В апреле 2003 года я сделал первые дарственные надписи на только что доставленных из типографии экземплярах своих воспоминаний «Стриптиз с юмором»[1].
Писалась книга легко. А вот решение взяться за перо было долгим и трудным.
Смущало многое.
Об одном из сомнений спустя пять лет, в феврале 2008 года, на канале «Культура» тонко упомянул отличный актер и наблюдательный человек Сергей Гармаш. Мягко говоря, он не высказал восторга о людях, которые вместо того, чтобы совершенствоваться в профессии, пишут о себе воспоминания… Пермские политики всегда не очень-то баловали читателя мемуарами.
Если же это и происходило, то при всей содержательности воспоминаний моих старших товарищей[2], процедура выноса «сора» из властной «избы» в них присутствовала в минимальных, еле уловимых дозах. Стоит ли «в своем кругу» создавать прецедент? Имею ли я моральное право писать малоприятное об известных и уважаемых (без кавычек!) людях, публично судить других? Наверное, да. Выставляя не самые высокие оценки, я указываю «конкретные адреса» исключительно публичных людей. Студент, идущий на экзамен, всегда претендует на положительную оценку преподавателя, но, что не является тайной, получает ее не всегда. Чем лучше его любой артист, спортсмен, политик, шоумен, которому я поставил свою личную оценку?
И, наконец, волновало: сумею ли я написать так, чтобы читать мое творение было и полезно, и интересно?
С сомнениями, которые позднее сформулировал С. Гармаш, я разобрался следующим образом. Применительно к себе он абсолютно прав. Ему еще нет пятидесяти, а главное, он на подъеме. В этом положении грех отвлекаться на побочные занятия.
А если ты «на излете»? По возрасту, по причине творческого кризиса или в связи с тем, что тебе «перекрыли кислород»?..
Исходя из слов популярной в свое время песни на слова Н. Добронравова, я отыграл не только первый, но и второй тайм. Забивать голы уже не получится. А подсказать кое-что полезное молодому игроку, делающему первые шаги в азартной игре под названием жизнь, – вполне.
И еще один «пустячок»: если этого не сделать сегодня, когда уже за семьдесят, то – кто знает, наступит ли для тебя завтра?
Сложнее было выбрать меру откровенности и остроты. Два веских аргумента позволили ответить на эти вопросы положительно.
Первый – общественный: если решил обратиться к читателю и желаю, чтобы он мне поверил, – не надо темнить.
Второй – сугубо личный. Когда у меня к кому-либо возникают не очень приятные вопросы, мне крайне дискомфортно «носить камень за пазухой». Что касается интереса и полезности, то я решился не на такой уж рискованный эксперимент, привязав почти все основные сюжеты к любимым анекдотам, с которыми шел всю свою сознательную жизнь. Изданные воспоминания тоже были названы соответственно: «Стриптиз с юмором».
Так как разбогатеть на гонораре я с самого начала не рассчитывал, риск был не велик: далеко не все рукописи не горят…
Если судить по информации, которая дошла до меня, первый блин не вышел комом. Кое-что меня приятно удивило.
1. Ни один из моих постоянных недоброжелателей не сказал на людях и не написал, что «Стриптиз…» – макулатура. Не обнаружил я ничего плохого о своем творении на Интернет-форумах и в «Живом Журнале», где моментально реагируют на любой раздражитель и родного отца не жалеют.
Более того, несколько знакомых высказали мне «претензии» за проведенную без сна ночь: «Трудно было оторваться». Запомнилось, что первым из «жалобщиков» был пермский журналист Александр Сандлер.
2. Предполагаю, что работа с материалом, в котором грань между формальной и неформальной лексикой была весьма условной, нанесла урон не малому числу нервных клеток моего редактора Ирины Красносельских. Но и по этому поводу рекламаций не поступило.
3. Хотя я адресовал «Стриптиз…» исключительно пермякам и искренне считал, что для «иногородних» описание всех этих местечковых игр будет не интересным, довольно много представителей «не пермского народа» это мнение убедительно опровергли. В первую очередь это относится к нескольким моим коллегам по Российской академии государственной службы, которым я подарил книгу в связи с моим юбилеем в 2004 году. Спустя четыре года заведующий кафедрой РАГС и экс-министр национальной политики В. А. Михайлов посетовал: «Люди хвалят твою книгу, а до меня она никак не дойдет».
4. Во время работы над рукописью и после газетной ее публикации я порою опасался, что мой ответ некоторым не очень положительным персонажам получится «непропорциональным», что книга может быть воспринята как желчная. Тем приятнее было услышать от хорошо известного пермякам заместителя представителя Президента по Приволжскому федеральному округу, экс-министра по делам национальностей (2001–2004) Владимира Зорина: «Знаешь, чем мне понравилась твоя книга? Добротой».
5. Совсем не ожидал я обнаружить в авторефератах диссертаций по политологии и истории ссылки на свой труд с далеко не академическим названием. Прибавим к этому, что индекс цитирования в различных вариациях фразы: «Насколько я знаю конструкцию автомобиля марки «Трутнев», задней передачи она не имеет» (см. раздел «Баба с весами») – находится на уровне солиднейших научных публикаций[3]. Так что мои профессорские амбиции оказались более чем удовлетворены
6. Пожалуй, самое важное. В предисловии к «Стриптизу…» есть такие слова: «Особо хочу подчеркнуть, что, если кто-то из героев книги не попал в «положительные», но, переступив через обиду, протянет мне руку, – отвечу тем же».
