Этот день начинался как любой ее будний день в последнее время. Долгий горячий душ и неторопливый завтрак под передачу «великие пекари Британии», где талантливые самоучки демонстрировали шедевры кондитерского мастерства.
Кейтлин Шеридан вовсю наслаждалась своим очередным одиноким утром. С тех пор, как она переехала в отдельную квартиру, она полюбила утро. Никто не ломился в ванную, требуя быстрее ее освободить, никто не действовал на нервы мельтеша по кухне, оставляя на столе крошки, а в раковине немытую посуду.
Теперь она могла себе позволить жить одна. Еще бы ремонт сделать в доставшейся ей по наследству от бабушки квартире, вообще было бы замечательно.
Досмотрев передачу и допив кофе, Кейт также подчеркнуто не спеша накрасилась, оделась и, остановившись у зеркала в прихожей, окинула себя суровым оценивающим взглядом.
Бывали дни, когда она себе нравилась, но чаще нет. Она знала, что окружающие видят вполне привлекательную картинку – густые волосы цвета темного красного дерева, крупными завитками спускающиеся до плеч, серо-синие глаза, пухлые губы, тонкая талия при выраженных формах, длинные ноги – ее многие считали симпатичной. Друзья твердили, что она красива и ее сомнения в этом лишь кокетство. Однако ей самой многое не нравилось в себе. В своих представлениях она должна была быть худее на пару размеров, грудь обязана была быть больше, попа меньше, волосы прямыми, глаза зелеными, а нос вообще другой формы. К тому же от природы ее волосы были невыразительного пшеничного оттенка и брови тоже, приходилось регулярно красить и то и другое.
– Ладно, пойдем работать, – постановила она, кивнув себе в зеркале.
Совсем недавно она устроилась на первую по-настоящему хорошую работу, поэтому смогла позволить себе снять отличную квартиру недалеко от района офиса, съехав от друзей, с которыми жила последние два года, снимая в складчину на троих квартиру с двумя спальнями и одной ванной комнатой, по факту же с тремя спальнями и одной крошечной кухней, поскольку в гостиной жила ее подруга и частенько ее парень тоже, общим пространством была как раз кухня и ванная, что немало досаждало всем. Как они умудрились не перессориться в таких условиях насмерть, оставалось загадкой.
У Кейт была квартира бабушки с двумя спальнями в Чизике, она ее сдавала и на эти деньги жила, пока училась на архитектора. В прошлом году она наконец-то получила диплом. Почти в тридцать лет. Лучше поздно, чем никогда – успокаивала она себя, но в душе скребли кошки. В ее офисе сейчас в тридцать лет все уже были состоявшимися, известными в узких или даже широких профессиональных кругах специалистами. Она же прежде, чем пойти учиться, зарабатывала себе на образование, трудясь парикмахером в бюджетном салоне в Сохо, где, конечно, было легко самовыражаться и креативить, но заработать было не так-то просто. До этого она вовсе работала официанткой в баре.
В Лондоне шел дождь. Серый промозглый февраль оживляли яркие витрины приготовившихся к приближающемуся дню Святого Валентина магазинов и цветные зонты прохожих. Она любила этот город. Он всегда ассоциировался у нее с надеждой на лучшую жизнь.
Ее детство прошло в Рединге, в Лондон она приезжала к бабушке, и всякий раз будто попадала в другой мир, где было тепло, спокойно, безопасно и интересно. Отец Кейт был англичанином, он погиб, когда ей еще не было и двух лет, она не помнила его, он был строителем и разбился насмерть на стройке. Несчастный случай, никто не был в этом виноват. Спустя три года ее мать – эмигрантка из России снова вышла замуж, в этот раз за русского эмигранта. Питер – отчим Кейт был неплохим человеком, но совершенно не умел пить. Есть расхожий стереотип, что русские много пьют, умеют пить, не пьянея, и вообще крепкие ребята. На самом деле, англичане пьют больше и с меньшими последствиями для себя и окружающих. В этом Кейт ныне не сомневалась. Питер, напиваясь, ничего не соображал, он не был агрессивным, просто дурным. Мог перепутать шкаф с туалетом, мог орать в три часа ночи дурацкие рекламные песни, мог ссориться из-за ерунды с соседями, доказывая им лютую дичь теорий заговоров. Бывало, ломал в таком состоянии мебель или бытовую технику. Мать старалась выпроводить Кейт куда-нибудь в такие моменты и уложить мужа спать. Кейт допоздна сидела на детских площадках, бродила по округе, изображая праздную скуку и всем рассказывая что у нее «все в порядке, она не заблудилась и ей нравится подолгу гулять».
Потом у Кейт родился брат и ей объявили, что она теперь взрослая и должна перестать отвлекать мать своими глупыми проблемами. Детство Кейт не было тяжелым, оно просто быстро закончилось. Ее жизнь в Рединге не была ужасной, просто одинокой и унылой. Отчим часто терял работу, денег часто едва хватало на самое необходимое, мать волновал только брат, который постоянно болел.
В доме бабушки Кейт отдыхала от своей «взрослой» жизни, там она могла быть любимым ребенком. Именно бабушка показала ей Лондон, с ней они ходили в зоопарк и музеи. От нее Кейт узнала, о том, что мир велик и она вовсе не обязана жить, как ее родители, что она сможет стать кем пожелает и жить, как захочет.
Бабушка умерла от инфаркта, когда Кейт исполнилось девятнадцать, оставив ей в наследство свою уютную квартиру в Чизике и немного денег. Оказалось, у матери имелись свои соображения насчет того, как Кейт должна распорядиться своим наследством – пожертвовать на благо семьи. Кейт с этим не согласилась и ей объявили «раз такая взрослая и самостоятельная, живи сама, как знаешь».
Взрослая жизнь оказалась сложна и полна неожиданных сюрпризов, но Кейт удалось получить желаемое образование, пусть и в 29 лет, ей удалось переехать в центральный Лондон, в хорошую квартирку, ее мечты юности сбывались, медленно, но все-таки сбывались. С семьей матери она практически не общалась, они обменивались открытками и поздравлениями на праздники и редкими сообщениями в социальных сетях, когда выкладывались удачные фотографии. Кейт это устраивало.
От метро до работы она дошла пешком, у дверей офиса опередив приехавшего на машине коллегу, догнавшего ее на лестнице.
– У тебя такой счастливый вид по утрам, это бесит, – беззлобно буркнул тот после первых приветствий.
Кейт лишь улыбнулась. Ей отчаянно нравилась ее нынешняя жизнь, нравилось все от и до: квартира, работа, их классный офис и своеобразные коллеги. Ее жизнь казалась ей идеальной и безоблачной.
– Зато ты бесяче идеально выглядишь, – парировала она, чем безусловно польстила коллеге.
