Предисловие
капитана Артура Гастингса, кавалера ордена Британской империи
В этом своем рассказе я отошел от своей обычной практики писать только о тех происшествиях и сценах, которым сам был свидетель.
Поэтому некоторые главы написаны от имени третьего лица.
Хочу заверить своих читателей, что я полностью отвечаю за события, описанные в этих главах. И если в некоторых из них я взял на себя смелость описывать какие-то мысли и чувства третьих лиц, то сделал это исключительно потому, что уверен, что описываю их с необходимой для повествования точностью. Могу также добавить, что эти мои литературные экзерсисы получили полное одобрение моего доброго друга Эркюля Пуаро.
В заключение хочу заметить, что если вам покажется, что я слишком много времени уделяю описанию некоторых второстепенных личных связей и отношений, которые возникли как результат этой странной цепи преступлений, то я делаю это исключительно потому, что не могу и не хочу игнорировать личные отношения между участниками этой драмы. Однажды Эркюль Пуаро показал мне на очень драматическом примере, что любовь и взаимные симпатии могут быть производными от преступления.
Что же касается разгадки тайны A. B.C.[1], то могу только сказать, что здесь Пуаро продемонстрировал свою гениальность в том, как он подошел к решению этой загадки, которая не походила ни на одну из тех, с которыми ему приходилось сталкиваться ранее.
В июне 1935 года я приехал в Англию со своего ранчо в Южной Америке, чтобы провести на родине около шести недель. Для нас это были непростые времена. Как и все, мы сильно страдали от мировой депрессии. Поэтому у меня накопился целый ряд дел, которые, как мне казалось, могли были быть решены только при моем личном участии. Жена моя осталась управлять ранчо.
Естественно, что, достигнув берегов Англии, я первым делом нанес визит своему старинному другу Эркюлю Пуаро.
Я нашел его живущим в Лондоне, в одном из новейших квартирных комплексов с гостиничным обслуживанием и сразу же предположил (с чем он полностью согласился), что здание было выбрано только по причине его идеальных с точки зрения геометрии пропорций.
– Ну конечно, друг мой, глаза отдыхают на его симметричности, вы не находите?
Я заметил, что в здании слишком много прямых углов, и, вспомнив старую шутку, поинтересовался, не вывели ли они для этого супермодернового комплекса специальную породу кур, несущих квадратные яйца.
Пуаро искренне рассмеялся.
– Ах, так вы помните эту шутку? Увы! Наука, к сожалению, пока не смогла заставить кур подчиняться современным вкусам, и они так и продолжают нести яйца разных размеров и цветов!
Я внимательно осмотрел своего старого друга. Он выглядел просто великолепно и, казалось, совсем не постарел с момента нашей последней встречи.
– Вы отлично выглядите, Пуаро, – сказал я. – Время над вами не властно. Более того, я бы сказал, что у вас сейчас меньше седых волос, чем было раньше, если б такое было вообще возможно.
– А почему вы считаете это невозможным? – широко улыбнулся мне сыщик. – Вы абсолютно правы.
– Уж не хотите ли вы сказать, что ваши волосы из седых становятся черными, вместо того чтобы было наоборот?
– Именно так.
– Но ведь это невозможно с точки зрения науки.
– Как видите – возможно.
– Невероятно. Но в таком случае это противоречит законам природы.
– Как всегда, Гастингс, вы полагаетесь на выводы, которые делает ваш изумительный, но совсем не любознательный мозг. Годы вас совсем не изменили. Вы воспринимаете факт и даете ему свое объяснение практически мгновенно, даже не замечая этого!
Я уставился на него, слегка озадаченный.
Не сказав больше ни слова, маленький бельгиец направился в свою спальню и появился оттуда с бутылочкой в руках, которую и вручил мне.
Я взял ее, не догадываясь, что это такое.
На ней было написано: «РЕВИВИТТ, средство, которое возвращает вашим волосам их естественный цвет. РЕВИВИТТ – это НЕ краска. Поставляется в пяти цветах – пепельном, каштановом, темно-рыжем, коричневом и черном».
– Пуаро, – воскликнул я, – вы красите волосы!
– Ну, наконец-то вы поняли!
– Так вот почему ваши волосы выглядят сейчас темнее, чем в последний раз, когда мы с вами встречались?
– Совершенно правильно.
– Боже мой, – произнес я, приходя в себя от шока. – Боюсь, что в следующий раз, когда я опять приеду в Англию, вы будете носить накладные усы. Или вы уже это делаете?
Пуаро содрогнулся – усы всегда были его самым деликатным местом. Он всегда ими невероятно гордился, и мои слова задели его за живое.
– Нет, нет и еще раз нет, mon ami[2]. Надеюсь, что этот день никогда не настанет. Накладные усы! Quelle horreur![3]
Он несколько раз потянул себя за усы, чтобы убедить меня, что они настоящие.
– Что ж, пока они выглядят просто роскошно, – заметил я.
– N’est-ce pas?[4] Во всем Лондоне вы не найдете второй пары, которая могла бы с ними сравниться.
И тоже не без стороннего вмешательства, подумал я про себя. Но я бы ни за что на свете не решился обидеть Пуаро подобным высказыванием.
Вместо этого я поинтересовался, продолжает ли он изредка заниматься своим любимым делом.
– Я знаю, – пояснил я, – что несколько лет назад вы ушли на заслуженный покой.
– C’est vrai[5]. Чтобы выращивать кабачки на огороде. Но как только я погружаюсь в это занятие, немедленно происходит убийство, и мне приходится посылать кабачки прямой дорогой к дьяволу[6]. Я знаю, что сейчас вы скажете мне, что я похож на ту примадонну, которая дает прощальный концерт. И этот прощальный концерт повторяется неопределенное количество раз!
Я рассмеялся.
– По правде говоря, именно так все и происходит. Каждый раз я говорю: все, это конец. Но нет, появляется еще что-то! Должен признаться, мой дорогой, что я совсем не вижу себя ушедшим на покой. Ведь если маленькие серые клеточки постоянно не тренировать, то они приходят в негодность.
– Понятно, – согласился я. – Поэтому-то вы их и тренируете потихоньку.
– Именно так. Только сейчас я имею возможность выбирать. Сейчас Пуаро занимается только сливками совершенных преступлений.
– И много таких сливок было за последнее время?
– Pas mai[7]. Правда, совсем недавно я оказался на самом краю…
– Поражения?
– Нет, нет, – Пуаро был явно шокирован. – Но я, Эркюль Пуаро, был почти уничтожен.
Я присвистнул.
– Должно быть, какое-то хорошо продуманное убийство!
