Посвящается каждому электрону, протону и нейтрону,
а также другим элементарным частицам,
из которых состоят и состояли
самые дорогие и родные мне люди
– Что это?
– Пульс. Нитевидный.
– Не может быть! Срочно звони в скорую!
– И что я им скажу?! Я из морга! У нас тут ожил труп?!
– Звони же ты, наконец!
Мужчина в белом халате, лет тридцати пяти, приступил к реанимационным действиям впервые в жизни.
Морг – не то место, где навыки непрямого массажа сердца могли бы пригодиться. Медицинское образование и безупречное знание анатомии позволили ему выполнить эти действия самым качественным образом.
Обычно скорые по направлению к моргу не спешат. Но только не на этот раз. Наверное, всем было интересно принять участие в очень неординарном событии, которое произошло в одном из столичных моргов.
– Реанимационный набор! Дефибриллятор!
– Он решил еще пожить?!
– Хрен его знает! Похоже на то!
– Прошло столько времени, такого в моей практике еще не случалось…
– Этот малый сильный, несмотря на внешность.
– Эй, кто-нибудь! Снимите же с него эти дурацкие очки! Руки! Разряд! – Оголенная грудь резко подскочила, и электрический ток мощной струей прошелся по мышцам, заставив изогнуться, а затем съежиться грудную клетку и все, что в ней находилось. Синеватого оттенка парень лежал на гладком оцинкованном столе, в правом углу которого зияло отверстие для слива.
– Руки! – снова закричал человек в ярко-синей одежде. – Разряд! – И снова голое тело откликнулось на электричество. Подпрыгнув и ударившись о металлическую поверхность холодного стола. – Стой! По-моему, есть! Совсем слабо, но есть!
– Неужели мы сделали это?!
– Да, вроде… – удивленно и с облегчением улыбнулся человек с небритым лицом.
Второй, в белом халате, вытаращил глаза и скривил уголки рта вниз, что придало лицу недоуменное выражение.
– Это впервые в моей практике.
– Да о чем ты говоришь! Это впервые в практике почти у всех. Такое только в анекдотах и небылицах рассказывают.
– Держи его, держи!
– Я хрен его теперь отпущу! Теперь это моя небылица!
Человек в синем с остервенением продолжал вытаскивать с того света, цеплявшегося за жизнь мужчину. Копна пышных волос «счастливчика» неряшливо распласталась на столе, а очки лежали рядом, словно ждали, когда снова понадобятся хозяину, и он тут же начнет поправлять их, пытаясь найти удобное место на переносице.
Небритый мужчина в грязном фартуке, больше похожем на фартук мясника, беспрестанно теребил порозовевшее ухо парню на ледяном столе, будто это заботливое действие могло повлиять на качество реанимации недавно умершего.
– Давай! Давай! Живи! – разговаривал с едва вернувшимся на этот свет человеком молодой парень в синей спецодежде со светоотражающими полосами. – Как же у вас холодно!
– Да, не курорт! Мы бы и сами рады подтопить, но, думаю, это – плохая затея, – не отрывая глаз от реанимируемого, пытался шутить человек в белом. Несмотря на низкую температуру в помещении, запах был более чем узнаваем.
Необычайно приятные и теплые чувства охватили участников этого поистине волшебного действа. Оказалось, что вытаскивать с того света, чертовски приятно. Гораздо приятнее, чем вскрывать и зашивать бездыханные холодные тела.
– Надо его согреть. Вроде потихоньку очухивается, – не переставая качать одной рукой вентиляционный мешок ручного аппарата ИВЛ, произнес парень в синем.
Мужчина в грязном фартуке, метнулся в соседнее помещение и мигом принес плюшевый плед, которым нередко пользовались работники морга, а теперь щедро делились с «покойником».
– Только бы выжил! – воскликнул бескорыстный мужчина, который большую часть времени проводил с трупами, но не потерявший человеческих качеств.
– Думаю, мы можем его забрать, – констатировал парень в синей робе.
Носилки тотчас трансформировались в каталку.
– И-и-и раз! – Несколько сильных рук перекинули на нее пока еще еле-еле сохранявшего в себе жизнь бывшего «покойника».
Все происходящее в этом довольно унылом холодном месте несчастный видел как бы со стороны, однако соприкоснувшись спиной с каталкой, будто обрел себя.
Тяжелое сознание вкрадчиво распознавало свои, пока еще такие чужие, руки, ноги, туловище. Ощущение невнятного желания заполнило каждую клеточку вернувшегося с того света. Желания жить. Ощущать себя. Очнуться до конца, целиком и полностью.
Кто-то нежно дотронулся до его волос, и та же нежная рука погладила по щеке.
– Эй, ты чего? – послышалось издалека. – Филипп! Филипп! – настойчивый, приятный женский голос глухо просачивался в сознание.
Внезапно парень открыл глаза – и увидел лицо любимой девушки.
– Филипп, что случилось? Ты весь в поту. Это всего лишь сон, обычный сон, успокойся.
Тяжело дыша, молодой человек не хотел вспоминать о том, что приснилось, тем более рассказывать о своем сне. Поскорей все забыть – вот желание, охватившее его, но каждая деталь увиденного врезалась в память так глубоко, что он долго еще задавался вопросом, сон это был или эпизод из жизни, нарушивший очередность хронологических событий…
То, что мы есть сегодня, это следствие наших
вчерашних мыслей, а сегодняшние мысли
создают завтрашнюю жизнь.
Жизнь – это порождение нашего разума.
Будда
– Филипп, как ты думаешь, в чем заключается наша работа? – спросил высокий худощавый человек в белом халате.
Он посмотрел на собеседника уставшими грустными глазами, скрестил руки на груди и оперся на массивный стол, почти усевшись на него. Глубокий, немного хитроватый взгляд сверлил молодого ученого, нетерпеливо ожидавшего ответа.
– Мистер Нименд, я понимаю, что ваш вопрос с подтекстом? Попытаюсь ответить. Основная задача – произвести на свет открытие, столкнув элементарные частицы в Большом адронном коллайдере, – начал Филипп стандартной фразой, которую повторял множество раз на всевозможных научных конференциях.
– Главное, чтобы не в Последнем адронном коллайдере, как некоторые изволят шутить, – серьезно, но с ноткой иронии, перебил его Клаус.
– Это будет нечто невообразимое! Триумф науки! Мы сможем заглянуть в самое сокровенное. Представьте себе…
Клаус на полуслове прервал молодого коллегу. Странный, но хорошо воспитанный Нименд в последнее время все больше не походил на себя.
– Ну, это как раз всем понятно. На самом деле мы пытаемся обмануть природу, сунув свой нос, куда не следует. Стремимся увидеть то, что не под силу разглядеть. Отчаянно и бесцеремонно стараемся постичь то, что не может быть осознано нашими безгранично ограниченными органами чувств, – скептически подытожил профессор.
Клаус Нименд был волевым и решительным человеком, но несколько последних месяцев его что-то угнетало. Его лицо казалось теряло четкость линий, твердость и ясность, становясь размытыми. И дело было не только в потускневших карих глазах. При взгляде на профессора создавалось впечатление, что кто-то нарочно приглушил в нем свет. Что в действительности происходило внутри этого замкнутого человека, знал только он сам. Даже Творцу было не под силу разглядеть все, что скрывалось за потухшим взглядом.
