Виктор Конецкий - Третий лишний

Третий лишний
Название: Третий лишний
Автор:
Жанры: Литература 20 века | Морские приключения | Книги о путешествиях
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Третий лишний"

«Третий лишний» – шестая книга в ряду знаменитых путевых заметок Виктора Конецкого. Ее герои совершают рейс во льдах, но на этот раз в местах необычных – в антарктических морях. А кроме того, капитаном корабля и начальником главного героя оказывается прототип одной из предыдущих книг, и отношения между ними развиваются по непредсказуемому сценарию.

Бесплатно читать онлайн Третий лишний


* * *

Глава первая

22.01.1979.

Срочно заканчиваю медкомиссию, а давление черт знает какое.

Глотнул патентованных таблеток, уломал терапевта, иду к зубному. Перекурить надо перед таким делом. Курю на лестничной площадке с молоденькими морячками и узнаю из их разговоров о смерти Виктора Д. в Антверпене, на судне. Скоропостижно умер. До того трое суток не покидал мостик – туман в Ла-Манше, туман в Шельде, а там ждать в дрейфе лоцманов у шлюзов на течении, и так далее. И вот пришел в Антверпен, лег спать и не проснулся – сердечная недостаточность. Невольно мелькнуло: "Последний раз в Антверпене". Привезли Виктора в Ленинград на его же пароходе. Семья намучилась с похоронами. Морская семья – жена в нашей портовой поликлинике работает зубным врачом. К ней я и направлялся. Приезжала на старик "Челюскинец", когда мы заходили в советские порты – в зимний, штормовой Новороссийск, в зимнюю, заснеженную Керчь. Виктор был старпомом, я – вторым помощником. Он был младше меня лет на семь, но очень опытный торговый моряк, прошел от матроса и боцмана через заочную высшую мореходку. Довольно замкнутый на службе, четко разделял обязанности: в мои дела не лез, но и не помогал мне – новичку – ничем; зато если надо было крепить тяжеловесы, то из промерзших трюмов не вылезал… У него я многому научился: например, негромко говорить по радиотелефону. А вот научиться лазать по штормтрапу, когда одна рука занята портфелем с судовыми документами, а внизу болтается карантинный катер на подходе к Дарданеллам, – такого фокуса я не освоил. Он был крепким и здоровым моряком. Никогда никаких жалоб. И вот тебе!.. Виктор принял капитанство "Челюскинцем", когда я уже перешел на другое судно. Года через два теплоход за старостью лет списали на гвозди. Проводы "Челюскинца" на корабельное кладбище были торжественными. И даже сняли эту церемонию-процедуру в кино, а я потом писал для фильма текст. Виктор тоже попал в картину – он вел судно к последнему причалу.

Есть впечатляющий кадр: капитан стоит на береговом пустыре корабельного кладбища по колено в тоскливых тамошних камышах, на фоне крематорного дыма, клубящегося над "Челюскинцем". Нутро теплохода – дерево, пластик, краску – выжигают, чтобы оставить один металл. На глазах капитана слезы, а был несентиментальный мужчина. И меня жестко иногда прихватывал…

Спустя годы звонит по телефону:

– Слушай, а я только узнал, что ты и есть ты, что это мы с тобой на "Челюскинце" плавали полтора года! Помнишь, ты на Канонерке у меня вахту принимал: в ремонте стояли, и ты пришел? "Я, – говоришь, – плохо английский язык знаю и надеюсь, вы поможете на первых порах с языком". Во, думаю, странный тип пришел грузовым помощником… А знаешь, без рассказов Петьки Ниточкина – ну, по радио услышишь или в журнале наткнешься, – так без них и жизнь иногда была бы какая-то другая… А я и не догадывался все полтора года! Во болван, а? Далекий от книжек болван, да?

Я сказал, чтобы он приезжал сразу, брал такси и приезжал. Он объяснил, что не может: жена ушла и закрыла в квартире, чтобы он не смог нализаться и к ее возвращению выкрасил кухню.

– Кухню выкрашу, – сказал он, – но надерусь прекрасно и под замком. У меня в духовке бутылка спирта запрятана. Уже уполовинил.

Это чувствовалось. Но кухню, наверное, выкрасил отлично, ибо прошел длинную матросскую и боцманскую школу.

Мы так и не увиделись.

