По мосту бежала женщина в красном платке. Петляя между груженых товаром челноков и прикрывая глаза ладонью от солнца, она то появлялась, то исчезала из виду. Подойдя совсем близко к ограждению, женщина на секунду остановилась. В тот же момент с моста в реку полетела большая спортивная сумка.
Юрка чуть с камня от радости не навернулся. Рома сидел к нему спиной, и слышал, как его друг от восторга не знает, куда себя деть. Ещё бы – неделю назад Ромин отец обронил, что контрабандисты нашли новый способ переносить товар через границу, а сегодня они с Юркой решили впервые после зимы понаблюдать за мостом – и сразу такая удача.
– Долго летит, – Рома проследил взглядом за сумкой. Та бесшумно упала в воду и её быстро понесло по волнам на другую сторону реки.
– Лёгкая небось. Сигаретами гружёная. – Рома услышал, как Юрка опять заёрзал на своём камне. Точно свалится в воду, а потом тёте Инге объясняй, где они в такую жару лужу нашли и как туда Юрка упал. Хотя про лужу они уже один раз врали, надо придумать что-то другое. Она конечно не поверит, но про речку нечего и заикаться – тётя Инга за такое им сразу обоим головы открутит. – Ты посмотри, куда её вынесет, родимую.
Рома опустил бинокль. Куда её вынесет, родимую, его не интересовало, и он, не отрывая взгляда от моста, кинул бинокль Юрке. Тот крякнул, когда поймал его, а потом засопел, высматривая новую цель.
Рома поудобнее устроился на камне и прищурился. Женщины в красном платке нигде не было видно. Немногочисленные пешеходы двигались по мосту хоть и быстро, но в едином ритме и выглядели почти одинаково: усталые, серые, сгорбленные под весом рюкзаков с товаром. Рома вздохнул и достал из кармана ветровки блокнот и карандаш.
Он попробовал нарисовать женщину в платке по памяти, но не смог, и сердито зачирикал набросок. С «чёртовых пальцев» – двух тонких высоких камней, которые высовывались из воды, и были похожи на «козу», открывался неплохой вид на мост и на крепость по ту сторону границы. Каждую весну, как только спадала вода после апрельских дождей, сразу после школы Рома с Юркой бежали к реке и залезали в свой штаб – пещеру под ивой на берегу, которую они случайно обнаружили несколько лет назад.
Потом они сбрасывали кроссовки, ну или в Ромином случае, зимние ботинки, закатывали штаны, и по колено в ледяной воде шли до «чёртовых пальцев», чтоб оттуда смотреть на то, что происходило на мосту или подглядывать за рыбаками на той стороне. Главное было вовремя спрятаться, если шли пограничные лодки: заходить в реку было не только опасно, но и запрещено.
Роме нравилось сидеть на «указательном пальце»: этот камень был выше и, если правильно поставить стопы, зацепиться пальцами ног и выпрямиться, то можно было одновременно охватить взглядом обе крепости по разные стороны реки и мост между ними. В Ромином блокноте были десятки набросков этого моста со всех возможных ракурсов, но каждый раз, сидя на камне, он поражался, насколько чужеродным и нереальным мост выглядел вблизи.
Отец говорил, что мост перестроили недавно – лет может десять назад, то есть на самом деле очень давно. Это произошло сразу после отделения и, Рома, конечно же, был слишком маленьким, чтобы помнить, как два города когда-то составляли единое целое. На фотографиях старый мост казался частью обеих сторон: такой же серый, как река, ровный и ничем не примечательный, как мост через железнодорожные пути в Приречном – Ромином родном городе. Новый же мост как будто был доставлен сюда инопланетянами: белый, высокий, он дугой соединял противоположные берега реки и ярко блестел в лучах весеннего солнца. Оба города как будто решили с размахом заявить о независимости друг от друга, как супруги, которые празднуют развод пышнее, чем свадьбу.
Рома снова поискал взглядом женщину в платке. Может она уже перешла границу? Да нет, слишком быстро, даже если бы она всё ещё бежала: с одного конца моста до другого идти двадцать минут в среднем темпе, они с Юркой засекали. Юрка вообще знал всех челноков чуть ли не по имени и первым обратил внимание на незнакомую женщину. Рому это слегка уязвило, ведь он считал своим талантом замечать несоответствия и странности.
– Шмотри, забирает! – одной рукой Юрка придерживал бинокль, другую засунул в рот и от волнения кусал ногти. Рома прищурился. Водоворотом сумку вынесло на другую сторону и к ней с берега против течения шёл небольшой катер. Не пограничники, у них лодки больше и громче. Значит отец был прав – товар всё-таки переносили средь бела дня.
– Ой заграбастают касатика! – тонко запричитал Юрка. Нашёл, кому сопереживать. Рома наоборот, даже разозлился от творящейся несправедливости. Почему это им можно у нас воровать, а ихние ничего с этим не делают?
С катера высунулся мужчина и багором вытащил сумку из воды, подцепив её за красный платок. И ничего – ни на той, ни на этой стороне как будто и не заметили, что произошло. А может притворились, что не заметили.
Рома покачал головой: умно. Хоть и неправильно. Он пролистал блокнот, нашёл схематичное изображение моста и подрисовал стрелку там, где пропала из виду странная женщина: должно быть кто-то проделал дыру в металлической сетке, достаточно большую, чтоб туда влезла сумка, но недостаточно заметную, чтоб её можно было увидеть с блокпостов.
Катер с треском развернулся и скрылся за каменным выступом ниже по реке.
– Кто ж такой цирк ради сигарет устраивает? – Рома повернулся к Юрке, чтоб обсудить только что произошедшее, но тот уже потерял всякий интерес к приключениям сумки и вовсю пялился на противоположный берег. В последнее время Рома стал подмечать, что его лучший друг ведёт себя странно: например, он резко перестал общаться со всеми одноклассницами и всячески избегал их; постоянно собачился с матерью – тетёй Ингой, которая была самой доброй и приятной женщина на свете, а в его речи начали проскакивать отцовские выражения. Правда это происходило, только когда Юрка не волновался, потому что когда он волновался, то начинал причитать, как бабушка.
– Глянь, какая краля. – Ну точно как Юркин отец говорит. Рома посмотрел на противоположный берег. Краля – не краля, обычная девчонка. Или девушка, так далеко было не разглядеть. Но точно не рыбак. И чего она здесь забыла?
Противоположный берег был ещё более отвесным: тётя Инга рассказывала, что давным-давно его специально ровняли так, чтобы создать высокие гладкие стены. Чтобы вражеской армии было труднее забираться. А Рома тогда спросил: вражеской – это нашей что-ли?
