Элиф Шафак - Три дочери Евы

Три дочери Евы
Название: Три дочери Евы
Автор:
Жанр: Современная зарубежная литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Три дочери Евы"

Пери, образцовая жена и образцовая мать, отправляется на званый обед и по дороге застревает в ужасной пробке, столь характерной для Стамбула. И тут из машины какой-то бродяга похищает ее сумочку. Не раздумывая, Пери бросается в погоню. На глазах возмущенной женщины нищий вытряхивает содержимое сумочки на землю, чтобы забрать деньги, и Пери видит фотографию, где она изображена с двумя подругами и их профессором. Реликвия прошлого и любви, которую Пери отчаянно пытается забыть.

Фотография возвращает Пери в Оксфорд, когда она, девятнадцатилетняя, жаждущая любви и стремящаяся к знаниям, впервые попадает за границу. Воспоминания накрыли Пери с головой, заставили вспомнить то, что она отчаянно пытается забыть: потрясающего профессора-бунтаря и его семинар о Боге, полностью изменивший ее жизнь, скандал, который обернулся предательством и развел подруг в разные стороны. Они были такими разными – Ширин, Мона и Пери – Грешница, Правоверная и Сомневающаяся.

«Три дочери Евы» – это история о вере и дружбе, любви и предательстве.

Впервые на русском языке!

Бесплатно читать онлайн Три дочери Евы


Elif Shafak

THREE DAUGHTERS OF EVE


Copyright © 2016 by Elif Shafak

All rights reserved

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency.

© Е. Большелапова, перевод, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство АЗБУКА

* * *
Как быть, когда умру я, Боже?
Кувшин Твой (я разбит – и что же?)
Твое вино (прокисло тоже)
Я смысл и дух Твой, всюду вхожий,
как будешь без меня, Господь?
Р. М. Рильке. Часослов[1]
Если тебя позовут чужим именем,
          пойдешь ли ты на зов?
Я горевала год за годом – все ждала,
          а он не приходил в мои объятия.
Но однажды ночью мне открылась тайна.
Быть может, имя, которым ты зовешь
Бога, – не его имя.
Быть может, это всего лишь прозвище.
Рабиа аль-Адавия,
первая суфийская святая, VIII век, Ирак

Часть первая


Сумочка

Стамбул, 2016 год


Шел самый обычный весенний день, длинный и пасмурный, похожий на множество других дней в этом городе, когда она с упавшим сердцем вдруг поняла, что способна кого-нибудь убить. Она и раньше подозревала, что самые кроткие и милые женщины под давлением обстоятельств могут превратиться в разъяренных тигриц. Себя она к числу кротких и милых женщин вовсе не относила и потому считала, что потенциал ярости у нее достаточно высокий. Однако слово «потенциал» – чрезвычайно хитрое. Когда-то все твердили, что у Турции очень высокий потенциал, – и посмотрите, что из этого получилось. Так что ее потенциал ярости, возможно, никогда не проявится, успокаивала она себя.

К счастью, судьба – эта хорошо сохранившаяся скрижаль с запечатленными на ней событиями прошлого и будущего – берегла ее от неверных шагов. Все эти годы она вела добропорядочную жизнь. Она никого не обидела, никому не сделала больно, во всяком случае намеренно, – невинные сплетни, разумеется, не в счет. В конце концов, все сплетничают, и, если бы злословие было таким уж тяжким грехом, в адских котлах не хватало бы места. Если она кого-то и огорчила, то только Бога, а Бог, несмотря на свой капризный и, как всем известно, весьма переменчивый нрав, никогда не страдает. Причинять и испытывать боль – людской удел.

В глазах родственников и друзей Назпери Налбантоглу – Пери, как ее называли все, – была прекрасным человеком. Она занималась благотворительностью, собирала деньги для бедных семей и людей, страдающих болезнью Альцгеймера, посещала дома престарелых, где состязалась с их обитателями в турнирах по триктраку, нарочно проигрывая им; всегда носила в сумочке угощение для бродячих кошек, коих в Стамбуле великое множество, зачастую даже оплачивала их стерилизацию; внимательно следила за успехами своих детей в школе, устраивала изысканные обеды для начальника и сослуживцев своего мужа; всегда постилась в первый и последний дни Рамадана, хотя и нарушала пост во все остальные дни месяца; на каждый Аид исправно покупала раскрашенного хной жертвенного барашка. Она никогда не бросала мусор на улицах, никогда не пыталась пролезть без очереди к кассе в супермаркете и даже, сталкиваясь с откровенной грубостью, никогда не повышала голоса. Она была образцовой женой, образцовой матерью, образцовой хозяйкой дома, образцовой гражданкой и образцовой современной мусульманкой.