Но как-то он еще раз звонил, и мы вспоминали поездку за замечательными аэродинамическими фуражками в Лондоне и как он накачал воды в кормовой трюм "Челюскинца", чтобы притопить винт, а трюмный настил всплыл на болтанке в Средиземном море…

К его жене на осмотр зубов я не пошел. Побоялся напомнить ей по ассоциации живого и молодого мужа в Керчи или Новороссийске…

Вечером тупо смотрю телевизор и думаю, кого попросить поливать цветочки на время моего отсутствия.

Передают сообщение об аварии самолета в Антарктиде. Погибли пилоты, несколько членов штаба САЭ (Советская антарктическая экспедиция), много тяжелораненых. Их вывезли на Новую Зеландию американцы на "Геркулесе" – самолет с почти вертикальным взлетом.

"Антарктида – континент мира". Единственный на планете, где пока еще не было войн и запрещена любая военная деятельность.

Звоню информированным товарищам, выясняю кое-какие подробности. Много фантазий и домыслов. Так всегда бывает, когда авария случилась за десятки тысяч километров от информаторов. Точно одно: начальник экспедиции уцелел, находится в тяжелом состоянии, но эвакуироваться отказался, продолжает руководить работами САЭ.

А мы отходим из Риги со сменой новых зимовщиков 28 января. Долго еще ждать начальнику подмены!..

Не хватит ли мне смертей перед дальней дорогой?

В рейсе исполнится пятьдесят лет. Полувековой рубеж обозначен потерями многих близких людей.

25.01.

Позвонил в Ригу на судно, поговорил со старшим помощником. Пора выезжать.

Январский Ленинград за окном. Сумрачно, зябко, бесснежно и довольно все безнадежно.

Ничего. Через две недели буду в тропиках. Три четверти пути в Антарктиду мною наезжены – Канарские острова, Монтевидео. Дальше – новый мир.

26.01.

Взял в пароходстве выписку из приказа, получил паспорт моряка, зашел в службу мореплавания и тут только узнал, что моим капитаном будет человек, с которым судьба уже сводила и у которого я кое-что взял для героя повести "Путевые портреты с морским пейзажем".

Да и в рассказе о военно-морском симпозиуме он промелькнул.

Свершилось, подумал я. Рано или поздно это должно было грянуть. Удивительно только, как это я умудрился столько лет выворачиваться из-под карающей руки судьбы: не сталкиваться в тесном и узком судовом пространстве с прототипами.

Но еще теплится слабая надежда, что Юра повесть не читал и о ней не слышал. Очень слабая надежда, ибо флот – огромная коммунальная кухня, где все про всех все знают.

Однако смогло же получиться так, что никто из экипажа "Фоминска" не знал о международном судебном процессе после аварийного столкновения в проливе Пэссидж. Не хочет капитан Ямкин вспоминать эту историю лишний раз. И я честно воздержался в повести от соблазна ее рассказать, а какой материал был в руках!

Нынче беру с собой в море книгу Михаила Михайловича Сомова "На куполах земли" – попросили написать рецензию. Книга посмертная, дневниково-документальная, без претензий на художественность.

Книги людей действия – Кренкеля, академика Федорова, Сомова – не хранят в себе никаких тайн. Характерно еще, что люди поступков, крупных земных дел, бывальцы, бывалые, то есть искусившиеся, тертые, кому не в диковинку то, о чем идет речь, никогда не пишут от "мы". Это "мы" часто является обязательным для авторов теоретических трудов. А ведь за этим "мы думаем", "мы полагаем" не скромность стоит, а, простите, боязнь личной ответственности… Когда же читаешь книги бывальцев, конечно, видишь, что авторы тоже каждую секунду раздумывают и даже несколько болезненно-навязчиво мучаются тем, чтобы описания уверенности в себе, решительности не показались читателю самохвальством или неделикатностью. Но ведь они так же и в жизни контролировали себя: чтобы не оскорбить своею властью подчиненных людей, чтобы всегда сохранять деликатность даже при необходимой резкости и грубости слов и поступков, а такое обязательно случается в полярно-морской работе.


