– Ты кто? – он не церемонится, скидывает с плеча огромную спортивную сумку и одним взмахом руки стягивает с головы капюшон толстовки.
Да, видок у него, конечно, так себе. Бровь рассечена, под глазом фингал. Короче, не лицо, а месиво какое-то. Все это - вместе с его габаритами в виде высокого роста и широченных плеч, неимоверно пугает.
– Ксюша.
– Какая еще Ксюша? – озлобленно повышает голос.
– Зайцева.
Он закатывает глаза, ну или что там у него видно в этой куче побоев. А я наконец-то понимаю, что наш разговор попахивает умственной отсталостью. Выдыхаю и решаюсь все прояснить.
– Я как бы… твоя сестра, – приподнимаю бровь и закусываю губу, – сводная.
– Как бы сводная, – упирается кулаком в стену, – чемодан в зубы – и на выход.
– Никуда я отсюда не уйду, – пожимаю плечами.
Знаю, что выбешиваю его еще больше. Но, если посмотреть на ситуацию глобально, вот куда я попрусь на ночь глядя? На вокзал? Под мост к бомжам?
Ничего не имею против бомжей. Даже все прошлое лето была в команде активистов, что помогают бездомным людям. Едой там, одеждой, медицинской помощью. Но сталкиваться с этими людьми среди ночи так себе перспектива.
К счастью, как раз в этот момент у меня звонит телефон. Бросаюсь на кухню. Даже выдыхаю, когда вижу, что это мама.
Мне хватает десяти секунд, чтобы наябедничать и с горделивой улыбкой сунуть трубку Денису. Там, на другом конце провода, его уже поджидает отец.
Мой новоиспеченный «родственник» выслушивает все с каменным лицом и сбрасывает вызов. Внимательно сканирует меня взглядом. Цепким. Наглым. Мороз по коже идет.
– Чтобы завтра утром тебя здесь не было.
– Но мама сказала…
– Мне без разницы, кто и что сказал, – скидывает кроссовки, – утром я тебя здесь не нахожу. Поняла?
Киваю, и он сразу теряет ко мне интерес. Поднимается на второй этаж.
– Да, попала ты, Зайцева, – бормочу себе под нос и, круто развернувшись, возвращаюсь на кухню. Ну хоть кофе доварю.
Пока дую на горячий напиток, гоняю в голове мысли в стиле: а что дальше? Понятное дело – мама не оставит меня без крыши над моим проблемным задом. Просто подкидывать в ее жизнь лишние проблемы мне не хочется. Пусть себе люди спокойно работают, ну или отдыхают. Я же так и не выяснила, куда они с Мишей укатили.
Сама не замечаю, как начинаю думать о Соколове. Что у него с лицом? Откуда он вернулся? Вопросов множество.
Его суровый и абсолютно неприветливый вид изрядно подпортил мое настроение. Не перевариваю я таких типов. Если его папаша такой же, то я просто не представляю, как мама его терпит.
Она развелась с отцом одиннадцать лет назад. Мне было восемь, и уже тогда я не горела желанием оставаться с ней. С папой мы всегда были как-то ближе. Мама же вечно работала, хотела разбогатеть. На этой почве они и разошлись. Он пожарный. Финансовых звезд с неба никогда не хватал. А мама, мама просто устала жить так, как мы это делали. Скромно. По-простому.
Одним днем она собрала вещи, нас с Олькой – моей старшей сестрой, подала на развод и ушла.
Мама – юрист. Хваткий, жесткий. У нее точно есть клыки саблезубого тигра.
В зале суда нас с Олей спрашивали, с кем из родителей мы хотели бы остаться. Оля, конечно же, выбрала ее. А я… я не могла бросить папу. Мне всегда было его жаль. Он правда старался. Подрабатывал, пытался выправить ситуацию… Пытался, но не мог. Он любил и любит свою работу по сей день. Ему нравится помогать людям. Эту черту я унаследовала от него.
Мои родители слишком разные. Они и поженились-то из-за рождения сестры. Она старше меня на десять лет.
Мама не хотела замуж, но бабушка с дедушкой настояли. Нагулявшая ребенка дочь без мужа была для них позором.
Когда родители разводились, ба устроила такой скандал. Обозвала маму вертихвосткой. Они до сих пор не общаются. Хотя за Мишу ма вышла замуж лет восемь назад. Тогда она действительно уходила не к мужчине. Просто устала от такой жизни. Забрала Олю и укатила в Москву. Мы с папой остались в Казани.
Поднимаюсь наверх и закрываю дверь на защелку.
С головой забираюсь под одеяло и моментально вырубаюсь. День вышел напряженным.
Не сразу понимаю, почему распахиваю глаза. За окном глубокая ночь. А за дверью… грохот музыки. Еще немного – и барабанные перепонки лопнут.
Быстренько натягиваю джинсы и вышмыгиваю за дверь. На мне пижамная футболка, а еще у меня босые ноги. Спускаюсь по лестнице и застываю в ужасе.
В квартире происходит что-то невообразимое. Как в фильмах о тусовках. Толпа народу, музыка, непристойное поведение. Озираюсь в поисках Дениса.
Он сидит на диване в компании какой-то полуголой девки. Иду туда и не думаю о последствиях, хлопаю его по плечу. На моем лице гамма эмоций. Самая яркая – недовольство.
– Я, вообще-то, здесь спать пытаюсь.
– Скройся, – он отмахивается, как от букашки.
– Ты меня слышишь? Мне вставать завтра рано! – настаиваю на своем. – А у вас музыка на весь район орет.
– Ден, это кто? – девица осматривает меня с усмешкой.
– Недоразумение. Крис, я сейчас, – он развязно целует ее, чем вызывает прилив омерзения.
Когда поднимается, я инстинктивно отскакиваю в сторону. Но мне это не помогает.
Соколов не церемонится. Закидывает меня на плечо и тащит наверх. Эта самая Крис заливается хохотом нам вслед.
Он зашвыривает меня на кровать в комнате, где я спала, и довольно грубо припечатывает к матрацу.
– Еще раз высунешься, вылетишь отсюда, поняла?
Хочу возразить, но что-то мне подсказывает – не стоит.
– Отвечай, когда я спрашиваю, – повышает голос и подтягивает меня за ворот футболки на себя.
Во мне столько паники и страха, что я губы разлепить не могу. Только киваю.
– Умница, – хищно улыбается, а у меня от этой улыбки мурашки по телу табуном бегут.
Денис разжимает пальцы. Выпускает бледно-розовую ткань футболки из рук и, круто развернувшись, уходит. Напоследок со всей силы хлопает дверью. У меня даже звездочки в глазах появляются от этого грохота. А потом, потом я слышу, как в замке поворачивается ключ.
Он закрыл меня здесь. Несусь к двери, дергаю ручку, но все бесполезно.
– Открой! Слышишь? Открой!
Гадство. В восемь мне нужно быть в училище.
Опускаюсь на пол и хаотично думаю, что теперь делать.
Вряд ли он откроет меня утром. Будет спать мертвым сном, а обо мне даже не вспомнит.
Остаток ночи я слушаю грохочущую музыку, а когда она стихает, стоны в соседней комнате. Зажимаю уши ладонями и бешусь еще больше.
К такому жизнь меня не готовила. В общаге, конечно, случалось всякое, но в комнате уж точно никто не запирал. Плюс, я всегда могла уйти к девчонкам на другой этаж, если на нашем творилась подобная вакханалия.
Закрываю глаза, а когда распахиваю, решаю порыскать по комнате в поисках ключа. Вдруг мне повезет и он окажется здесь. Может быть, в каком-нибудь шкафчике…
