Ветер был попутным, порывами схожий с ураганным. Этим ветром, вооруженным снежной шрапнелью, нас с Наташкой и унесло из гостей, прямо на ночь глядя. Кстати, вместе с гостеприимной хозяйкой Катериной. Бегству радовались, но по разным причинам. Лично мне и Наталье хотелось незамедлительно стряхнуть мелкую идиотскую пыль, которую Кэт, сама того не ведая, пускала нам в глаза неполных два дня и две ночи.
Приятно чувствовать себя умнее всех, тем хуже в конечном итоге оставаться в дураках. Такое, знаете ли, разочарование в окружающем тебя мире… Как же мне не хотелось ехать в эту глушь! Наташкина идея. Жалостливой подруге приспичило немедленно осуществить радикальные меры по оздоровлению душевного состояния Катерины, которую, по ее словам, бросил муж. И ладно бы свой, законный, которого у нее отродясь не имелось. Тимур являлся чужим, да и то бывшим, причем в квадрате – дважды разводился. Жениться в третий раз, по Кэтькиным словам, не собирался. Перестраховщик! Обжегшись на молоке, дул на воду. Впрочем, на молоко и молочные продукты у него с детства была аллергия. Не следовало Кэтьке вообще с ним связываться. Ну что хорошего можно ждать от разведенного во второй степени аллергика стоматолога? Да еще хронического пессимиста, блондина с холодными голубыми глазами и язвительными тонкими губами. Наташка на полном серьезе уверяла, что, в отличие от других людей, Тимур состоит из воды на 99,9 %. Даже голубой цвет глаз стоматолога казался основательно разбавленным. Особенно рядом с брюнеткой Кэтькой – весьма яркой особой даже без макияжа. Но дурой редкостной. При всей своей привлекательности она страдала жутким комплексом неполноценности, причем имела обыкновение жаловаться на выдуманные недостатки внешности кому ни попадя. И невольно отпугивала этим представителей противоположного пола. Женский же коллектив такие минуты откровения обожал. Каждая из слушательниц на фоне очаровашки Кэтьки чувствовала себя королевой красоты.
Третьего января Кэт подняла Наташку ни свет ни заря, в три часа ночи, мимоходом удивившись, что та спит. Ясен пень, как можно спать, когда стоматолог Тимур Васильевич Егоров, послав Кэтьку в трехдневный пансионат под Москвой, сам отправился кататься на горных лыжах, навострив их в Норвегию. И это после того, как она всю жизнь ему отдала (безбедную на целый месяц), изрядно потратившись на организацию праздничного новогоднего вечера. Кэтька, значит, ему праздник стоимостью в месячный прожиточный максимум и дорогущую электробритву в качестве приложения, а он ей – оплаченные три дня в каком-то занюханном пансионате. С напоминанием о том, что там за небольшую плату можно приобрести лыжи напрокат. Ошарашенная Кэтька, неловко улыбнувшись, сделала вид, что страшно обрадовалась путевке, но повела себя совсем нелогично. Не спуская со стоматолога благодарных глаз, медленно разорвала ее на мелкие кусочки, которыми, подобно конфетти, усеяла искусственную елочку. А затем, испугавшись содеянного, суетливо отряхнула ладони и спрятала руки за декольтированную спину.
Часы успели отсчитать двадцать две минуты первого, когда любимый мужчина Катерины, покидая квартиру, яростно хлопнул дверью. Кэтька вздрогнула и очнулась. Тимур забыл электробритву…
Не следовало ей бежать вдогонку своему кратковременному счастью, причем босиком (колготки не в счет). Кэтьку неудачно занесло на повороте лестницы, и она подвернула ногу. Дорогая бритва, рассыпаясь на части, по инерции проскакала еще один лестничный пролет и обрела статус «брошенки».
