Конь вороной, конь серебряный
Судьба человеческая, порой, очень причудлива. Кого-то она балует, осыпая своими подарками, а кому-то посылает одни лишь беды и невзгоды. Правда, и от самого человека в его жизни зависит очень многое. Иной из тех, что имеют от самого рождения всё, о чём только можно мечтать, до самой старости не живёт, а чадит никчёмным сорняком, ничего хорошего после себя не оставив. А вот, тот, что изначально был обделён, благодаря своему уму, храбрости, упорству и трудолюбию, не так уж и редко, достигает небывалых жизненных высот на зависть избалованным пустоцветам.
…Давно это было. Годов, скажем, триста, а то и все семьсот назад. В ту пору, может быть, лаптем щи и не хлебали, но в лаптях ходили – это точно. В те времена, если куда надо было поехать – так только на лошадях, а если куда плыть – так только под парусом. Или на вёслах. Вот так люди и жили – и в городе, и в деревне.
И вот в одной из деревень того царства-государства жил подпасок Николка, по прозвищу Ничей. А он и в самом деле был ничей. Где и когда родился – не помнил, кто отец и мать – не знал. Что с ними случилось, куда они делись – тоже. Помнил только, что ночь тогда была тёмная-тёмная, и много-много жаркого огня, после которого наутро он и остался совсем один у груды огненных углей на месте родительской избы. Жил по людям – у кого переночует, а у кого и неделю поживёт, если хозяева не против. Вот так потихоньку и подрос. Так бы и жил он в той деревне, если бы не один скверный случай. У богатого мужика как-то средь бела дня загорелся амбар полный зерна. Вся деревня сбежалась тушить. Огонь потушили, амбар спасли, стали разбираться, отчего загорелось, и кто мог поджечь.
Николка знал, что виноват-то сынок хозяина амбара – он там, за углом, тайком от отца табачком баловался, который у него же и крал. Но Ничей ябедой не был, и поэтому промолчал. Зато сын хозяина поспешил на Николку указать, дескать, это он виноват. Да ещё и расписал, будто сам видел, как Николка специально амбар поджёг. Засомневались люди: да, могло ли быть такое? Если ты видел, как Николка амбар поджигает, то почему не потушил сам, не позвал подмогу? Да и зачем бы нужно было сироте поджигать чей-то амбар? Но богатей и слушать никого не стал – как это, его сыночку, да не поверить?! Заорал Николке, чтобы убирался он из их деревни на все четыре стороны. Мол, добром не уйдёшь – сейчас же спущу цепных псов, затравлю тебя до смерти!
Побоялись деревенские жители вступиться за сироту, и пришлось мальчишке идти, куда глаза глядят. Долго он скитался. В иное село зайдёт – и приветят, и накормят, а где-то, случалось, и на порог не пускали. Верно говорят: что ни город – то норов, что ни деревня – то обычай. И вот, как-то шёл он через перелесок, и услышал чей-то крик:
– Спасите! На помощь!
Хоть и был Николка росту, как говорится, от горшка – два вершка, но от рождения и смел, и удал. Схватил палку покрепче, и побежал на крик. Выбежал он на луг, и увидел там стадо коров. А невдалеке от стада, на пригорке, приметил двоих мужиков разбойничьего вида, которые напали на старика-пастуха. Собаку пастушескую они уже убили кистенём и теперь, как видно, надумали с пастухом разделаться. Ну, чтобы потом, без помех, угнать чужое стадо. И тогда свистнул Николка – Соловью-Разбойнику на зависть, отчего у разбойников аж в ушах у зазвенело, да ещё крикнул:
– Эй, Ванька и Петька, заходите справа! Захар, бей их слева! А ты, Никифор, беги, зови сюда всю деревню! Сейчас мы им покажем!..
Как услышали это грабители, перепугались насмерть, побросали ножи и кистени, и, что есть духу, кинулись в лес. Стал пастух благодарить Николку и расспрашивать – откуда он родом и куда путь держит. А как узнал, что мальчишка бездомный круглый сирота, стал его уговаривать, чтобы остался с ним.
– …Избёнка у нас просторная, со старухой мы живём одни, так что, места тебе хватит, – сказал старик. – Будешь у меня подпаском. А там, если захочешь, можешь какому-нибудь ремеслу научиться. Или кузнечному, там, или гончарному – у нас в деревне умелого люда на всякую работу хватает…
Подумал Николка, и согласился. Вечером с пастухом, дедом Кузьмой, пригнали в деревню коров, а там только и разговоров, что в соседней деревне разбойники напали на тамошнего пастуха, тяжело его ранили и угнали в лес чуть не полстада. Много хозяйств осталось там без скотины. Тогда рассказал дед Кузьма, что и с их деревней случилось бы то же самое, если бы не его новый подпасок. Посудачили сельчане меж собой, и решили: раз этот мальчишка такой бойкий и смелый, то пусть будет подпаском. Так Николка и остался жить в этой деревне, у деда пастушескому ремеслу учиться.
А пастушеская наука только на первый взгляд не шибко хитрая. Всяк, поди, думает: а что в ней особенного? На утренней зорьке стадо выгнал, на вечерней – пригнал, и все заботы. Если бы! На деле-то знать надо было все окрестные и дальние полянки, все опушки, все пригорки и лощинки, все травы, что там растут. Ведь иная трава, бывает, зацветёт – всё, животину к ней не подпускай, иначе отравится. И места с виду пригожие могут оказаться топью непролазной, где и человек и скотина в момент без следа исчезнут, словно их и не бывало. А дед Кузьма знал очень многое. Знал, в каком ручье нельзя поить стадо, иначе молоко будет горьким, как полынь, знал травы, что как змеиный укус ядовиты, а ещё знал и то, какой травой от лихорадки и всякой иной хвори спасаться… Всё это Николке рассказывал да показывал. Как только стадо ляжет на отдых, выдастся свободная минутка, он тут же – за науку. А мальчишка памятливым оказался да смышлёным. Всё на лету схватывал, запоминал с первого раза.
