Сегодня особенно не хотелось просыпаться. Дэн спрятал голову под подушку, чтобы резкий бабушкин голос не мешал быстренько вспомнить подробности уже ускользающего сна. Сон был… из тех самых. Если их не вспомнить прям щас, пока лежишь в кровати – они утекают бесследно. И их жальче, чем утёкшее мороженое.
В этот раз сон был… офигенский! Дэн был в нём чудовищным волком – огромным, очень сильным, он чувствовал эту силу и наслаждался ею. А ещё в этом сне была голубокожая женщина – её он уже видел раньше. Но тогда казалось, что она выше Дэна чуть ли не втрое, а сейчас он легко валил её наземь одной лапой и кусал за шею. А женщина смеялась громко и хрипло. И они кувыркались на холодных камнях, в каком-то чернёном серебре – прозрачный лёд, хрустящий снег.
В глубине пещеры – огонь. В сердце волка – пожар! В смехе огромной воительницы – страсть, боль, и боль страсти, и пламень – всё одновременно. Она запрокидывает голову, нисколько не боясь железных когтей и острых клыков чудовища. Выстанывает надрывно: «Обещай мне! Обещай!!!» Дэн-волк подминает её под себя, капая слюной, рычит на ухо: «Обещаю, поверь мне!». Он под властью какого-то неведомого чувства, оно сжигает, оно странное – и ярость, и нежность, и стремление подчинить любой ценой, и желание лизать черноволосой женщине лицо и руки. Но что-то совершенно захватывающее и перекрывающее все чувства побеждает и…
⠀
Дэн высунул нос из под подушки, набрал полные лёгкие воздуха и замер, пытаясь понять своим детским умом – что это было? Эта женщина… она называла его по имени, и он знал её имя. Но эти имена остались во сне. Чёрт, ну почему на самом интересном месте!!! И зачем бабушка будит его, все равно он не ходит в детский сад, могла бы дать поспать человеку! Может он узнал бы как зовут воительницу, и что он ей пообещал. И вообще, во что они играли.
⠀ ⠀
– Уау! – взвыл он, приподнимаясь на четвереньки, и задирая всклокоченную голову к потолку. К сожалению, уже после пятого прыжка, имитирующего чудовище из сна, из кухни влетела бабуля.
День выдался суматошный. Дэн пытался рассказать бабушке свой сон, а она только махала на него руками и не хотела слушать.
Вечером после школы и чего-там-бывает-после-школы прибежал брат, возбуждённый и весёлый, притащил пару новых книжек, проволоку, чтобы делать человечков и кучу рассказов о своих приключениях. Разумеется, сон ушел на задний план, какое там!
Дэн любил брата. Впрочем, его любили все. Он явно удался – сильный, весёлый, пел под гитару, пользовался авторитетом во дворе, заканчивал школу без троек и собирался учиться на геолога.
Только об одном жалел Дэн – когда он пойдёт в первый класс в следующем году, брата рядом не будет. Страшновастенько! Во дворе-то его никто не обижал, за проделки не били – боялись, есть заступник. Даже после того случая со свечками…
Дети играли в зарослях, под присмотром болтающей и вяжущей стайки бабушек на двух составленных буквой Г скамейках. Ну, присмотром в полной мере это нельзя было назвать, но периодически до кустов доносились оклики – эдакая поимённая перекличка, и отвечать надо было сразу. Заиграешься, буквально из ниоткуда возникнет суровая и весьма озлобленная бабуля, за шкирку потащит домой, не обращая внимания на оправдания и слёзы. Позор! Да и потом уже не выйдешь, не пустит, в наказание. Зато, если отвечать вовремя, то есть шанс, что не загонят домой и после наступления темноты. Вязание к вечеру откладывалось, ну а тем для разговора у старушек было на сто лет вперёд.
В тот вечер пару детишек забрали рано, осталось трое – Дэн, Задира – толстенькая девчонка из соседнего дома и сосед Дэна по площадке, Тощий. Эти двое были не так ужасны. Особенно Задира, с её блестящими волосами и мощными кулаками. Вообще, с точки зрения Дэна, все дети были ужасны. Сам он научился читать два года назад и у него в голове не укладывалось, как можно быть такими тупыми. Впрочем его взаимно не любили – маленький зазнайка с вечной улыбкой превосходства и слишком умными шутками. Но не трогали. Побаивались. А сам Дэн ничего почти не боялся, кроме бабули. От бабули брат спасти не мог.
Впрочем, в защиту чести братьев, стоит отметить, что бабулю боялся весь двор.
⠀
Еще три дня назад троица притащила из подвала огромный лист оргалита, он был стеной водружён в кустах, между убежищем и дислокацией бабушек. И теперь Дэн торжественно извлек из подземного тайника завёрнутые в целлофан свечки. ⠀
– Ты спички принёс? ⠀
– Да! – выдохнул Тощий. ⠀
– Давай сюда. Задира, проверь бабусек. ⠀
⠀
Задира, взмахнув гривой, метнулась, под её ногами громко захрустели ветки, мда, так себе дозорный, но уж какой есть…
⠀
– Всё чисто! – отрапортовала она героическим шёпотом. ⠀
– Отлично, держи ухо востро, на всякий случай! ⠀
Дэн прикопал свечки, пошевелил, вроде устойчиво. ⠀
– А он точно влюбится? Точно-точно?⠀
– Давай волосы. ⠀
Задира, кусая губы от волнения, протянула бумажный кулёчек. Тощий ёрзал и посапывал носом, переминаясь в нетерпении. Дэн аккуратно развернул.
⠀
– Это его? ⠀
– Ага. Сегодня выдернула!
⠀
– А твои? Повернись, – Дэн потянулся к заветному шелковому золоту.⠀
– Эй, не лезь! Я сама! – она быстро накрутила на палец пару волосков и дернула.
⠀
– Э, нет, так не пойдет – нужны с затылка! – быстро придумал Дэн, – дай я!
⠀
– А вот и нет! Никто не коснётся моих волос! ⠀
Дэн нахмурился. Он так же как и Тощий, так же как и, наверное, все мальчишки во дворе, хотел подержать в руках Задирины роскошные кудри. Но она почему-то никому не давала их трогать. Затея со свечками тоже не помогла, впрочем, не в привычках Дэна было опускать руки. Однако, обидно. Зачем вообще человеку такие волосы, если их нельзя потрогать? А хочется, жуть как хочется… Эх, вот была бы она лысой… Он представил толстые веснушчатые щёки и оттопыренные уши девчонки, не прикрытые роскошью волос, и еле сдержал смех, уж так нелепо это выглядело! Прижал подбородок к груди, чтобы утаить широкую улыбку.⠀
