– Здесь поможет только тяжелая артиллерия, – задумчиво протянул Кеша и через минуту включил на полную катушку Стаса Михайлова. Послал же бог брата!
Я накрыла голову подушкой, но это не спасло. Голос, поющий о рассветах и туманах, морях и океанах, децибелами бил по ушам. Меня хватило на пару минут.
– Кеша-а-а!!! – подскочив, заорала я так, что, какой уж там Михайлов, Монсеррат Кабалье бы перекрестилась.
Наконец, братец выключил это издевательство и посмотрел на меня оценивающим взглядом.
– Да, Илончик, выглядишь ты паршивенько, как будто только из застенков гестапо вернулась.
– Спасибо, – буркнула я и завалилась обратно на кровать.
– Э, так дело не пойдет, сестричка.
Кеша потянул меня за лодыжку, а у меня хватило сил только на мысль: «И откуда в его тщедушном тельце столько силы?», прежде чем я полетела на пол. Распластавшись звездочкой, закрыла глаза, не сделав ни одной попытки подняться. Братец молчал и больше меня, слава богу, не трогал. Неужели оставил в покое?
Приоткрыв один глаз, посмотрела на Кешу, уставившегося в телефон, и сказала:
– Только не включай снова Михайлова.
– Не, я сейчас тебя сфотографирую и отправлю фотку маме.
– Манипулированию не место в родственных отношениях! – возмутилась я.
– Тогда поднимайся, дорогуша, и собирайся. Как любит повторять наша матушка, в любой непонятной ситуации езжай отдыхать.
Хм… А в словах младшенького есть рациональное зерно. Я протянула руку, и Кеша всей силой своих пятидесяти семи килограммов потянул меня вверх. Я ударилось носом о выступающие ключицы брата и спросила:
– В твоей общаге в холодильнике что-нибудь есть, кроме тараканов?
– Илона, Илона, – покачал Кеша головой. – В тебе из-за депрессии и творческого кризиса проснулся язвительный гном?
Я обиженно засопела. Нормальный у меня рост, это братец вымахал черт пойми в кого таким длинным, но при этом глист глистом, худющий, что накормить всегда хочется при встрече.
– А ты мне пироженки любимые купил? – спросила я.
– Купил, – потрепал меня по макушке Кеша. – Но получишь ты их, когда приведешь себя в порядок, потому что нам надо позвонить маме.
Я машинально начала приглаживать волосы и стряхивать невидимые пылинки с пижамы. Если матушка увидит меня в таком виде, то через час у меня в квартире появятся лучшие парикмахеры, визажисты, косметологи и еще хрен знает кто.
– Может, обойдемся без видеосвязи? – скривилась я.
– Ты же знаешь маму…
Исчерпывающий ответ. Вздохнув, я поплелась в ванную. Провела там не меньше получаса, приводя себя в порядок, чтобы предстать пред светлые очи маменьки. Главное – выглядеть счастливой. И пофиг, что я только из ЗАГСа, правда, не в статусе замужней дамы, что мой главред довел меня до нервного тика…
Ай, все это жизненные трудности. Вон мама все лечит путешествиями – хороший способ, видимо.
– Вот, ты уже похожа на мою сестру, – одобрительно кивнул Кеша, когда я появилась на кухне.
На столе дымились две чашки кофе и стояла коробочка с пирожными. Я уже нацелилась на одно, когда братец ударил меня по руке и сказал:
– Сначала звоним маме.
Вскоре довольное и как всегда ухоженное лицо родительницы появилось на экране Кешиного планшета. Насколько помню, Вера Павловна сейчас ударилась в какую-то философию и рассуждает о бренности бытия где-то в Индии.
– Дети мои! – обрадовалась матушка.
– Привет, мам, – дружно улыбнулись мы в камеру.
– Илона, ты неважно выглядишь.
Е-мое, и зачем я в ванной торчала и переводила косметику?
– Это освещение, мам, – улыбнулась я.
– Да? Ну ладно…
– Мамуля, – начал Кеша. – Илончик хочет куда-нибудь съездить отдохнуть. Только без банальных Турций и Египтов.
– И чтобы никаких мужиков в радиусе нескольких километров, – добавила я.
– Так-с… – задумалась мама. – Может, ко мне в Индию?
– Э-э-э…
Мамулю я люблю, но лучше буду любить ее на расстоянии. Совместный отпуск я не переживу.
– О, я знаю, – радостно воскликнула родительница. – Лети в Карелию, милая. У меня там одна знакомая держит что-то вроде дома отдыха. Тишина, природа… Приезжает туда в основном творческая интеллигенция, да и то в возрасте. Так что из мужиков там только те, у кого все ниже пояса перестало работать еще при дефолте в девяносто пятом. Если, конечно, новеньких не привезли, но в этом я сомневаюсь.
Карелия? Природа? Никаких мужиков?
О, да…
Только с восторгом я погорячилась. Кто ж знал, что все так обернется? Нет, во всем, вероятно, виновато мое любопытство, но я предпочла винить трусы раздора и свою статью, вогнавшую меня в депрессию…
Я поехала в Карелию. Выслушала от мамы наставления, проложила маршрут, едва дозвонилась хозяйке дома отдыха, некой Виктории Матвеевне. Она клятвенно заверила, что дочку Веры Павловны примет в любое время года, в любое время дня и ночи. Даже пообещала, что в ближайшем городе меня встретит водитель, пусть и мужского пола, но преклонного возраста. Почти пять звезд!
А все начиналось банально…
Мой бывший благоверный, который мнил себя гениальным художником, сидел дома, водил по холсту, купленному на мои деньги, кистями и красками, тоже купленными на мои деньги, но вот убирать за собой Валера так и не научился. И когда я пришла домой после очередного нагоняя от главред, меня в собственной постели ждал сюрприз. Ну, как сюрприз… Черные кружевные трусики лежали под подушкой, просто кружевные трусики. Но они были не мои.
Я поморщилась, увидев это чудо текстильного производства, потом нашла брошенную кисточку и ею подцепила трусы раздора. Валера, кажется, даже не заметил, что я вернулась – так и сидел в мастерской, выводя на холсте какую-то абстракцию.
– Что это? – бросила я ему на колени кружевной шедевр.
– Илоночка, ты вернулась…
– Хорошо, что заметил. А теперь я повторю: что это?
– Трусики, – улыбнулся Валера. – Хочешь меня завести?
Где были мои мозги, когда я шла в ЗАГС с этим подобием мужика? Нет, он красавчик, конечно. А я была молодая и глупая. Но все равно!
– Чьи это трусы? – спросила я.
– Эм… Ом…
Валера уже понял, что сексуального подтекста здесь нет. Он побледнел и начал заикаться:
– Ну… Илонка, это мой подарок, наверное… Ты про него и не помнишь…
И я бы, возможно, поверила. Ну, если бы хотела сохранить брак, а так осталось плюнуть и растереть. Зря я так поздно поняла, что мы с Валерой не пара. Мы были идеальны лет восемь назад, а потом я куда-то стремилась, а он – стоял на месте.
– Это не мои трусы!!!
– Ну а чьи тогда? – вроде бы невинно удивился Валера.
– Наверное, твоей очередной музы.
Что там мой бывший рисовал на теле своей музы, я даже не хочу знать. Все-таки кисть валялась в спальне… Вместе с трусами раздора.
В тот вечер холст полетел с балкона. Валера стоял под окном, ломая комедию и прижимая руки к груди, но меня это не пробрало. Все, выгорела, прозрела, отрезала. Со всем своим творческим дерьмом тогда еще муж пел мне серенады, читал стихи, только это было тщетно.
