Палестина,
Акко
21
августа 1191 года
Небо
над поверженной крепостью скрыли тяжелые черные тучи, и лишь зарево пожара в
гавани давало немного света – ровно столько, чтобы сэр Чарльз Беннет не потерял
из виду человека, которого ему предстояло убить.
Он
шел, прячась за развалинами, оступаясь на битом камне, задыхаясь от смрада гари
и разложения. Накануне король Ричард приказал казнить почти три тысячи
мусульманских пленников и оставить их тела на месте казни – в назидание Салах
ад-Дину и Конраду Монферратскому*,
которые затеяли переговоры за его спиной. Наутро крестоносцы во главе с королем
должны были покинуть Акко и отправиться в Яффу, так что у Беннета оставался
единственный шанс выполнить приказ Ричарда: избавиться от графа де Фортени, не
скрывавшего своих связей с братом короля принцем Джоном.
А
еще это, возможно, был последний шанс получить вожделенный титул. Беннет верою
и правдой служил Ричарду более двадцати лет, со времен поездки будущего короля
по Аквитании. Он был в числе самых приближенных, каких только тайных приказов
не приходилось исполнять, но не удостоился даже жалкого баронского звания.
Ричард обещал – и не раз.
Но
не зря же помимо прозвища Львиное сердце ему дали и другое, окситанское:
Oc-e-No, Да-и-нет, означавшее, что он слишком легко меняет свое мнение и
отказывается от принятых решений. Захват Кипра, месяцы осады Акко… Беннет
старался отличиться – тщетно. Да и не в том он уже возрасте, чтобы тягаться с
молодыми. Если сейчас не справится – так и умрет простым рыцарем. Если не хуже…
Камень
под ногой предательски подался. Чтобы не упасть, Беннет ухватился за стену, в
кровь обдирая руки. Услышав шорох, де Фортени остановился, напряженно
вглядываясь в темноту. Плотнее запахнувшись в плащ, Беннет вжался в стену. Граф
почти на голову выше, гораздо сильнее, к тому же на десять лет моложе, в
открытом бою преимущество определенно на его стороне. Одолеть можно, только
застав врасплох.
Время
шло, граф не двигался с места и вдруг рывком бросился за угол. Уже не
скрываясь, Беннет последовал за ним. Только бы не потерять!
Понимая,
что в поединке в полной темноте он слишком уязвим, де Фортени пытался спастись
бегством. Однако этот квартал сильно пострадал при осаде. Груды камней
преграждали путь. Впрочем, его преследователь, вынужденный ориентироваться на
звук шагов, находился не в лучшем положении.
Внезапно
граф оказался на большой площади, которую разрушение загадочным образом не
коснулось. Словно по волшебству, тучи рассеялись, хотя воздух по-прежнему был
тяжелым и неподвижным. Низко, почти над самыми крышами, повисла пугающе
огромная голубая луна – до полнолуния оставался один день. Теперь он был как на
ладони: дома окружали площадь замкнутым четырехугольником с одним-единственным
проходом, через который он сюда попал.
Отставший
в переулках Беннет выбежал на открытое место и замер от неожиданности.
-
Дьявол, Беннет! – с облегчением вздохнул де Фортени. – Вы меня напугали. Я
думал, за мной гонятся грабители.
-
Вы без оружия, граф?
-
С оружием, разумеется. Просто не с руки сражаться в темноте, как у Магомеда в
заднице. Но послушайте, где мы? Вы знаете это место? Весь город в руинах, а тут
словно и не было двухлетней осады.
-
Нет, никогда здесь не был. Тут как-то очень жутко, вы не находите?
-
И эта луна…
-
Да, граф, луна…
Беннет
подошел к нему, сжимая под полой плаща мизерикорд**.
-
Кажется, здесь нет другого выхода, - улыбнулся он, стараясь казаться
дружелюбным. – Посмотрите, вон там, в углу… Видите?
Де
Фортени повернулся, и в этот момент Беннет вонзил кинжал в его правое
подреберье. Узкий трехгранный клинок легко раздвинул звенья кольчужной рубахи и
вошел в тело. Граф то ли вздохнул глубоко, то ли всхлипнул и тяжело упал на
колени. Выдернув мизерикорд, Беннет толкнул де Фортени ногой, и тот завалился
на бок.
Наклонившись,
Беннет удостоверился, что граф мертв, и сорвал с его шеи медальон. Этого будет
достаточно, чтобы убедить короля: приказ исполнен.
Уловив
за спиной какое-то движение, он резко обернулся. Черная тень метнулась к
переулку, но Беннет в два прыжка нагнал ее. Закутанный в плащ незнакомец был
невысок ростом и крепким сложением не отличался. Лезвие вошло в мягкую плоть,
словно в свежий хлеб.
Откинув
надвинутый на лицо капюшон, Беннет увидел полные ужаса глаза совсем молодой
женщины. Она силилась что-то сказать, но из ее горла вырывался только хрип, на
губах пузырилась кровавая пена. Слабеющим жестом женщина протянула к нему руку,
словно моля о помощи, но Беннет зло усмехнулся:
-
Нет-нет, дорогая, не надо нежностей.
Что
скрывать, женщины с детства вызывали у него отвращение. С тех самых пор, как
его, двенадцатилетнего, пыталась совратить собственная тетка. Женился он
исключительно по настоянию короля на одной из придворных дам герцогини
Алиеноры, матери Ричарда. С женой спал, сцепив зубы от отвращения и представляя
на ее месте ангелоподобных мальчиков. После каждого раза его рвало, а жена
потом, словно в насмешку, рожала дочь. Но когда на свет появился Джеффри, он с
облегчением забыл дорогу в супружескую спальню. Так что ни одной женщине не
удалось бы возбудить в нем не только желания, но и обычной жалости.
Голубая
луна освещала бледное лицо с выступившей на лбу испариной. Хриплое дыхание
становилось все реже, реже… Наконец женщина затихла, взгляд ее замер где-то за
спиной Беннета. Его внимание привлекла тускло мерцающая пряжка, стягивающая
плащ под горлом.
-
Да это золото, - присвистнул он, срывая украшение. – Ну-ка, посмотрим, что у
тебя еще есть, крошка. Бог мой, да тут целая сокровищница!
Он
с удивлением вглядывался в мертвое лицо, обрамленное густыми иссиня-черными
волосами. Женщина, несомненно, восточных кровей, совершенно не походила на
дочерей Леванта. У нее были тонкие черты лица, длинная изящная шея и неожиданно
темно-синие глаза, которые – даже мертвые! – словно мерцали в голубом лунном
свете. Впрочем, ее красота Беннета совершенно не занимала, его интересовало
совсем другое.
Под
плащом у женщины было узкое длинное платье, расшитое золотыми и серебряными
нитями. Широкое, почти в ладонь, ожерелье из золотых пластин охватывало
основание шеи, от которого в ложбинку высокой груди спускалась подвеска из
синего прозрачного камня. Путаясь в ее волосах, Беннет нашел застежку и, сняв
ожерелье, положил в поясную суму вместе с пряжкой и медальоном де Фортени. Туда
же последовали головная тиара, украшенная золотом и драгоценными камнями,
крупные серьги и два парных браслета в виде свернувшихся драконов.