Время, подобно искусному портному, прочно и незаметно сшило воедино два полотна, определяющие ее жизнь: ее представление о себе самой и то, что думали о ней другие. Впечатление, которое она производила на окружающих, и ее собственная самооценка соединились так неразрывно, что она больше не могла сказать, чем руководствуется в каждом своем поступке – своими желаниями или стремлением оправдать чужие ожидания. Она часто испытывала жгучую потребность взять ведро мыльной воды и дочиста отмыть улицы, площади, правительственные здания, парламент, кабинеты чиновников, а заодно и несколько грязных ртов. В мире было столько грязи, которую следовало вычистить, столько поломок, которые следовало починить, столько ошибок, которые следовало исправить! Каждое утро, выходя из дому, она едва слышно вздыхала, словно так можно было выпустить на волю все тяготы предыдущего дня. Много лет назад Пери решила довольствоваться тем, что имеет, принимать этот мир таким, какой он есть, и хранить молчание перед лицом несправедливости. Тем не менее однажды ничем не примечательным днем она, тридцатипятилетняя благополучная и уважаемая женщина, с удивлением обнаружила, что созерцает зияющую пустоту собственной души.

Всему виной было слишком напряженное уличное движение, убеждала она себя потом. Грохот, скрежет, лязг металла напоминали боевые крики многотысячной армии. Город превратился в гигантскую строительную площадку. Стамбул вырос стремительно и бесконтрольно и продолжал расти, точно прожорливая рыбина, которая уже проглотила больше, чем может переварить, но продолжает ненасытную охоту за новой добычей. Позже, вспоминая тот судьбоносный день, Пери пришла к выводу, что, не попади она в безнадежную пробку, тайные помыслы, давно дремавшие в дальнем уголке ее сознания, так никогда бы и не проснулись.

Зажатые со всех сторон разнокалиберными машинами, они с черепашьей скоростью продвигались вперед по двухполосной дороге, наполовину перегороженной перевернувшимся грузовиком. Пери нервно барабанила пальцами по рулю и то и дело переключала радио с одной станции на другую. Ее дочь с наушниками на голове сидела рядом, сохраняя скучающее выражение лица. Подобно волшебной палочке в злых руках, пробка превращала минуты в часы, людей – в скотов, нормальных – в сумасшедших. Шумевший вокруг город не обращал на все эти чудеса никакого внимания. Одним часом больше, одним меньше – какая разница? Одним скотом больше или одним безумцем меньше – наступает момент, когда это становится совершенно не важно.

Безумие наполняло улицы, как наркотик, отравляющий кровь. Каждый день миллионы горожан принимали очередную дозу безумия, не сознавая, что они все больше и больше утрачивают душевное равновесие. Люди отказывались делиться друг с другом хлебом, но охотно делились безумием. В этой коллективной потере разума было что-то загадочное. Если галлюцинацию видит одновременно множество глаз, она становится реальностью. Если множество людей хохочет над каким-то несчастьем, оно превращается в веселую шутку.

– Прекрати обдирать заусенцы! – внезапно взорвалась Пери. – Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не смела это делать!

Дениз с нарочитой медлительностью стянула наушники на шею.

– Это мои заусенцы. Что хочу, то с ними и делаю, – бросила она и отпила из бумажного стаканчика, стоявшего между сиденьями.

По дороге они заехали в «Стар борек». Против этой турецкой сети кофеен «Старбакс» постоянно возбуждал судебные иски, обвиняя ее в использовании их логотипа, их меню и искаженной версии их названия, но благодаря лазейкам в законе она продолжала работать. Они купили обезжиренный латте для Пери и двойной шоколадный фрапуччино для ее дочери. Пери свой кофе давно выпила, а Дениз растягивала удовольствие, делая крошечные глотки, точно раненая птичка. Солнце тем временем опустилось почти к линии горизонта, последние его лучи окрашивали крыши старых домов, купола мечетей и стекла небоскребов в тусклый оттенок ржавчины.


