- Держись, Лан! – Лилла отталкивается с такой силой, что ее конец доски взлетает ввысь, а я едва успеваю подставить ноги, чтобы не удариться об землю.
Теперь уже я наверху. Изо всех сил цепляюсь за холодную металлическую скобу, боясь соскользнуть с качелей. Все внутри замирает. Подол платья задирается, выставляя напоказ полосатые чулки. Лилла звонко смеется, распущенные рыжие волосы развеваются.
- Осторожнее, девочки! – кричит мама.
Они с отцом стоят на крыльце, обнявшись, улыбаются, смотрят на нас. На нас – или на Лиллу? В такие моменты я как никогда остро чувствую себя лишней, ненужной. Они ждали одну дочь, а родились две. Живая, веселая, очаровательная Лилла – и хмурая, нелюдимая Илана, которая к тому же без конца болеет, и с ней столько хлопот.
- Хватит, Лил! – прошу я. – Меня уже тошнит.
- Фу, какая ты! – надувает губы Лилла. – Только начали качаться. Еще немного!
Вверх-вниз, вверх-вниз. Кружится голова, в животе все сжимается, завтрак настоятельно просится наружу. Страшно не удержаться, упасть, но еще страшнее – что вырвет при всех. Такой позор…
- Пожалуйста, Лил! – уже не прошу, умоляю я.
Сердито нахмурившись, она сгибает колени – ее край плавно опускается на землю, а я зависаю в воздухе. Если она сейчас резко встанет, я полечу вниз и ударюсь. Лилла поджимает губы, смотрит на меня, потом приподнимается – так, чтобы мы смогли слезть с доски одновременно.
Пошатываясь, иду вглубь сада, где под кустом цветущей эрты стоит моя любимая скамейка. Частенько я сижу на ней с рукоделием, слушая пение птиц. Мне еще дурно, но легкий ветерок и свежий, прохладный запах цветов постепенно приводят в чувство. Однако побыть в одиночестве не удается: Лилла, соскучившись, бежит ко мне.
- Подвинься, Лан! – она бесцеремонно устраивается рядом, отпихнув меня к краю.
Лилла командует всегда. Решает, что мы будем делать, во что играть, никогда не спрашивая, хочу ли этого я. За столом первой выбирает кусок на блюде. Игрушки, лакомства – лучшие всегда достаются ей. Я безропотно уступаю. Она всеобщая любимица. Она – старшая.
Когда Лилла говорит, что восемь лет ей исполнится в этом году, а ее сестре в следующем, все думают, что мы погодки. Но это не так. Она родилась за полчаса до полуночи. Я – всего через час. Но уже в другой день. В следующем месяце. В новом году. И позволяю ей вести себя, как будто она в самом деле старше на год.
- Хочешь знать, что рассказала Даммара? – таинственно шепчет Лилла, обняв меня за плечи.
Даммарой зовут нашу няню-кормилицу. Хоть отец лекарь и принадлежит к среднему сословию, кормить детей грудью его жене возбраняется так же, как знатным женщинам. Даммара, высокая полная крестьянка из ближайшей деревни, как и все остальные, обожает мою сестру - ласковую и улыбчивую. Помогая мне умываться и одеваться, расчесывая волосы, няня чаще молчит. Зато с Лиллой болтает, как будто они лучшие подруги.
- Видишь замок? – Лилла показывает пальцем туда, где над городом нависает темная громада. – Там живет Черный ворон.
- Подумаешь, - я насмешливо дергаю плечом. – Какая же это тайна? Это все знают. Он хозяин и правитель всех Полуночных земель.
- Он бессмертный, - шепот Лиллы становится зловещим. – Никто никогда не видел его лица. И не знает его настоящего имени. Никому не известно, откуда он появился. Но он может превращаться в птицу и летать.
- Ну… да, наверно, - соглашаюсь я. - Он же Черный ворон. Почему бы ему не летать?
- А еще Даммара сказала, что раз в сто лет он выбирает себе жену. Вернее, трех.
- Трех жен?! Разве такое бывает? Чтобы три жены сразу?
- Нет, он выбирает трех невест. И они целый год живут у него в замке. Потом он женится на одной из них. И она никогда больше не выходит оттуда.
- А остальные?
- Никто не знает, - Лилла закатывает глаза и качает головой. – Их тоже никто не видит. Никогда.
- А что, если он их убивает? – меня зябко передергивает от ужаса.
- Может быть. А может, держит взаперти в башне и пьет их кровь, - она неожиданно хватает меня за руку, и я вскрикиваю. – Понемногу. И поэтому он бессмертный.
- Как страшно! Подожди, Лил, - выдернув руку, я обхватываю себя вокруг, пытаясь унять озноб. – Ты сказала, он выбирает жену раз в сто лет. Но ведь обычные люди столько не живут. Что же он делает, когда жена умирает? Почему ждет так долго, чтобы жениться снова?
- Ну… не знаю, - задумывается Лилла. – Может быть, он по ним скучает? По женам? Когда умерла наша тетя Алея, дядя Герт женился снова, но не сразу, а только через три года. Но подожди, это еще не все. Даммара сказала, что новых невест Ворон будет выбирать через десять лет. Представляешь, Лан? Ведь мы тогда уже вырастем. А что, если вдруг ему понравлюсь я? Или ты?
- Ой, нет! – все тело мгновенно охватывает крупная дрожь. – Представь: всю жизнь провести в этом страшном замке, никогда больше не увидеть родных. И знать, что ты умрешь, а твой муж будет жить дальше. И женится снова. И снова. И снова.
- Разве это самое страшное, Лан?! – Лилла всплескивает руками. – Ему ведь уже больше тысячи лет, этому Ворону. А вдруг он безобразный старик? И придется, - тут она снова переходит на шепот, - ложиться с ним в постель. Представляешь? Он будет делать с тобой все, что захочет.
- Постой… - мне внезапно становится интересна эта сторона дела. Не так давно Даммара рассказала Лилле, что дети появляются, когда муж и жена спят в одной постели и соединяют кое-какие части тела. От сестры, разумеется, об этом узнала и я. – А как же дети? Ведь если б у Ворона были дети, всем было бы известно. Значит, он не спит со своими женами? Тогда зачем они ему нужны?
- Может, ему просто скучно одному? – Лилла с недоумением выпячивает губу. – Хочется с кем-то поговорить? И все равно не хотела б я стать его женой. А еще больше – одной из двух других невест.
В этот момент рядом проносится что-то темное.
- Смотри! – испуганно шепчет Лилла и толкает меня в бок.
На ограде сидит черный ворон, уставившись на нас в упор пристальным взглядом круглых немигающих глаз. Страшные когти цепляются за перекладину, перья на крыльях отливают синевой.
- А вдруг это он? – мои губы едва шевелятся, словно замерзли.
Хрипло каркнув, ворон взмывает в небо, и вскоре черная точка исчезает вдали.
- Глупости! – Лилла встряхивает головой так, что ее волосы лезут мне в лицо. – Что ему здесь делать? Обычный ворон. Побежали на кухню? Витта будет резать пирог к обеду. Если хорошенько попросить, даст нам краешков. Хрустящих.
Она вскакивает и несется к дому, не дожидаясь меня. Я хочу догнать, но останавливаюсь и зачем-то подбираю лежащее на траве черное перо. Оглядываюсь, не видит ли кто-то, и кладу его в карман. И только после этого бегу за сестрой…
