Знаешь, мне не интересно с такими, как все. А с тобой как-то по-другому… я не знала, что буду скучать. Мне сложно признаться тебе… но в этих каплях – все. Буквально все, что мне дорого в моем мире. Это трудно объяснить…
Сегодня я опять простудилась. Смотреть прогноз погоды – дурная привычка, так ты мне говорил? Утром светило яркое солнце, а вечером поднялся ветер; небо затянуло темными облаками, и пошел сильный дождь. А я, конечно, вышла из дома без зонта. Я никогда не беру его с собой. Мне кажется несправедливым прятаться от дождя. Я хочу чувствовать каждой клеточкой своего тела любую каплю, каждое прикосновение. Я хочу слышать, как он разговаривает со мной. «Кап-кап-фил-липп-кап-кап».
Я до сих пор слышу в шуме дождя твое имя. Закрывая глаза, всматриваясь в темноту за окном. Каждый раз. Только твое имя.
Мне хочется выходить под дождь снова и снова. Словно мы опять стоим с тобой в том самом дворе… и ты… скажи, почему с тобой всегда так холодно? Почему дождь в нашем городе не умеет быть теплым?
И ты весь такой… словно соткан из этих бесконечных капель. Холодный, пронзающий насквозь. А я все равно жду тебя. Снова и снова.
Я каждый год с нетерпением жду весну. В середине апреля ты приходишь снова. После долгой зимы, когда я только начинаю привыкать жить без тебя. Ловить хлопья белого снега, стряхивать их мягкими перчатками с ресниц. Ты снова приходишь… когда я слышу первый весенний дождь, мне хочется кричать в ответ. Потому что… ничего не исчезает из памяти.
Я снова выхожу на улицу, подставляю холодным каплям дрожащие ладони и… опять называю дождь по имени.
– Эй, Фил, ну чего ты там? – крикнул Руслан.
Я стоял, прислонившись к турнику, и морщился от боли в ноге. Мы с ребятами из класса играли в футбол на спортивной площадке возле нашей школы. Вернее, футболом это можно было называть лишь отчасти – вместо мяча мы использовали двухлитровую пластиковую бутылку. А воротами служили стоявшие друг напротив друга турники.
– Нормально! Погнали дальше!
Я, прихрамывая, вернулся на «футбольное» поле. Серега, одноклассник, здорово ударил меня по ноге. Конечно, не специально. Просто бутылка, которая служила нам мячом, уже изрядно помялась от бесконечного топтания, и попасть по ней было сложно. Зато по чужой ноге – легче легкого.
Мы играли трое на трое. Моя команда вела со счетом двенадцать – восемь. Я играл вместе с Антоном и Русланом, лидером нашей компании. Он был шире всех в плечах и на голову выше. Руслан легко расталкивал соперников и забивал гол за голом. Во время одной из атак он внезапно остановился и сказал остальным ребятам:
– О, глядите, пацаны!
Мы обернулись – мимо спортивной площадки шла девочка из младшего класса. Я видел ее раньше, она жила со мной на одной улице, в пятиэтажном доме через дорогу. Пару недель назад на стенде в коридоре повесили фотографии – отчет о прошедшем в школе празднике. Руслан, я и другие ребята, посмеиваясь, рассматривали стенд на одной из перемен. Мы тыкали пальцами и хихикали над ребятами, выступавшими в тот день на сцене. Тогда это казалось смешным…
Одну из фотографий, где был запечатлена танцующая девочка, Руслан «случайно» проткнул пальцем. Мы громко смеялись, поэтому не сразу заметили, как из-за наших спин появилась она, та самая девчонка, чье изображение испортил мой друг. Она пыталась что-то сказать, но мы хохотали так громко, что ей сложно было нас перекричать.
– Дурак! Ты зачем это сделал? – наконец, мы смогли услышать крик девчонки.
– А что? – ответил Руслан. – Так даже лучше!
Девчонка тогда посмотрела на нас и, видимо, отчаявшись противостоять компании старших ребят, убежала.
– Ладно, пацаны, пошли! – широко улыбаясь, сказал Руслан.
Я немного задержался у стенда, рассматривая декорации, установленные в тот день на сцене – на большом листе были нарисованы какие-то люди. Они гуляли под дождем. В верхней части картины почему-то изобразили радугу. Разве радуга бывает во время дождя? Мне всегда казалось, что она появляется после… впрочем, какая разница?
– Смотрите, пацаны! «Балерунья» идет! – отбросив бутылку в сторону, Руслан быстрым шагом направился наперерез девочке. Мы поспешили за ним.
– Тебе чего надо? – хмуро буркнула она, увидев нашу компанию.
– Да так! – весело сказал Руслан. – Хотел узнать – может, и мы с тобой потанцуем? Я бы попробовал!
Руслан, кривляясь, начал изображать танцевальные движения. Ребята засмеялись, я улыбнулся вместе с ними. Но на душе стало так мерзко… я всегда был скромным парнем, не высовывался вперед, почти не дрался, хотя мои друзья часто устраивали разборки между собой или с ребятами из других классов. Что я мог сделать?
Ребята обступили девочку полукругом. Руслан, похоже, собирался отнять у нее рюкзак, чтобы распотрошить его и поиздеваться, рассматривая содержимое. А мне вдруг стало страшно… девочка посмотрела прямо на меня. В ее синих глазах стояли слезы. Она сдерживала их как могла, стараясь не расплакаться. Мне хотелось провалиться сквозь землю.
– Эй, обормоты! – мы обернулись на голос. Из открытого окна на первом этаже на нас смотрел Георгий Васильевич, школьный учитель труда. Говорили, что раньше он был офицером. И, судя по властным интонациям его голоса, слухи не обманывали. Тело само собой вытягивалось в струнку, едва трудовик начинал говорить.
– Здрасьте, Георгий Васильевич! – крикнул в ответ Руслан.
– От девочки отошли, паскудники! А тебе, Поляков, – сказал трудовик, обращаясь к Руслану, – «неуд» по поведению за год я организую!
– За что?
– За все хорошее! Разойтись я сказал!
Мы отошли в сторону. Девчонка, скользнув ладонью на щеке, быстрым шагом поспешила прочь.
– Ладно… пошли, пацаны…
Ты когда-нибудь думал о том, что все самое важное в жизни происходит незаметно, внезапно? Когда очень сильно мечтаешь о чем-то, думаешь об этом день и ночь – желаемое не приходит. Но, стоит отпустить мысли, просто жить так, как жил всегда, и в один из дней понимаешь – вот она, мечта, уже рядом с тобой. Она уже исполнилась. Просто мысли были заняты чем-то иным. И ты потерял способность видеть.
Кто научил тебя, что слова должны рождаться из боли? Разве в счастье их меньше? Разве слова, произнесенные в радости, не будут услышаны? Лишь спустя много лет ты, наконец, поймешь – радость принимает сердце, способное уместить боль.
Через пару дней после того случая на спортплощадке, я, вместе с отцом, стоял в очереди в магазине. Мы с ребятами заходили в него иногда, чтобы купить сигареты или пиво. Руслан давно вычислил, кто из кассиров может продать спиртное школьникам. Каждый раз, бывая в этом магазине с отцом, я стеснительно прятал от продавцов глаза, боясь, что они узнают меня и скажут папе: «Ай-ай-ай, папаша, что же вы за сыном не следите? Растет алкоголик!».