Судя по Кэтькиным слезным заверениям, вечером второго января Тимур улетел, так и не позвонив. Ее неоднократные звонки оставил без ответа. Третьего января в три часа ночи Кэтька доложила Наташке, что ей совершенно не хочется жить. Наташка спросонья шепотом усомнилась в том, что Кэт неслась вниз по лестнице ногами, а не головой, посоветовала ей выпить снотворное и постараться заснуть. Во сне, можно сказать, толком и не живешь. Катерина, покорно согласившись, высказала желание вообще не просыпаться. А ради чего? Надежда стать Тимуру столь же необходимой, как электробритва, разбилась вместе с ней и гарантийному ремонту не подлежала.
– Да ты, подруга, свихнулась! – начала просыпаться Наташка. – Убиваться из-за какой-то пластиковой железяки! Прекрати выть! Я саму себя не слышу. Никуда твой Тимур не денется. Где он еще такую дуру найдет? До тебя у него только умные попадались. А умная с ним и дня не выдержит… Подожди, перейду в кухню, у меня Борис умный…
Наташка уговорила-таки Кэтьку еще пожить на этом свете, хотя бы назло стоматологу. А за время его кратковременного, как считала, отсутствия оторваться по полной программе. Перво-наперво бездумно пуститься в загул. Тем более, есть где. Одинокая тетя, прикованная к кровати и до прошлого года проживавшая в однокомнатной квартире Катерины, завещала ей свой маленький домик в деревне довольно далеко от Москвы. Хижина пустовала года три – с тех пор, как Кэт перевезла больную тетушку к себе. Состояние здоровья старушки и работа Катерины не позволяли бывать в деревне даже летом. Но иным местом для предполагаемого загула Кэт не располагала. Одной, конечно, не очень разгуляться. Что поделаешь, главное сейчас не в том, как на самом деле пройдут зимние каникулы, а как преподнести это общим с Тимуром друзьям и знакомым. Важно, что в Москве Катерины не будет.
Вначале Кэтька сомневалась в целесообразности поездки. «Разгуляться» лучше в собственной квартире со всеми удобствами.
– Ты забыла, что тебе в твоей тюрьме со всеми удобствами жить не хочется! – отрезала Наташка. – Только представь себя запертой в четырех стенах, балкон, кухню, коридор и совмещенный санузел не считаю. Да еще отрезанной от телефонной связи, от электричества…
– Почему от электричества? – оторопела Кэтька.
– Ну ты же не хочешь, чтобы знакомые или соседи вызвали наряд милиции, а то еще веселее – МЧС, поскольку в твоей якобы пустующей квартире с наступлением темноты регулярно включается свет, а на звонки в дверь и по телефону никто не реагирует.
– Милиция, МЧС… – зхом отозвалась Кэтька и встряхнулась. – Хоть какое-то разнообразие… В избушке покойной тетушки я просто умру от страха. Какой смысл? Можно прекрасно умереть в цивилизованных условиях.
– Одно дело умереть со страха, другое – от мучительной тоски. У вас там хоть какие-то горки есть?
– Нет. Сплошная равнина.
– Собирайся. Попробую уговорить Иришку отдохнуть в российских «Альпах».
С этим предложением Наталья и заявилась ко мне в одиннадцать часов утра, когда я пробовала заглушить таблеткой головную боль. Хронический недосып – закономерный результат праздничных ночных фейерверков. Но именно сегодняшней ночью их количество было сведено к минимуму, кризис ударил по карманам «подрывников». Несмотря на это благоприятное обстоятельство, я по собственной инициативе коротала время отдыха в нервном ожидании окончания очередной затянувшейся паузы между запуском петард и постепенно зверела от томительной бессонницы. Надежда на усыпляющую терапию телепередач не оправдалась, ибо я ухитрилась попасть на сводку чрезвычайных происшествий. В поисках куда-то запропастившегося пульта прослушала ее «от» и «до» и окончательно расстроилась. У преступников нет новогодних каникул. Накануне вечером произошел ряд квартирных краж, грабежей, два убийства на бытовой почве и еще одно, судя по характеру, – заказное, совершено до Нового года. Известного журналиста с пулями в сердце и голове обнаружили в лесу неподалеку от его машины. Бесстрастный диктор сухо, но страшно описывал детали преступлений. Выудив, наконец, пульт из-под подушки, я выключила телевизор и всерьез задумалась о смене обстановки. Наташка в роли вестницы перемен появилась очень кстати.
