– Чёрт побери! – Елизавета отложила ложку в сторону и посмотрела на мужа, который несмотря на её возглас продолжал спокойно и неторопливо хлебать ароматный борщ.
– Представляешь, вся моя карьера под угрозой!
– Что случилось? – вяло пробормотал Леонид, ему совсем не улыбалось обсуждать проблемы жены, он хотел поскорее поужинать и уйти во вторую комнату, где, не взирая на протесты супруги, была устроена художественная мастерская. Именно там его ожидал незаконченный портрет отца, который он рисовал по памяти. Отец умер три года назад, и Леонид желал запечатлеть его таким, каким помнил. Фотографии тут не годились.
– Я же тебе рассказывала! Мы не можем найти добровольца!
– Какого?
– Чинаров, ты меня поражаешь! Тебе вообще нет дела до меня?
– Лиза, Лизочка! Ты же знаешь, что я тебя люблю, и всегда интересуюсь твоими делами.
Они поженились на четвёртом курсе, будучи студентами физического факультета. Казалось бы хорошо, когда супругов сплачивает помимо шестого чувства ещё и общность интересов, но Леонид неожиданно охладел к физике, ударившись в живопись, благо, что рисовать он умел. Диплом он защитил по инерции, да благодаря помощи супруги, а потом ушёл на вольные хлеба, рисуя портреты на улицах, а дома уже рисовал для себя. Елизавета же пошла в науку, она работала в каком-то строго секретном институте под руководством молодого гениального доктора наук Александра Шеина. Чем они там занимались Леониду было всё равно, хотя Лиза вроде бы рассказывала ему что-то. Вроде бы…
– Эх, – махнула рукой жена, – интересуешься! У тебя одни твои картины на уме! Был бы толк! Рисуешь за копейки! Лучше бы рисовал что-нибудь модное: абстракционизм, сюрреализм, импрессионизм! Хоть деньги бы в доме были!
– Лиза, – мягко возразил Леонид, – я тебе уже объяснял, что уважаю настоящее искусство и хочу писать то, что мне нравится, а не нелепую мазню на радость разжиревшим нуворишам.
– Нувориши хоть деньги бы платили!
Леонид замолчал. Упрёки жены были справедливы. Львиная доля семейного бюджета обеспечивалась её зарплатой. Работа художником на улицах должного результата не приносила. Но он верил в будущее, он хотел организовать свою собственную выставку, и попытаться продать свои творения за неплохие деньги. Но это были планы, а пока…
– Тебе и возразить нечего! – Елизавета чуть не плакала, – а у нас открытие срывается! А оно на Нобелевскую премию тянет!
– Как срывается? – Леонид совсем растерялся от такого обилия слов.
– Вот так! Я же тебе рассказывала о своём, хм, нашем открытии.
– Ну да, вроде, – замялся незадачливый супруг.
– Вроде! – Лиза возвела глаза к небу, – вроде! Вы посмотрите на него! Я ему рассказывала об открытии, которое может перевернуть все наши представления о времени и пространстве, а он – вроде! А ещё физик по образованию!
– Но не по призванию, – попытался возразить Леонид.
– А! – отмахнулась жена, – слушай внимательно, больше рассказывать не буду. Я разработала установку, которая очень проста на вид, но может творить чудеса. Состоит она из двух центрифуг, нанизанных на стержни, находящиеся на концах жёсткой балки. Эта балка, в свою очередь, в центре нанизана ещё на один стержень, который может её вращать. То есть вся система представляет собой гигантскую центрифугу, внутри которой вертятся ещё две центрифуги.
– Похоже на модель усовершенствованной стиральной машины, – неудачно пошутил художник, – только вот причём тут Нобелевская премия?
– А при том! Сразу видно – физик-недоучка! Маленькие центрифуги до половины наполняются вязкой жидкостью, а потом все центрифуги раскручиваются до гигантских оборотов. И что получается?
– И что получается?
Елизавета уничижительно посмотрела на супруга, а тот невольно поёжился под тяжёлым взглядом жены.
– Вот то и получается! Вся система раскручивается, и возникает торсионный эффект, который скручивает пространственно-временной континуум и двигает его вдоль оси времени.
Леонид тщетно пытался освежить в голове свои познания в физике. Прошло уже два года, после окончания университета, и если центробежную силу он смог бы ещё рассчитать, зная все необходимые параметры, но вот что касается пространственно-временного континуума, это уж увольте…
– Я вижу ты ничего не понял, – вздохнула Елизавета, – короче в центре системы, под стержнем, на котором вращается балка, стоит герметичная камера, которая благодаря моему открытию становится машиной времени.
– Не понял, – замотал головой Леонид, – но ведь перемещение во времени невозможно.
– Кто тебе сказал? – улыбнулась супруга, – ты же каждую секунду перемещаешься во времени.
– Я не так выразился…
– Я тебя поняла, но ведь возможность ускоренного движения в будущее доказал ещё Эйнштейн. А вот в прошлое путешествовать вроде бы нельзя… Но это не так. Моя установка как раз и позволяет путешествовать в прошлое. Ты хочешь сказать, что это противоречит теории относительности?
Леонид, хотя и ничего не хотел сказать, энергично закивал головой.
– Вовсе нет! Просто в преобразовании Лоренца под знаком радикала образуется отрицательное число. А что это значит? Что решением уравнения будет мнимое число. А это мнимое число и позволяет идти обратно во времени.
– Гениально! – восхитился Леонид, хотя на самом деле мало чего понял, – ты создала машину времени!
– Теоретически, – покачала головой Елизавета, – мы испытали её на неодушевлённых телах, на животных…
