© Андрей Жалнин, 2022
ISBN 978-5-0059-2379-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
История, которую я хочу рассказать вам сегодня, в целом, скорее грустная, чем радостная. Могут сказать, что она поучительная. Но, боюсь, тот, кто скажет это, будет неправ. Почему? Да потому, что она, в основном, о такой вещи, как любовь. А во всём, что касается любви, никакая наука, по моим личным наблюдениям, впрок никому не идёт. Да, а ещё в ней говорится о предательстве, жестокости, в ней, на мой взгляд, слишком много несправедливости. Хорошо, что хоть кончается она благополучно.
Я узнал о ней не из сплетен наших пожилых соседок, не из слухов, что передаются из уст в уста на рынке. Мне она стала известна, как говорится, из первых рук. В ту пору я уже третий год трудился участковым, больше года прошло с того дня, как сотрудница ЗАГСа объявила нас с Маринкой (это моя девушка, которую я очень люблю) мужем и женой. Как раз в то время, когда всё случилось, мы ждали появления на свет нашего первенца, и по вечерам делали ремонт в только что полученной двухкомнатной квартире.
Всё началось однажды тёплым майским вечером. Впрочем, май уже, фактически, тогда закончился. Так что, правильнее бы было сказать – «тёплым июньским вечером». Но на календаре ещё пока значилась дата – 31 мая. До полуночи оставалось целых два часа.
Как обычно, весёлая компания сидела на брёвнах, в незапамятные времена сложенных у забора одного из домов, на улице Луговой нашего города Новореченска. Это на самой его окраине, там, где главная транспортная артерия нашего полиса покидает новореченские пределы, пробегает по мосту через реку, и устремляется в сторону славного города Рязани. Парни слушали кассетный магнитофон. Свет единственного на этом отрезке улицы фонаря едва справлялся с наваливающейся на округу ночной тьмой, что создавало своеобразную романтическую обстановку вкупе с голосом Джо Дассена, льющимся из магнитофонного динамика.
К ним из ночного сумрака шагнули двое:
– Здорово, мужики! – сказал высокий.
– О-о, Макар пришёл! Здорово!
– Выключи магнитофон. Новость есть, – Макар присел на бревно и прикурил сигарету.
Щёлкнула кнопка, и наступила тишина. Кто-то спросил:
– Что за новость?
– Не спеши. Быстро только кошки родятся, – ответил Макар и сам засмеялся своей шутке.
– Да не тяни ты!
– Ладно. Слыхали, Лёха Большой с зоны вернулся?
– Ты, что, правда?
– Ну, я же сказал! У Коли Тишка сидят сейчас. Давай к ним махнём? Только вот, что-нибудь с собой взять надо!
– Поздно уже сейчас. Если только у Хромой?..
– А что? Правильно! Так, мужики, у кого деньги есть? Сбрасываемся?
Каждый пошарил у себя по всем карманам и в результате они смогли наскрести целых два рубля шестьдесят копеек! Если кто-то не в курсе, то в те далёкие блаженные годы, когда колбаса была дефицитом, а мяса хватало с лихвой на всех за смешную цену, у тётки Татьяны Хромой можно было купить бутылку крепкого напитка домашнего изготовления всего за один рубль двадцать копеек (это если с собой не было пустой бутылки, если была – за рубль!). Напиток у тётки был качественным, без добавок каких-нибудь вредных. Она, конечно, честной труженицей и порядочным человеком не была (как и все самогонщики). Но как-то раз произошло с ней следующее. Постучались к ней в окошко граждане, жаждущие испить живительной влаги. Явно, того, что они успели выпить, им было мало! Она и решила малость сэкономить на уже хорошо пьяненьких мужиках, и продала бутылку, в которую влила буквально отраву. Покупатели и отравились, естественно. Но их в больнице откачали! А через некоторое время у тётки Татьяны сгорели: автомобиль «Запорожец», сарай с заготовленными на зиму дровами и углём. В угле она прятала две фляги крепчайшего самогона «на чёрный день». Ох, и бабахнули они во время пожара! А так же пропал электронасос из колодца, которым она качала в дом воду. С тех пор она продавала самогон только высшего качества! Вот к ней Макар и послал толстенького паренька по прозвищу Винни-Пух:
– Скажи Хромой, что я прошу, для дела. И быстрей.
– Я быстро!
В доме ярко светилось окно кухни. За столом сидели трое.
– Ну, как жизнь думаешь делать? – спросил хозяин у гостя.
– Работать пойду. Сварщиком. Или на мясокомбинат попробую устроиться бойцом, обвальщиком или грузчиком. А то плотником в совхоз махну. Пока не решил. Да дом ремонтировать надо. Мамаша уехала отсюда когда, то дом просто бросила. Так что работы там сейчас много будет.
– Да, Лёша, трудно тебе. Ты женись, а то сопьёшся от тоски. Тяжело одному-то, – жена хозяина с грустью смотрела на высокого сильного симпатичного парня, сидевшего за столом напротив. Её муж, Николай, дружил с этим Лёшкой всю жизнь, хотя и был на несколько лет старше его. Она помнила его с той поры, когда стала встречаться с Колей. Знала и о его беде. Лёшка всегда был открытым, добрым, честным человеком, но очень вспыльчивым. Эта вспыльчивость и подвела его, как говорится, «под монастырь».
А ему не по себе становилось от этого взгляда, и он опускал глаза, стараясь не видеть её к нему жалости и, одновременно, укоризны.
– Ничего, Вера, как-нибудь проживу. Там тяжелее было.
Помолчали. Потом Николай плеснул в стопки ещё водки. Выпили, стали закусывать. Коля, прожевав кусок колбасы, спросил:
– У брата был?
– Нет ещё. Я с поезда прямо к вам пришёл.
В это время раздался звонок в дверь.
– Я открою, – сказал, вставая, хозяин, и вышел из кухни.
Уже через минуту он вернулся, а за ним ввалились парни:
– Лёха, здорово! Когда приехал? Вчера?
– А мы с Макаром мимо шли. Видим в окно – Большой сидит!..
– Лёха, мы тут горилки принесли! Сейчас обмоем!
Вера попыталась протестовать, но её никто не послушал. Тогда она, погрозив мужу кулаком, ушла в комнату, закрыв за собой дверь, и легла спать.
– Коля, давай стаканы! Такое дело замочить надо срочно!
– Макар, не ори! Пацан спит.
– Понял! Молчу. Тише все!
– Ладно. Берём стаканы. Лёша, с возвращением тебя…
Домой Лёшка вернулся только утром. Долго стоял у покосившейся калитки, смотрел на поросшую травой тропинку, заросший палисадник, на давно некрашеное крылечко и облупившиеся стены небольшого домика. Казалось, эти маленькие пыльные окошки, как подслеповатые глаза, всматриваются в лицо вернувшегося хозяина, стараясь узнать, вспомнить его.
Наконец Лёха толкнул калитку, отворившуюся со скрипом, прошёл к крылечку, поднялся по ступеням, и, отомкнув замок, распахнул дверь. Посреди тесноватых сеней стоял его чемодан. А вокруг царило запустенье. Пыль, старая брошенная газета, повсюду паутина… Он вошёл в дом. Вчера Лёха только поставил чемодан и сразу ушёл, не заглядывая в комнаты. Теперь же кухня и комнаты, освещённые утренним солнцем, пробившимся сквозь грязные оконные стёкла, предстали перед ним такими убогими, что ком подступил к горлу.
