Олег Сёмкин - В поисках золота Якутии. Нежданинские и Оймяконские истории (иронические рассказы)

Никогда не забуду эту поездку! А с чего всё началось-то? Ах, ну да – всё с того же банального желания разбогатеть. Я, как и многие не бывавшие там ранее люди, считал, что стоит только приехать на север, так сразу же твои карманы начинают волшебным образом набиваться деньгами, золотом и разными драгоценными каменьями. Это далеко не так. Главное богатство на Севере – люди, которые там живут и работают в тяжёлых климатических условиях, ну и, конечно же, сама природа тех мест. В этом рассказе я и поведаю о людях, с которыми мне впервые там пришлось встретиться.

Итак, решив, что в 1996 году в Санкт-Петербурге закончились деньги, я поехал за ними на север, в Якутию. Прилетев в Якутск на самолёте и, выйдя из аэропорта, я почему-то решил, что сел не на тот рейс. Справа от нового аэропорта стояло какое-то здание, больше напоминавшее большой деревянный туалет. Это было здание старого аэропорта. Я тогда невольно подумал, что было бы со мной, прилети в Якутск я чуть ранее именно в этот аэропорт. Но это было не всё. Глянув на дома, стоявшие недалеко от аэропорта, мне почему-то показалось, что денег мне тут не видать, так как дома были практически все деревянные, в два этажа и явно не из золота. Конечно – из Питера же приехал! Это потом, приехав в Якутск через 4 года, я его не узнал, ибо дома были уже совершенно другие.

Мне нужно ещё было лететь в посёлок, называемый Тёплый Ключ, в котором, судя по его названию, я рассчитывал отогреться, так как на улице уже -20, а на календаре ещё 12-е октября. Погода была нелётная и, судя по тому, как обосновались люди в зале ожидания аэропорта, уже давно нелётная. Желавшие улететь в Усть-Неру обитали там уже третью неделю и всё больше походили на цыган, разбившись табором в зале ожидания. На третий день мне всё же удалось улететь местным рейсом до своего Тёплого Ключа. Температура внутри самолёта была чуть выше, чем за бортом, некоторые летели стоя – так, водила подбросил. Но что характерно – билет за 50 минут полёта без удобств на местных авиалиниях стоил чуть меньше, чем до Москвы, что явно свидетельствовало о высоком уровне жизни местного населения.

Итак, прилетев в Тёплый Ключ, я пошёл искать нужных мне людей, написанных на бумажке. Хорошо, что они жили рядом с аэропортом, а то одет я был явно не по погоде, царившей в Тёплом Ключе. Сугробы были как раз по то место, которое у меня не могла прикрывать моя короткая куртка. «А мама дома ещё капусту даже не убирала», – с грустью подумал я. Меня пригласили в дом, накормили и стали собирать мне в дорогу новое для меня слово – «тормоЗок», почему не «термоСок», до сих пор не знаю – наверное потому что работу тормозит. Я ожидал увидеть всё, кроме свежих огурцов и помидоров из своей теплицы. На улице снега по «помидоры», а у них свежие огурцы! За мной в дом зашёл дядька-водитель, звали его Иван. Он спросил – я ли тот родственник, которого он поджидает, на что я утвердительно кивнул головой, и мы пошли к его «КРАЗу».

Мы двинулись в путь, с нами ехало ещё две машины. Спустя некоторое время, на горизонте показались сопки, для меня это были горы, так как я их видел первый раз в своей жизни. Мы всё ехали и ехали, а сопки так и торчали на горизонте, как будто удаляясь от нас. Наконец-то мы их догнали и моему взору предстала неописуемая красота – кругом на сопках лежал белый-белый снег, из которого торчали часто посаженные природой, одетые в морозные кружева лиственницы, ярко отбрасывающие солнечные лучи. Всё сверкало и искрилось, я наслаждался красотой якутской природы и на моей душе стояло какое-то тревожное, волнительное чувство. Это чувство у меня потом возникало всегда, когда я видел из окна машины приближающиеся сопки. Ещё через какое-то время мы подъехали к маленькому посёлку в сопках, называемому Развилкой и остановились. Мужики выскочили из машин и куда-то срочно побежали, вернувшись с радостными лицами, и мы поехали дальше.

– А ты чего молчишь-то всю дорогу, – спросил меня водитель Иван, прервав моё пребывание в состоянии эйфории, – ты в первый раз что ли едешь на север?

– Да, – тихо отозвался я, о чём потом малость пожалел, так как Иван оказался на редкость мужик разговорчивый.

– Да ну! – сказал он, и я узнал практически обо всех авариях, случившихся на участке трассы до перевала, и обо всех названиях сопок и распадков.

Иван был типичный представитель особой касты северных жителей – водитель. Мозолистые, натруженные руки и изъеденное морщинами, большое и добродушно улыбающееся лицо, которое украшали большие передние зубы, явно выдавали в нём простецкого мужика, располагающего к общению. На перевале все машины остановились, и мы вышли «перекусить». Я достал выданные мне огурцы с помидорами, а мужики практически всё тоже самое, но ещё и много водки.

– Ну, – сказал Иван, разливая спиртное по стаканам, – до перевала добрались, дальше ерунда.

Решив, что «на халяву» пить неудобно, я попытался отказаться, но тут из соседнего «КАМАЗа» вылез полуживой человек, звали его Котом. Он подошёл к наполненным стаканам и сказал мне с видом старого аксакала:

– На Севере надо пить, иначе замёрзнешь, – и опустошил стакан, рухнув замертво на снег.

«Замёрз», – с тоской в душе решил я, но его слова мне почему-то запомнились надолго. Мужики подняли его и заволокли в кабину. Дальше пошла обычная весёлая выпивка, а когда спиртное закончилось, Иван объявил, что пора ехать дальше.

– Как, – наверное вслух подумал я, – впереди горы и скользкие спуски?!

– Не боись, мы привыкшие, – сказал Иван, усаживаясь за руль.

Поездка проходила гораздо веселее, и природа казалась ещё краше прежнего. Уже в темноте мы добрались до посёлка Нежданинский, где находился золотодобывающий рудник, куда я добирался на работу. Меня привезли и сдали моим родственникам. У моего двоюродного дяди Юры был как раз День рожденья. Я его не видел уже сто лет, но завидовал ему белой завистью с детства и всю жизнь мечтал приехать к нему на север. Мечты идиота сбылись – я на севере, у моего любимого дядьки, в загадочном и заманчивом посёлке Нежданинское.

Зайдя в его дом, я со всеми обнялся, поцеловался, меня посадили за стол, и моё знакомство с Севером продолжилось. Последнее, что я помню – баня, где я вероятно перегревшись, а может просто устав, неожиданно для себя потерял память, а заодно и сознание. Но, пока ещё находился при памяти, запомнил слова, мывшегося с нами старого и очень мудрого геолога Степана Афанасьевича. Он у меня спросил тогда, кем я тут приехал работать, а когда узнал, что проходчиком на руднике, то ответил мне очень коротко: