В ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ Я БЫЛА МУЖЧИНОЙ…
Вы ещё не знаете, что такое бред!
“Что мне, ни в чём не знавшей меры, Чужие и свои?!”
Дорогие мои листатели!
Этой книги без вас бы не было. Вы как раз те, кто знает, из какого сора! Из каких ссор, баталий, стёба, хохота, маленьких личных драм и больших личных трагедий, из бессонниц и непонимания, из бессонниц вследствие понимания, из понимания, пришедшего в результате бессонниц, родилась это книга. Точнее, пока не догадываетесь, что знаете.
Вы – источник моего вдохновения, коллективная муза и тот самый Случайный Попутчик, которому расскажешь даже то, в чём не признаешься и себе.
Люблю вас – жёлчных и насмешливых, серьёзных и дурашливых, суровых и отзывчивых, сдержанных и безбашенных. Будьте счастливы – растите счастье в себе! Оно, как кристалл в насыщенном растворе, вырастает из полноты жизни.
Нет у меня судьи более строгого, чем я сама. Это кто-то другой под влиянием дурного настроения может мимоходом навалять инсталляцию под дверью автора и удалиться с чувством глубокого удовлетворения – автору такой modus operandi облегчения не принесёт. Автор прежде измучает свой творческий орган (ударение на ваше усмотрение), исчёркает пропасть бумаги и выпьет галлон любимого… топлива. А после, перечитав написанное на относительно свежую голову, перечеркнёт всё жирным Андреевским крестом, произнесёт сакраментальное «бред» – и начнёт всё сначала: у автора «бредом» дело не заканчивается, а только начинается, и это ещё наиболее пристойная из оценок собственного творчества.
Если какой-нибудь Писатель Чистовиков скажет вам, что пишет боговдохновенные строки и потому не считает себя в праве зачеркнуть в них ни единого слова, посоветуйте ему не клеветать на Господа: тот, кто создал действующую модель такой сложности, каковой является этот мир, всяко должен быть способен выразить им же созданное в не менее стройных и гармоничных фразах, хоть стихами, хоть прозой, а не в корявых каракулях влюблённого пятиклассника.
Гений – это вагон собственноручно наколотых дров и, если повезёт, божья искра на растопку. Не повезёт – ищи кресало, высекать искру придётся самостоятельно.
Видимость лёгкости – признак мастерства, когда читатель, сидя у очага вашего творчества, наслаждается теплом, не думая о затраченных на него человеко-часах.
Профессионализм – не про деньги, потому что деньги делаются на том, что нравится большинству. Профессиональная работа большинству вообще не понятна, так как находится за гранью обывательского восприятия, а не понятое с первой попытки вообще редко кому нравится. Ведь здесь требуется нечто большее, чем из буковок складывать слова – надо ещё из этих слов складывать смыслы, а такое с неба не падает, так что у тех, кто шарит в смыслах, редко бывает много денег – ум окупается крайне медленно, в большинстве случаев даже не при жизни своего владельца.
Почему же, в таком случае, я это делаю? Потому что профессионализм – это когда могу равно должен.
Ваш Автор, Тори Грасс
Если женщину спросить, как зовут длинного друга Маугли, три буквы, она задумается и не факт, что с первого раза ответит правильно.
Соседка громко поёт в ванной в половине шестого утра. Её парень подпевает ей из кухни – и то, и другое довольно фальшиво. Им вторит птичий хор, хотя за окном ещё темно: это всё весна! Их оглушительный благовест слышно даже сквозь фрамугу в соседней комнате, дверь в которую закрыта. Кажется, что это звенит, раскрываясь, каждая почка на деревьях. Потом начнётся бесконечная возня машин на дороге под окном, и музыка любви сольётся с прочими звуками города, растворится в них, как тиканье часов: утренник – мероприятие, полдник – еда, дневник – книжка, вечерник – студент, полуночник – "сова", ночник – лампа. Спасибо, голова, что ты – дурдом, в котором я живу и мне не скучно…
Ты никогда не будешь достаточно хороша для того, кто тебя не любит. Безупречная фигура и развитый интеллект, личное обаяние и коммуникабельность, тщательно подобранный гардероб и чёрный пояс всемирной федерации Камасутры – это всё мимо кассы. В его глазах тебе всё равно будет недоставать пары баллов ай-кью и пары размеров бюстгальтера, зато пара сантиметров на твоих бёдрах всегда останется лишней.
Когда тебя любят, тебе необязательно быть красивой. Ты можешь быть полноватой или слишком худой, ходить по дому с небрежно забранными в резинку волосами и без лифчика – в футболке, надетой на голое тело и совершенно нивелирующей всё, что под ней. Да что там без лифчика – без макияжа! Он видит твоё беспомощное лицо с веснушками и припухшими глазами, отросшую на палец седину – но он их не видит: ему всё равно, главное, что ты здесь.
Ты можешь даже быть не очень умной. Эх, да чего там! Можешь быть полной дурой. Во всех смыслах. Не помнить и забывать, терять вещи и ключи, путать право-лево и отвечать невпопад. Говорить бессмыслицы. Совершать глупости. «Ну пипец!», – будет ворчать он, но ты, глядя в этот угрюмый затылок, увидишь, как поехали вверх и назад его уши – улыбается! Станешь слушать, как музыку, эту воркотню, которая составляет неотъемлемую часть твоего уюта.
У тебя даже может сколь угодно часто болеть голова – нет так нет, и тут совсем не важно, пойдёт ли он за «утешением» на сторону или просто подождёт. Может быть, ты стόишь того, чтобы подождать. И того, чтобы дать тебе время на всякую личную смуту, которую требуется пережить внутри себя. И ты схлопываешь створки своей раковины, медленно и болезненно обволакивая перламутром угодившую внутрь острую песчинку – он будет терпеливо сторожить снаружи. Так надо!
А потом, когда ты снова начнёшь замечать окружающее, просто спросит: «Пожаришь мне яичницу?» И ты вздохнёшь, и пошаркаешь на кухню, и сначала будешь долго и бессмысленно пялиться в холодильник. Потом наморщишь лоб, выгребешь какие-то пакеты и контейнеры, повыбрасываешь всё второй свежести и неожиданно приготовишь что-нибудь вкусненькое. И вы будете молча есть это на диване, уставясь в какой-нибудь сериал…
«Ну и где тут любовь?» – спросите вы.
Да вот же она!
Это как вещь, которую никак не получается найти именно потому, что она лежит на видном месте.
…Как будто нам уж невозможно
Писать поэмы о другом,
Как только о себе самом.
А.С. Пушкин
Вы думали подзагловок “филологический стендап” был вынесен на обложку для пущей привлекательности издания для интеллигентного читателя? Вот уж нет! И предвосхищая сентенции профессиональных спорщиков, скажу сразу: сейчас я буду говорить банальности.
Да-да-да! – прямой угол составляет девяносто градусов, Волга впадает в Каспийское море, а все авторы пишут исключительно о себе. Что бы ни утверждал Пушкин, при всём уважении к последнему, литературного героя придумали себе сами литераторы, чтобы его существованием оправдывать перед читателями собственные несовершенства.
