Наверно, мой отец считал себя охотником… Ну раз есть ружьё у человека, значит, он охотник. И когда к нему приходили друзья вечерами, разговоры были только про охоту. А как глаз у него горел, когда он рассказывал, как он ходил на кабана. Охотник, конечно… Только вот я, хоть и было мне на то время четырнадцать лет, когда произошла эта история, знал… Никакой он не охотник. Не мог он выстрелить в зверушку или птичку. Перед друзьями только хвастался, а на деле приходил с охоты всегда пустой. Встанет у порога, спрячет глаза от матери и прошепчет виновато: «Промазал…» Мать улыбнётся и скажет ему: «Ты хоть в небо бы пальнул для правдоподобия. От ружья порохом даже не пахнет».
И вот однажды отец принёс с охоты уточку-подранка. В камыше нашёл. Видимо, охотник какой-то потерял. Выпустили мы её на балкон, где она и жила несколько дней, пока меня не заинтересовала дальнейшая судьба уточки. Ведь я к ней уже привык за это время. Подхожу я к отцу и спрашиваю:
– Пап, а что с уточкой будет? Мы её весной выпустим?
– Да нет, сынок, – вздыхает отец, – не будем мы её выпускать.
– А что, жить у нас теперь будет?
– Мы тут с мамой подумали… Скоро день рождения у меня, вот мы её и приготовим.
У меня даже внутри что-то оторвалось от таких слов. Да как же можно… Уточка за эту неделю родной нам уже стала… Можно даже сказать, что член семьи. Жалко мне стало уточку, очень жалко. Стал я думать, как уточке помочь.
На первом этаже жил мальчик семи лет. Болел он тяжело. Много месяцев он болел. Чем именно болел, мне не говорили, но на улицу он в последнее время уже не выходил. И вот, перед самым днём рождения отца взял я уточку и понёс к этому мальчику. Позвонил в дверь, открыла его мать.
– Здравствуйте, – говорю, – я уточку Косте принёс.
– Проходи, – говорит, – давай посмотрим, как Костя отреагирует. Обрадуется или нет.
Мать пустила уточку на пол, и та, прихрамывая, вразвалочку пошлёпала в сторону мальчика. Как же он обрадовался! Вы бы только видели… Прямо засветился весь. По мальчику было видно, что ему очень тяжело двигаться, но он старался от уточки не отставать.
– Мама, – спрашивает Костя, – а уточка ранена?
– Подранок она, – ответил я вместо матери, – уточка-подранок.
– И я подранок, – грустно вздыхает мальчик, – как и уточка. Мама, но ведь она выздоровеет?
– Конечно, сынок, – соглашается мать, – и уточка выздоровеет, и ты у нас поправишься.
– И мы с ней будем вместе гулять на улице? – блеснули радостью глаза мальчика.
– Обязательно будете вместе гулять, – обняла мать сына, – подраночки вы мои…
Костя стал играть с уточкой, а я направился к выходу. Тяжело и непривычно мне было смотреть на больного мальчика. Мама Кости открыла мне дверь.
– Спасибо тебе, Серёжа, пусть уточка у нас поживёт, какая-никакая, да радость для Кости. Твой папа, наверно, с охоты её принес? Передай и папе спасибо…
Вечером родители, придя с работы, даже не заметили, что уточки нет. Узнали они о пропаже только на следующий день.
– А где утка? – спрашивает отец. – Сегодня гости придут.
– Улетела утка, – соврал я, пряча глаза. – С балкона прыгнула и улетела.
– Как же она без крыла-то улетела? – удивляется отец, обыскивая балкон.
– Так ведь зажило крыло, – отвечаю, – столько времени прошло.
Как родители меня ни пытали расспросами, куда я уточку дел, я им тайну так и не раскрыл.
Примерно через неделю, когда мы ужинали, в дверь позвонили. Мать пошла открывать.
– Мне бы Серёжу, – услышал я голос соседки, мамы Кости.
Я вышел в коридор, и у меня оборвалось сердце. У двери стояла заплаканная мама Кости… Она молча протягивала мне уточку… Я сразу всё понял. С кухни вышел отец…
– А я голову сломал… – не договорил отец, увидев заплаканные глаза соседки. – Что-то с Костей?
– Нет больше Кости, – с трудом отвечает соседка, глядя на меня. – Спасибо тебе большое, Серёжа, за уточку. Костя такой счастливый был в последние дни. Ни на минуту от уточки не отходил. Всё лечил её. Он ведь верил, что, когда выздоровеет уточка, и он поправится. Спасибо большое, Серёжа. И вам спасибо, – посмотрела соседка на родителей.
Я и родители молча сидели на кухне и смотрели на уточку. Смотрели на уточку и думали о мальчике, которого больше нет. Думали о мире, который бывает так жесток и несправедлив.
– Молодец, сын, – хриплым голосом произнёс отец. – Пусть уточка живёт. Весной выпустим.
Ангел-хранитель и алкоголик Миша
Миша сегодня перепил. Не рассчитал свою дозу, пожадничал. Вышел он на улицу и упал. Сердце остановилось. Не выдержало таких издевательств над собой.
Стоит Миша над своим телом и смотрит, как постепенно собирается народ вокруг него. Как подошли два милиционера, и как один из них щупает его шею.
– Ну что? – спрашивает лейтенант своего напарника.
– Готов, – отвечает тот, – пульса нет.
Миша видел, как подъехала машина и его забросили в неё бесцеремонно, привычно.
– Не жалко себя? – услышал он чистый, хрустальный голос, которого он не слышал никогда при жизни.
Миша посмотрел направо и увидел Ангела. Чистого и светлого Ангела.
– Жалко, – отвечает Миша, – очень жалко себя. Ведь молодой ещё.
Миша видел, как его привезли к серому зданию. Вытащили из машины и отвезли в тёмную комнату, где переложили на металлическую лежанку и закрыли дверь.
– А ты мой ангел? – спрашивает Миша.
– Был твой, – ответил Ангел. – Теперь надо искать нового горемыку.
– А может, ты мне поможешь? Вы же умеете. Жалко себя. Молодой ещё. Ну делают же ошибки люди.
– А какой смысл тебе помогать? Ты же как пил, так и будешь пить. Какая от тебя польза людям?
– Нет. Не буду. Обещаю. Помоги мне. Дай ещё один шанс… Пожалуйста… Очень прошу. Последний шанс.
– Ох, беда мне с тобой, – вздохнул Ангел. – У всех ангелов люди как люди, а мне вот достался…
Миша очнулся в полной темноте от холода. Дрожа от похмелья, он сел и стал осматриваться. «Где я, что со мной?» Он заметил совсем рядом что-то белое. Нащупал чьё-то тело. «Неужели я в вытрезвителе?» – подумал Миша. Он стащил с чьего-то тела простынь и, завернувшись в неё, стал искать выход из тёмной холодной комнаты.
Наконец он нашёл дверь. С трудом её приоткрыл и пошёл на свет, туда, где звучали голоса.
Три работника морга разливали по стаканам спирт. Отмечали день рождения одного из них. Время, конечно, позднее – час ночи, но спешить было некуда, благо литр спирта у них был.
– Ты новенького ещё не трогал? Что с ним? – спросил один другого.
– Да куда спешить, сердце остановилось… До утра потерпит. Ну, давай за тебя.
Раздался звон стаканов.
– Всем привет, – прозвучал дрожащий голос Миши. – Чего празднуем? Мужики, а мне?
