Во многих домах, квартирах и учреждений на стенах висят картины,– разные стили, разные художники и разные краски. Это нормально, глаза отдыхают, когда глядишь на любимые пейзажи, лица и композиции. У меня раньше висели фотографии, потом они уступили место чеканкам, а потом место чеканок заняли маски. Позже они уступили место вырезкам из журналов. Особенно мне нравились внеземные пейзажи и всякие монстры. Два таких монстра с далеких планет все еще украшают стену перед моим письменным столом, и я их не променяю на полотна известных художников. Я к ним настолько привык, что поверил, что эти звери берегут мой дом и меня, естественно. У одного такого фиолетового монстра было что-то от осьминога, а другого, красного цвета, все тело было в чешуе, большие загнутые когти и большая пасть с острыми зубами и клыками. Эти две репродукции были первыми, которые переехали в мою новую квартиру.
Я никогда не покупал картины, – так выходило, что они сами находили меня и свое место в моей картинной галерее. Если на моем жизненном пути попадалась рама без картины, то я захватывал и ее, потому что знал, что в скором будущем мне попадется полотно для этой рамы, и тогда я вставлю полотно в раму и повешу его на свободное место в квартире. Однажды, когда понес выкидывать мусор, я обнаружил около баков сразу несколько полотен, на которых, видимо, тренировались молодые художники. Часть из них были безнадежно испорчена, на нескольких была откровенная мазня, на одном был изображен городской пейзаж, а на самом большом полотне, больше метра высотой, была изображена женщина в сплошном купальнике.
Я долго рассматривал городской пейзаж и понял, что это кисть великого художника. Картине было место в музее, но так как этот великий художник в будущем нарисует для музея следующую картину, то эту я оставил себе и повесил на самом лучшем месте в своем загородном доме, стены которого были пусты, после того, как я купил квартиру и все самое дорогое увез туда. Женщина в купальнике простояла, наверное, целый год лицом к стене, – она была не в моем вкусе и к тому же в сплошном купальнике, который скрывал все прелести этой уже немолодой дамы.
Остальные испорченные полотна были предназначены мне, лично,– это был явный намек к тому, что мне надо заняться живописью, – украсить пустые стены моего загородного двухэтажного особняка. Я, естественно, принял вызов и начал суетиться. Провидение, которое удивилось моей поспешной суете, подбросило дров в огонь, – я нашел на улице массу цветных карандашей, и через день в книгообменнике обнаружил раскраску на потусторонние и фантастические темы. Все складывалось удачно: карандаши и раскраска, испорченные полотна, которые можно закрасить и создать свой шедевр, и к тому же мне можно было заменить даму в не моем вкусе, да еще в сплошном купальнике, на милую, хорошо сложенную молодую красавицу, – в моем вкусе.
Время года было выбрано очень удачно – кончалась зима, а весна еще не торопилась занять ее место. К этому моменту лишь два полотна висело в моей спальне, – женщина с ребенком и бумажный пейзаж с календарем на этот год, который я купил в магазине, но так удачно его обрезал, что он стал походить на полотно в стиле абсурд, который я сам иногда не понимал. Это мне и было нужно, – главное, выглядело красиво, а ломать голову, что там на самом деле изображено, мне не надо было. На самом деле, если поломать хорошенько голову, можно на этом пейзаже рассмотреть горы, пруд и облака. Короче, везде были пустые стены, которые нуждались в картинах. К тому же провидение было на моей стороне, – подбрасывало мне полотна, карандаши и раскраски. Но подкинуть мне краски и пару кисточек, оно забыло, и мне пришлось самому их покупать.
Сначала я изобразил даму в купальнике над фантастическим океаном с внеземными водорослями и существами, которые там живут. Менять у женщины сплошной купальник на мини я постеснялся, и закрасил всю ее фигуру, оставив на полотне только ее лицо, украсив его пятилучевой звездой красного цвета. Когда я повесил готовое полотно на стену, прямо напротив дивана, на котором я спал этой порой, стена преобразилась.
Но больше преобразилось пространство и время в этой комнате, – для начала я очутился в океане на другой планете. Вода в нем была оранжевая, а существа, которые сновали вокруг меня, наверное, были рыбы, но так категорично я бы не стал утверждать. Наверное, на этой планете как раз был полдник, потому что огромное синевато-зеленое светило находилось над моей головой, а существа плавали вокруг меня все уменьшающими кругами, и я сразу телепатически почувствовал их голод.
Быть едой для этих созданий я не хотел, и закричал от ужаса, когда одно создание лизнуло мою ногу. Мгновенно океан исчез, и я очутился на огромном пляже. В небе находилось то же синевато-зеленое солнце, но оно готовилось исчезнуть за барханами. Когда оно скрылось, со всех сторон до меня донеслись рычанье и вой. Мной опять собирались закусить. Мне не было видно обладателей этих угрожающих звуков, и это мне помогло, – я от страха потерял сознание, а очнулся уже в своем доме. Когда ко мне вернулся голос, я выразил картине свое недовольство и сказал, что лучше бы меня надо закинуть в публичный дом, или на нудистский пляж, чем на эту планету.
На следующий день я взялся за карандаши и раскраски. Они были большими по размерам, наверное, в формате А-3, и на них были изображены разные пейзажи. Особенно мне понравился лес с удивительными грибами. Таких грибов, слава богу, в моем лесу не было, а увидев такое, любой грибник сошел бы с ума. Они были разные по размеру и были окрашены в самые разные ядовитые цвета гей-радуги. Я походил по этому сказочном лесу, поразился разнообразию и цвету грибов и благополучно очутился в своей комнате, живой и невредимый.
И пошло и поехало: как только я кончал раскрашивать очередную раскраску, то на некоторое время оказывался то на облаке, то на огромном дереве, то на цветочной поляне. Помня об океане, я не раскрашивал такого рода раскраски, – оставлял их на потом. И я заметил одну закономерность, – стоило мне пристально посмотреть на картину, которую я заканчивал, то немедленно оказывался в мире, который я нарисовал. Это было удобно, но сначала, когда я еще этого не понимал, я нарисовал буровую вышку где-то на севере и немедленно попал в это место, на несколько секунд. За эти секунды я чуть не дал дуба, – там было за сорок градусов мороза, а я был в домашних тапках, спортивных брюках и без шапки.
Вот так замечательно проходили мои сеансы живописи. Я подумал, что и с готовыми картинами будет такой же результат. Поставил перед собой репродукцию, на котором был сочинский пляж, и стал ее гипнотизировать. Но никакого эффекта не было – я попадал только в место, которое я сам нарисовал. Ну, что ж, мне стало понятно техника и методика таких путешествий, и у меня появились планы, куда мне надо попасть. Среди мест, куда я был не прочь попасть, была женская баня, Большой риф и сокровищница Тутанхамона.
