Лондон, октябрь 1817 года
Лили проснулась оттого, что кто-то резко встряхнул ее за плечо. Яркий свет ударил по лицу.
Лили захлопала глазами и попыталась разглядеть человека, державшего лампу. Лишь когда глаза немного привыкли к свету, она с облегчением поняла, что перед ней Холлинг, экономка.
Слава Богу! Лили рывком села на постели. Сердце кольнуло нехорошее предчувствие.
– В чем дело? – Лили схватилась за горло.
– Прошу прощения, миледи. – Экономка виновато отвела глаза в сторону. – Это… это внизу. Вам нужно спуститься… срочно.
Лили послушно кивнула. Сердце сжалось от ощущения надвигающейся беды, когда она сбежала по лестнице. «Знакомое чувство», – с горечью подумала Лили. Всего пять месяцев прошло с того дня, когда она вот так же спускалась на подгибающихся ногах. Дурные предчувствия не обманули ее.
Открыв дверь, Лили обнаружила стоявших перед домом мужчин, все трое были членами клуба любителей племенных лошадей, основателем которого был ее брат Лео. Немного придя в себя, Лили узнала знакомые лица: герцог Морланд, уже многие годы живший отшельником, Рис Сент-Мор, герой войны, с лицом, иссеченным шрамами, и Джулиан Беллами, светский красавец, возмутитель спокойствия, всеобщий баловень и по совместительству лучший друг Лео.
Лили хватило одного взгляда на мрачные лица мужчин, чтобы догадаться, почему они здесь в такой час. Случилось непоправимое.
Лео больше нет.
Ее брат-близнец, которому не исполнилось еще и двадцати восьми лет, мертв. Лео Чатуик, маркиз Харклифф, молодой, красивый, богатый, всеми любимый – погиб. Забит до смерти в одном из переулков Уайтчепеля шайкой ночных грабителей.
Пять месяцев назад жизнь ее изменилась раз и навсегда.
Лили вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и с трудом перевела дыхание. Когда стоявший перед глазами туман немного рассеялся, Лили увидела, что лакей знаками подзывает ее к двери.
Холлинг, перегнувшись через перила, высоко подняла лампу над головой. Собрав все свое мужество, Лили на подгибающихся ногах подошла к двери, толкнула ее и выглянула наружу.
Слава Богу, на крыльце никого не оказалось. Взгляд Лили торопливо обежал площадь. Близился рассвет, небо над горизонтом потихоньку начинало светлеть. Длинные тени деревьев на бледно-сером фоне казались черными, как уголь. Улицы были еще пусты, но то тут, то там слышались торопливые шаги – слуги спешили на рынок.
Повинуясь настойчивым жестам домоправительницы, Лили наконец заставила себя опустить глаза вниз. Там, на площадке, возле нижней ступеньки лестницы, стояла тележка вроде тех, на которых бродячие торговцы развозят по улицам свои товары. Поверх груды моркови, турнепса и пучков зелени лежало бесчувственное тело…
Лили со стоном привалилась к косяку. Ноги уже не держали ее.
Только не это.
Джулиан Беллами. Ужас захлестнул ее с такой силой, что потемнело в глазах.
Единственное, что утешало ее в те черные дни, пока она оплакивала Лео, была мысль о том, что больше ей уже никогда не придется пройти через такое. Брат был точной ее копией, лучшим и самым близким другом, а после смерти родителей еще и единственным родным человеком. Единственным, кого она любила. Лили знала, что никогда не полюбит никого так, как любила Лео. Теперь, когда брат навсегда покинул этот мир, ничто уже не сможет причинить ей боли…
Во всяком случае, так она думала.
Но сейчас, глядя на бесчувственное тело Джулиана, Лили вдруг поняла, что ошиблась. Горло сдавила тугая петля – какие-то бессвязные звуки, уродливые, хриплые крики срывались с ее губ… Лили понимала, что должна остановиться, но ничего не могла с собой поделать. Все было даже хуже, чем когда погиб Лео. Когда убили брата, рядом был Джулиан. Каким бы повесой его ни считали, он был самым близким другом Лео… и ее тоже. С годами она привыкла считать его кем-то вроде члена семьи. Если она потеряет и Джулиана…
Холлинг резко встряхнула ее – уже второй раз за это утро. Лили, вздрогнув, ошеломленно уставилась на экономку.
– Он жив, – шепнула пожилая женщина. – Разве вы не видите… он дышит!
Из глаз Лили от облегчения хлынули слезы.
– Несите его в дом, – поспешно распорядилась она.
Лакеи встрепенулись, засуетились, подняли распростертое тело и бережно внесли его в дом.
– На кухню, – велела Лили.
Даже в столь ранний час тут было многолюдно. В очаге жарко пылал огонь, в воздухе разливался приятный аромат дрожжей и свежего теста. Стряпуха, всплеснув перепачканными в муке руками, шарахнулась в сторону, спеша освободить мужчинам место. Джулиана опустили на пол перед очагом, подложив под голову сложенный мешок из-под зерна.
– Пошлите за доктором, – велела Лили.
Убедившись, что никто не сдвинулся с места, она обвела остолбеневшую прислугу взглядом.
– Доктора! Живо! – рявкнула она.
Один из лакеев пулей вылетел за дверь.
Лили опустилась перед Джулианом на колени. Господи… что же это?! Лицо покрыто коркой грязи, от одежды воняет так, словно он провел ночь в сточной канаве. Лили, невольно поморщившись, приложила ладонь к его лбу – он был холодный и чуть влажный. Нетерпеливо вздохнув, Лили прижалась щекой к губам Джулиана, и сердце ее радостно вздрогнуло, когда теплое дыхание согрело ей кожу.
Внезапно Джулиан дернулся и открыл рот, будто собираясь кашлянуть. Лили поспешно отодвинулась в сторону и жадно впилась глазами в его лицо, чтобы не пропустить ни единого слова. Джулиан сморщился, поморгал, словно привыкая к свету, – наконец глаза его остановились на лице Лили.
– Привет, Лили, – просипел он.
– Джулиан! – Она нагнулась к нему. – Как ты?
Он несколько раз быстро моргнул и посмотрел на нее.
– Лиловое тебе к лицу, – прошептал он. Глаза Джулиана закатились, голова упала набок.
Лили с силой встряхнула его.
– Джулиан! Джулиан, очнись!
Убедившись, что он не отвечает, она отдернула руку, а потом медленно поднесла ее к глазам. Пальцы ее были в крови.
Должно быть, этой ночью Джулиан Беллами умер.
Другого объяснения не было. Он умер… а в небесной канцелярии что-то напутали. Потому что когда он утром очнулся, то понял, что оказался в раю. Все вокруг сияло. Все было пропитано божественными ароматами. Повсюду царила роскошь. И чистота.
Все необходимые атрибуты рая было налицо – во всяком случае, мальчишкой он представлял себе рай именно так. Совершенно не похожим на тот мир, в котором он обитал с рождения и до того дня, когда ему стукнуло девять. В том, его мире царили вонь, грязь, темнота. И всем правил голод.
Кстати, он бы и сейчас не отказался перекусить.
Как странно…
Его обнаженные руки запутались в белоснежных, накрахмаленных до хруста льняных простынях. Лениво потягиваясь, Джулиан гадал, способны ли покойники испытывать голод. А если да, то чем его собираются тут кормить? Вероятно, манной небесной. Или амброзией.