С этой книгой читают
«Среди мифов и рифов» – одна из самых веселых и лиричных книг Виктора Конецкого. Когда она впервые вышла в 1972 году, ею зачитывалась вся страна. Теперь «Среди мифов и рифов» по праву занимает место среди классических произведений русской маринистики.Морские рассказы и повести Конецкого и автобиографичны, и о людях, которые ему встречались на жизненном пути.Основным фоном произведений Виктора Конецкого было море, но писал он, прежде всего, о душе
«Флот извечно стоял одной ногой на воде, другой – на юморе», – писал Виктор Викторович Конецкий, профессиональный моряк и один из самых издаваемых и любимых читателями русских авторов XX столетия. Рассказы и повести Конецкого так или иначе связаны с морем или посвятившими ему жизнь людьми, основаны на личных наблюдениях, часто автобиографичны. Занимательно описывая рабочие будни полярного рейса, создавая меткие и выразительные портреты героев, от
«Теплоход «Державино» – лесовоз, построен в 1968 году в Раума, Финляндия. Скорость 13,5 узла, район плавания неограниченный, автономность 24 суток, длина 102,27 метра, осадка вгрузу 6,00 метра, водоизмещение 5580 тонн, мощность двигателя 2900 индикаторных лошадиных сил…»
Современный прозаик, сценарист. Долгие годы Виктор Конецкий оставался профессиональным моряком. Будучи известным писателем, он, стоя на капитанском мостике, водил корабли по Северному морскому пути. Его герои – настоящие мужчины, бесстрашные «морские волки» – твердо отстаивают кодекс морской чести.
В многогранном наследии великого писателя Антона Павловича Чехова тема любви занимает центральное место, хотя долгое время Чехова считали, в первую очередь, сатириком и бытописателем, мастером острых и метких зарисовок. В этой книге собраны чеховские шедевры, посвященные любви. Среди них – грустные лирические истории, в которых проявилось глубочайшее понимание психологии человека, и язвительные сюжеты, и попытка написать «бульварный роман» о несч
Роман «Кому-то и полынь сладка» (1929) принадлежит к лучшим образцам прозы Танидзаки. Это история о несчастливом браке: муж и жена давно уже тяготятся своими узами, но вместо того чтобы расстаться и обрести желанную свободу, продолжают мучить себя и друг друга…Однако главный интерес романа заключается не в сюжетной коллизии как таковой, а в самой его атмосфере. Лирическое начало просвечивает сквозь всю ткань повествования, связывая воедино объект
Творческое наследие Сигизмунда Кржижановского (1887–1950), замечательного писателя, драматурга, философа, историка и теоретика театра, еще до недавнего времени оставалось неизвестным широкому читателю. Он жил в Москве, преподавал в студии Камерного театра, служил в издательстве «Советская энциклопедия», писал научные статьи, сценарии рекламных роликов, а также оперные либретто и киносценарии (правда, в титрах его фамилию не указывали), переводил,
Автобиографическая трилогия «Из Ларк-Райз в Кэндлфорд» – ностальгическая ода, воспевающая жизнь провинциальной Англии Викторианской эпохи, рассказанная от лица девочки Лоры, выросшей в деревушке Ларк-Райз на севере Оксфордшира, а затем, еще подростком, устроившейся работать в почтовое отделение в близлежащем городке Кэндлфорд-Грин. Эти полулирические-полудокументальные воспоминания очаровывают искренностью повествования и простотой деревенских нр
По благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского ВЛАДИМИРА.Архиепископ Василий (Кривошеин) (1900–1985) выдающийся современный богослов и ученый-патролог, видный церковный деятель, автор трудов о пр. Симеоне Новом Богослове, Св. Григории Паламе, о молитве и др., прошедший удивительный жизненный путь.17/30 июля 2010 года исполнилось 110 лет со дня рождения владыки Василия.
Плод своих раздумий о сегодняшней России автор органично свёл в сборник под названием «Россия! Чудная страна». В нём есть юмор, фрагменты философии и размышления о взаимоотношениях между обществом и властью. Рассказ сменяет басня, басню сменяет памфлет, и т. д. Сборник является логическим продолжением книги «Дети войны. Я среди вас», отражением позиции автора по отношению к современному состоянию общества, изложенной им также в газетных статьях,
Don't believe the prophecies! Otherwise, you run the risk of starting their execution. Virita’s father believed, and now the girl is forced to run away from home, from her disgraceful groom. And what to expect when the path chosen at random leads her to the tower of necromancers, and even in the midst of a dangerous ritual?A necromancer and his apprentice, an ancient god, a damsel in distress and a summoned spirit. What can such a diverse company
Два главных героя романа – Григорий и Стас, – до поры до времени вовсе не знавшие друг друга, волею судеб оказываются причастны к одной и той же загадке – к странной истории амулета «Тайна вселенной». Читателю становится ясно, что в охоту за амулетом, судя по всему, вмешивается еще некая третья сила, но кто и почему это делает, разгадать как героям романа, так и его читателям оказывается не так-то просто. Амулет, способный влиять на судьбу челове