С этой книгой читают
Турецкая писательница Элиф Шафак получила международное признание трогательными романами о любви и непонимании, в которых сплелись воедино мотивы Востока и Запада.Две сестры-близнеца родились в селе на границе Турции и Сирии, где девушек ценят за чистоту и послушание, где неподобающее поведение женщин может послужить поводом для убийства во имя чести. Ведь честь зачастую – это единственное, что осталось у мужчины-бедняка.Одна из сестер – Джамиля
До сорока лет жизнь Эллы Рубинштейн протекала мирно и размеренно. Образцовая хозяйка, прекрасная мать и верная жена, она и предположить не могла, что принесет ей знакомство с рукописью никому не известного автора. Читая “Сладостное богохульство”, Элла перестает понимать, где находится – в небольшом американском городке в двадцать первом веке или в тринадцатом столетии в Малой Азии? С таинственным автором романа она переписывается или же с самим Ш
Кипр. 1974 год. Пара юных влюбленных, грек Костас и турчанка Дефне, тайно встречаются в романтической таверне под сенью старого фигового дерева, растущего прямо в зале. Дерево это становится свидетелем трагических событий, расколовших пополам некогда мирный прекрасный остров, исковеркавших судьбы его обитателей и, казалось, навсегда разлучивших Костаса и Дефне…Лондон. Конец 2010-х годов. В саду дома, где с Костасом живет его шестнадцатилетняя доч
Текила Лейла была убита. Ее сердце уже перестало биться, но в течение 10 минут 38 секунд ее мозг все еще активен. И за эти краткие минуты Лейла вспоминает свою жизнь и друзей, таких же изгоев, как она. Ее детство прошло в провинции в глубоко религиозной семье с деспотичным отцом, слепо следующим законам Корана. Не выдержав диктата отца, Лейла убегает из дому в Стамбул, где оказывается втянутой в секс-индустрию. Несмотря на жестокость, царящую в м
«– Как грустно в такое время года разбирать чердак, – сказала мисс Элизабет Симмонс. – Не люблю октябрь. Не нравится мне, как деревья становятся голыми, а небо каким-то выгоревшим. – Она в растерянности стояла возле лестницы, нерешительно поворачивая седую голову то в одну, то в другую сторону. – Ничего не попишешь – придется вырвать сентябрь из календаря…»
«Ральф Фентрисс нахмурился и повесил трубку.Его жена Эмили, все еще сидевшая за столом, оторвалась от утренней газеты и отставила в сторону кофейную чашку…»
«Секретарша просунула голову в дверь и, обратившись к высившейся на столе баррикаде писем и книг, спросила:– Вы у себя?– Да, и по уши в работе. Что там?– Какой-то маньяк хочет, чтобы мы издали его труды, и утверждает, что он написал или напишет самый длинный роман в истории!..»
«– Эге-гей! Подождите меня!Зов. Эхо. Зов. Эхо. Все тише и тише.Топот босых мальчишеских ног, похожий на стук падающих яблок.Уильям Смит продолжал бежать. Не потому, что он мог бы угнаться за остальными, – просто он не хотел признаваться самому себе, что его маленькие ножки отстают от его желаний…»
Действие романа охватывает период от шестидесятых годов прошлого века по настоящее время.Центральный герой произведения – Иван Захарович Метёлкин, прошедший тяжёлую и не всегда однозначную жизнь. После окончания сельской школы судьба его связала с ребятами городских окраин со всеми характерными чертами той среды – частые попойки, тяжёлая физическая работа. Мечта стать инженером, кажется, рухнула навсегда, но здравый смысл и желание побороть в себ
Действие романа происходит в наше переходное время в провинции, на экзопланете и… в психиатрической лечебнице, которую захватили террористы. Герой, «продукт маргинализации огромных масс, потерявших опору», выросший на идеалах «шестидесятых», в атмосфере всеобщей жажды наживы и успеха создает общественную организацию с целью соединить бизнес и нравственность в проекте самоорганизации и взаимопомощи. Лишенный средств и поддержки, он терпит поражени
Мои стихи, короткие, длинные, рифмованные и не очень. Обычные, метафизичные. О любви, о жизни, о всяком и разном. Почти каждый стих – это маленький «апокалипсис». Это откровение моей души. Где Великая Психея может раскрыться полностью и откровенно только в близкородственной ее стихии – в поэзии.
Разработка точной оценки положения бортовой камеры является одной из основных задач спутниковых систем, и попытки улучшить точность положения камеры дистанционного зондирования никогда не прекращаются. Положение камеры может быть восстановлено путем выравнивания захваченного 2D-изображения и 3D-цифровой модели поверхности соответствующей сцены.