Три месяца назад.
Нервно курю прямо на крыльце роддома уже третью сигарету подряд.
Но и это особо не успокаивает. Невольно сжимаю кулаки . Не знаю кому молиться
Богу или Чёрту! Не верю ни в одного из них.
Час назад я привёз свою беременную жену с открывшимся
кровотечением. Срок родов ещё не подошёл, оставалось около месяца, внезапно ей
стало плохо, а потом сгустками пошла кровь.
Выкинув окурок в урну вошёл в здание и направился в комнату
ожидания.
Неопределённое время мерил шагами помещение, словно маятник
двигался туда- сюда.
Но, потом не выдержал, подумав, что не могу больше находится
здесь и доли секунды.
Вышел в коридор и направился на второй этаж, куда увезли Полину.
Быстрым шагом взлетев по ступенькам, свернул направо, где по моему
предположению была реанимация.
Остановился в нерешительности на пару секунд.
Вдруг послышался плач ребёнка. Выдохнул, всё нормально! Внутри
прошла волна тепла и нежности. Теперь можно перевести дух.
Через пару минут вышел пожилой Доктор и уставился на меня
удивлённым, усталым взглядом. Я кинулся к нему за разъяснениями. В горле стоял
комок, а сердце стучало в бешеном ритме .
- Вы что тут делаете? Нельзя вам здесь быть! — Проговорил он,
хрипловатым голосом негромко.
- Полина Дюран? Я её муж! Отчётливо произнёс я, всматриваясь в
глаза врача. Ждал его ответ и надеялся на благополучный исход.
Он подошёл ко мне ближе. Маленький докторишка, сухонький
старичок, едва доставал мне макушкой до плеча.
- У вас дочка. Произнёс он. Поздравляю! Всё с ней хорошо, не
смотря на то, что родилась немного раньше положенного срока.
Я улыбнулся, дочка.
Мы с женой не знали пол ребёнка, да и не важно это было, любить
будем одинаково и мальчика и девочку.
Моя жена не захотела вставать на учёт, как положено. Сходила к
гинекологу лишь один раз, когда тест показал плюс. Вернулась тогда
расстроенная, заявив, что очень хочет малыша и обязательно его родит.
За всю беременность Полина сделала лишь одно УЗИ в частной
клинике в двенадцать недель, где нам сообщили, что ребёнок развивается
правильно. Но не сдала ни одного анализа.
И я пошёл у неё на поводу.
- А жена? Всё в порядке? Показалось странным, что он говорил
лишь о дочери.
Врач немного постоял в задумчивости. Наверное, слова подбирал.
- Да говори, ты, уже! Не выдержав паузу, потребовал я, рассекая
воздух рукой от себя.
- Мы сделали всё что могли, ваша жена потеряла много крови,
основное кровотечение было в брюшную полость, произнёс он с тоской в голосе и,
как бы извиняясь.
Я начал задыхаться, лёгкие свело судорогой.
- Вы лжёте! Я не верю! С трудом проговорил я, виски обожгла
боль. Я схватился руками за голову. Но в следующий миг, уже хотелось ударить
этого врача, меня обуяла невероятная злость. Гнев на медиков, которые не смогли
спасти её, гнев на самого себя, что не досмотрел, не уберёг Полину.
Было такое чувство, что внутри что-то оборвалось, надломилось,
разбилось на миллион крошечных осколков.
- Что с моей женой? Наконец выдавил из себя. Скажите что с моей
женой?
- Вашей жены больше нет. Мы не смогли спасти её. Было слишком
поздно. Проговорил врач.
- Ты врешь, паскуда! Заорал я, схватил старика за грудки и трясу
его.
- Успокойтесь, произнёс он, испуганно побледнев. У вас осталась
дочь и размахивая кулаками, вы лучше ей не сделаете. Иначе я, вызову полицию!
Я заставил себя разжать пальцы и отпустил его.
Сейчас ночь, а к восьми часам утра, я жду вас для разговора в
своём кабинете. Он удалился, сказав эти слова.
Я же остался стоять на месте как истукан, опустошенный,
безмолвный.
Появилась медсестра.
- Идите со мной, я сделаю вам успокоительный укол? Позвала она.
- Отвали! Прорычал я и быстрыми шагами направился к выходу, под
испуганный взгляд медички.
Виски всё и ещё ломило от боли, я не мог поверить, что Полина
умерла при родах. Разве сейчас такое бывает? С современным оборудованием, с
развитой медициной, размышляя над этим не понял как оказался за пределами
больницы.
Я направился по аллее вперёд куда глаза глядят.
Внутри бушевала ярость вперемешку с немой тоской и пустотой.
Хотелось умереть самому.
На встречу, из за кустарника, росшего по краям тропинки, вышли
две высокие фигуры.
- Эй, мужик? Закурить не найдётся? Окликнул один из них.
- Пошёл на хрен! Ответил я, намереваясь пройти мимо, было не до
них.
Но краем взгляда заметил мелькнувшее лезвие откидного ножа.
Секунда и нож, который пролетел в миллиметре от моей грудной
клетки валялся на земле. А я выливал всю свою ярость и боль, не сдерживая себя,
на этих подонках, шастающих ночами и угрожая расправой. Один из них убежал
почти сразу, получив пару раз в челюсть, а второй ползал по земле и просил
умоляюще не бить больше. Я оставил его.
Ненавидел таких людей, если можно их таковыми считать! Я и сам
почти такой, возможно даже хуже. Но есть одно правило, которого следую
непрекословно.
Как говорил один знакомый, что я принципиальный.
Расправу совершаю лишь над убийцами, насильниками, богатеями,
которые считают, что им всё дозволено, предателями Родины и закона. Никогда не
обижу женщину! Никогда не обижу ребёнка!
Люди, которые знакомы со мной со времён детского дома называют
меня Испанец так как будучи в том заведении мечтал, что меня усыновят и увезут
именно в эту страну, что за детская наивная фантазия не понимаю сейчас, зато
кличка так и прилипла.
Сам, до поры до времени , называл себя Одиночка. Одиночкой я был
по жизни. Почти нет друзей, нет близких. Продолжалось это достаточно долго, до
тридцати пяти лет.
Пока на моём пути не повстречалась Полина.
Тогда ,потеряв голову , решил завязать со всеми делами, ради неё
оставил мир криминала.
И сейчас её больше нет!
Я остался снова один!
