Джеффри открыл окно и выглянул наружу. На улице стоял знойный летний день. Огромное маслянистое солнце, едва касаясь верхушек раскалённых небоскрёбов, медленно клонилось к горизонту. Автомобильная гарь смогом нависла над тротуарами, вытесняя чистый свежий воздух. До конца рабочего дня оставалась пара часов. Шеф был в отпуске, а Джеффри являлся его заместителем, и придумывал себе отговорки, чтобы уйти пораньше, но совесть не позволяла покинуть рабочее место раньше остальных. Да и что бы он делал дома один? Можно было, конечно, пойти в паб, прогуляться, развеяться, но вечер понедельника у всех полон забот, это у Джеффри не было ни семьи, ни каких-либо хлопот. Его личное время принадлежало полностью ему одному, и никому больше.
На Ирридиуме он оказался случайно. Бежал от несчастной любви. Решение созрело в его голове мгновенно, как только взгляд коснулся строчек объявления на экране. На планету в город колонистов требовались программисты со знанием языков квантового программирования. Джеффри тут же схватил телефон, набирая номер. Прошли доли секунды, за которые его подсознание успело взвесить все за и против. На Земле всё напоминало о К. – девушке, отвергнувшей его чувства, которая всё никак не хотела забываться. Джефф не мог спокойно дышать, зная, что она ходит по той же планете, что и он, и дарит свою улыбку и своё драгоценное время кому-то другому, а не ему. Может, этот поступок выглядел слишком импульсивным, но парень ни о чём не жалел.
На собеседовании, просмотрев его резюме, будущие работодатели не колеблясь ни минуты, сразу же включили его в список группы разработчиков. На вопрос, почему именно Ирридиум, ведь существует множество планет, на которые требуются специалисты, Джефф ответил, что ему просто захотелось пожить в необычной обстановке. А Ирридиум, действительно, был очень необычен. Сушу покрывали бескрайние пустыни сине-голубых песков, вспарываемые кое-где золотистыми клыками бронзовых скал. Оранжевый диск Альдебарана, сияющий в бирюзовом небе, был в десять раз больше земного солнца, но благодаря плотной атмосфере, на него можно было смотреть невооружённым глазом. Правда, недолго, минут пять, но всё равно эта особенность приводила в восторг всех вновь прибывших.
Джеффри был тельцом по гороскопу, и звезда, вокруг которой обращалась эта планета, принадлежала к тому же созвездию. Джефф счёл это хорошим знаком.
Сушу составляли два больших материка: Палилий и Лампарус. В их глубине, в необычных синих пустынях, никто не жил, города колонистов располагались в основном на берегах Полосатого океана, которым была покрыта значительная часть Ирридиума. Его прозвали так, действительно, из-за наличия изумрудных и чёрных полос, которые становились видны с высоты. Учёные объясняли такой причудливый окрас вод растворёнными в них специфическими минералами, которых не было в периодической таблице.
Свыше ста лет изучения планеты учёные так не нашли на ней признаков органической жизни, и пришли к выводу, что Ирридиум никогда не был обитаем, хотя имел все пригодные для образования жизни условия: воду, тепло, плотную атмосферу, необходимое давление на поверхности и кучу полезных химических соединений. Но по неизвестным причинам, жизнь на планете так и не образовалась, будто она специально была предназначена для людей и ждала своего часа, когда первые колонисты ступят на её поверхность.
Джеффри сразу полюбил Ирридиум. Хотя по прошествии шести месяцев пребывания на нём, понял, что К. не желает забываться даже в шестидесяти пяти световых годах от родной планеты.
«Личная судьба – совокупность случайностей и не зависящих от человека обстоятельств. Мы не выбираем судьбу, но являемся её причиной. Иными словами, судьба – следствие непредвиденных обстоятельств, путь – осознанный выбор». – Именно так успокаивал себя Джеффри, надеясь, что К. скоро забудется на чужой планете. Возвращаться он не собирался. Никогда. Он считал, что избрал этот путь сам, ведь он мог спокойно остаться на Земле. И одновременно не мог. Тогда, выходит, выбора у него не было? А раз не было выбора, значит, он следовал своей судьбе? Для программиста он был слишком сентиментален. Хотя, должны же существовать сентиментальные программисты? Они создают программное обеспечение для роботов, но сами-то они не роботы! После многих разочарований, и самого главного, которое принесла ему К., Джефф оставался донельзя романтичным парнем. По вечерам он выходил на прогулку и с ностальгией и умиротворением смотрел на зажигающиеся звёзды. Плотная атмосфера Ирридиума пропускала свет лишь самых ярких из них, избранных, так сказать. Земное Солнце, увы, в их число не входило. Джефф различал Сириус, Вегу, Канопус, почти все звёзды Ориона, Арктур, появлявшийся над горизонтом лишь к полуночи, и великолепные Плеяды. Лун у Ирридиума не было, поэтому все ночи напролёт можно было любоваться красотой звёзд, складывающихся в невиданные ранее созвездия. В такие минуты на него накатывали воспоминания и сожаления о событиях, которые так и не произошли в его жизни.
К. он повстречал в кофейне, недалеко от своей работы, а потом оказалось, что девушка работает в той же IT-компании, что и он. Недавно туда устроилась. Как он мог её не замечать? Как мог не замечать её заливистого смеха, шуток, больших шоколадных глаз оттенка корицы, красивой светлой кожи с россыпью еле заметных веснушек? Как мог не замечать приятного тембра голоса, который ни с каким другим теперь не спутает до конца своей жизни? Любовь, как гвоздь, застряла в сердце, и заставляла его кровоточить даже на чужой планете.
«Ирридиум, исцели мои печали! Подари мне надежду! Укажи мне путь к счастью!»
Когда-то давно в одной из эзотерических книг, Джеффри прочитал, что существуют, так называемые, планетарные духи – индивидуальные сознания каждой планеты. Тогда он посчитал эту теорию шуткой, теперь бы многое отдал за то, чтоб она оказалась правдой. Когда он гулял под звёздами, то мысленно обращался к планетарному духу Ирридиума, прося забрать его печаль. Но пока что дух никак не реагировал. Зато реагировали коллеги парня, среди которых он сразу же прослыл чудиком. Но все программисты немного чудики. Иначе кто в здравом уме выберет эту профессию?
Дни на Ирридиуме тянулись однообразно. Первое время, когда необычный пейзаж был в новинку, Джеффри долго гулял в свободное время по окрестностям за городом, но спустя, примерно, месяца три однообразный ландшафт приелся. Полосатый океан, в котором было запрещено купаться из-за непредсказуемого влияния растворённых в его водах минералов на тело человека, выглядел обычным тёмным морем. Это с высоты птичьего полёта его спокойная гладь образовывала загадочные полосы. С берега их было не видно. Кстати, в океане совершенно отсутствовали шторма и волны, что казалось учёным удивительным феноменом, не находившим логического объяснения. Но как бы там ни было, находились смельчаки, которые втайне лезли в воду, и говорили, что по ощущениям она ничем не отличается от земной. И никаких последствий для себя они так и не обнаружили. Может, прошло слишком мало времени, а может, ни всё придумывали, и реально в океан никто не рискнул лезть. Джеффри не любил купаться. И даже если б такого запрета на Ирридиуме не существовало, он всё равно бы предпочёл купанию своё любимое занятие – написание кодов.
