Глава 1. Убийство в Блэкхолле
Шеф полиции Блэкхолла мирно дремал в кресле, когда в поверенном ему городе обнаружили труп.
Шеф Ричардс и подозревать не мог об этом вопиющем событии. Если бы хоть на миг в его голове зародилось подобное подозрение, он, недолго думая, отправился бы прочёсывать улицы. Не то чтобы он принадлежал к числу поборников справедливости и считал своим долгом беречь жителей от кровопролития. Таковым он был только в начале своей тридцатилетней карьеры – тогда он ещё видел себя доблестным солдатом, воздающим злоумышленникам по справедливости. Но годы службы в полиции печально сказались на моральном облике Ричардса; он повидал странные, парадоксальные вещи, и в конце концов втайне возненавидел людей, которых должен был защищать. «Блэкхолл – «чёрная дыра». Чёрная дыра и есть», – с этой мыслью шериф засыпал и просыпался. Иногда и во сне от этой мысли не было спасения.
Так вот, поборником морали и ярым блюстителем порядка Ричардс не был. Его забота о городском покое носила скорее невротический характер. Он чётко знал свои обязанности и, лишь выполняя определённые ритуалы, мог быть спокоен. Шериф не ложился в постель, не удостоверившись в том, что все рапорты заполнены, текущие дела отправлены, а улицы патрулируются. Сотрудники прекрасно знали об этой его черте и старались не раздражать «грозного Ричи» – как они его называли между собой – попусту. Хоть он был спокоен, как старый ленивый удав, но злить его было себе дороже.
Сегодняшнее дежурство было вынужденным. Шериф месяцем ранее запланировал поездку на озеро с парой друзей из колледжа. Он был одинок: жена после развода уехала из Блэкхолла вместе с детьми, перебралась к матери в захолустье Джорджии. С тех пор прошло уже пятнадцать лет – дочь и сын выросли, получили образование и завели свои семьи. Он бы, может, и хотел поддерживать с ними связь, но сами они к общению не стремились и ограничивались открытками на Рождество и День рождения. Ричардс не винил их – признавал, что отец из него вышел не очень, да и муж тоже. Окружающие то снисходительно, то с презрением называли его «карьеристом», он же считал себя одиноким человеком, которому не оставалось ничего более, кроме как служить на благо своего города.
С друзьями из колледжа он списался не случайно. Берти и Гордон поддерживали с ним переписку и обменивались новостями раз в три-четыре месяца с самого выпуска. И вот бывший закадычный дружок Берти, также как и Рич брошенный семьёй, начал зазывать их на озеро Мичиган – порыбачить, покутить да вспомнить былые времена. Рич не возражал, Все трое нуждались хоть в крупице радости на закате лет. Но Рич всё же не удосужился появиться на этой «старпёрской вечеринке», как прозвал её Берти. За день до долгожданных выходных молодой оператор Томсин Бейтс получил перелом руки при падении с горного велосипеда. Рич не нашёл никого, кто бы его заменил – да он и не особо старался. Многие ребята в участке были либо при семьях, либо уже близки к старческому маразму: если первые беспрерывно жаловались на дур-жён и непоседливых детей, то вторые – на упущенные годы жизни и необъятные наборы болячек. Так Рич остался на вызовах сам, и даже в полусне мысли его всё время возвращались к прозрачным и чистым водам Мичигана, кишащим радужной форелью, скалистым горам и лесу, полному всякой снеди.
Ричардс и сам не заметил, как вдруг пробудился. Что-то вытолкнуло его из тайных сладких грёз злой железной рукой. Может, хлопнула дверь? Или раздался звонок? Но в операторской царила тишина. Офис пустовал – не считая сладкого спавшего дежурного. Офицеры патрулировали город, как и должны были… ну, или засиживались в местном баре, заливаясь холодным пивом на глазах у честного народа.
Шериф ощутил внезапное раздражение, даже бешенство. Сколько раз он говорил этим придуркам держаться подальше от забегаловок во время службы? Поганцы, они не верили, что старик Рич посмеет их уволить. Конечно, в нынешней ситуации это было бы глупо – если он разом возьмёт и даст вольную всем пьяницам, то в участке никого не останется. Но в этот миг он был так зол, что вышвырнуть всех к чёртовой матери казалось не такой уж плохой идеей.
«Пусть эта дыра вовсе останется без полицейского участка. Пусть этот проклятый город вообще некому будет защищать», – раздалась в голове острая мысль.
Шериф тяжело поднялся и заглянул в окно. На улице царили сумерки – естественно для двух часов ночи. Он высунул голову и дохнул прохладным воздухом в надежде прочистить голову. Но от этого проклятого дурного воздуха стало только хуже. Из-за близлежащего нефтеперерабатывающего завода город буквально дышал отравой. Он разносил ядовитые отходы по земле и рекам, но кому-то из местных ещё хватало глупости заниматься фермерством, ловить рыбу и купать здесь детей. Иногда Ричардс всерьёз думал, что именно плохая экологическая обстановка спровоцировала у жителей воспаление мозга.
Внутри по-прежнему свербела тревога. Словно комар, мерзко жужжащий над ухом, она не давала Ричардсу покоя и пробуждала неприятные подозрения. Он пытался воззвать к логике. Ночь сегодня на редкость тихая, спокойная. Никакой поножовщины. Никаких бытовых разборок, массовых драк и пьянок посреди города. За восемь часов дежурства – только два вызова, один – от малолетних хулиганов, второй – от Мэг Гиббонс, умолявшей выпустить мужа из каталажки.
Мэг сама пару дней назад прибежала в участок и рассказала, что Дастин её избил (не в первый раз – домашнее насилие у них было нормой). Ричардс «закрыл» пьяного вусмерть правонарушителя, не обращая внимания на потоки нечленораздельной брани. Больше всего он хотел, чтобы мерзавцу дали приличный срок. Но избитая жёнушка испугалась общественного порицания и битый час молила шефа, чтобы пьяницу выпустили. Стандартная ситуация для Блэкхолла. Местные жительницы давно уверовали в мысль, что лучше ходить битой и без зубов, чем терпеть косые взгляды соседей и быть объектом сплетен из-за своего одиночества.
«Когда-нибудь я уеду из этой дыры», – подумал он. Ничто не держало его здесь, кроме работы. Но работа, скорее, была оправданием для бездействия. Он, словно старый дуб, прирос корнями к этому месту так крепко, что только стихийное бедствие заставило бы его сдвинуться.
Он был на кухне, когда слух прорезал вопль сирены. Шериф даже не сразу распознал этот звук – настолько был погружён в себя и свои дурные мысли. Уличный мрак рассеялся под фарами лихо припарковавшейся дежурной тачки. Только тогда шериф убедился, что звук – не его галлюцинация.
Офицер Бетани Полсон уже ждала его в холле. Обычно эта девица держалась хладнокровно и невозмутимо: она не боялась ни местных наркоманов, ни пьяниц, а вот они ещё как боялись её. Сейчас же Ричардс заметил в её глазах страх и растерянность.
