Голубое небо выглядело неестественным, словно из рекламы светского курорта. Ярким, насыщенным, без единого облачка. Старенький стул протяжно скрипнул. Иван нахмурился, выпустил клубок дыма в приоткрытую балконную дверь. Никотиновые волны игриво выскочили и зависли в воздухе. Так лучше. Натуральнее. Или привычнее. С туманом, дымкой или тучами дышать легче, спокойнее. Знаешь, что есть, с чем бороться. А когда в жизни всё гладко, ровно, то неизбежно возникает ощущение, будто упускаешь нечто важное, значимое. То, что действительно имеет смысл.
Черной стрелой пролетела мимо ласточка и с весёлым писком умчалась по своим птичьим делам. «И мне пора» – Ваня потушил окурок в стеклянной пепельнице, медленно встал. Тягостно вздохнул, оглядел комнату. В неё почти не проникал солнечный свет. От этого всё чувствовалось тяжелее, чем на самом деле. Массивная старая кровать, угловой письменный стол и даже фотография густого сибирского леса казались грузными, давящими.
Мама на кухне не в такт напевала мотивчик старого романса. Аромат жареных котлет заполнил квартиру. Но от этого хотелось лишь поскорее выйти на улицу.
– Ма, я пошёл, – крикнул Иван и натянул новенькие белые кроссовки.
Он замер в ожидании матери, прокрутил в голове план первой лекции. Пожилая женщина, шаркая тапочками о деревянный пол, суетливо вышла из кухни, вытерла руки о фартук, такой же старенький, как она сама. Недовольно причмокнула и спросила:
– Снова в столовой поешь?
– Каждый день одно и то же, – Ваня поцеловал женщину в щёку, – преподавателей хорошо кормят, – усмехнулся и добавил, – не так, как студентов.
– Ладно, – с прищуром ответила она, – давай, с Богом, – перекрестила сына и похлопала по плечу.
«У Бога наверняка есть дела поважнее, чем ходить со мной на работу» – пробубнил Иван и тревожно оглянулся. Если мать услышала его комментарий, то к вечеру подготовит самые удивительные по её мнению истории, когда вера спасала людей. Нет, вроде пронесло.
Дверь жалобно скрипнула и захлопнулась. Ваня по-спортивному шустро затарабанил по ступеням, даже пару раз перепрыгнул через две. Новенькая обувь будто кричала ему «Активнее! Беги! Вперед! Дела ждут!». Но уже на третий пролет появилась одышка. Он сбавил темп и мысленно оправдался «да я бы мог быстрее, просто не хочу».
Едва открылась подъездная дверь, свежий весенний воздух вскружил голову, притянул из глубин памяти воспоминания о студенческих года. Ээээх! Прогулять бы сейчас пары и болтаться возле ближайшего озерца в тишине, спокойствии, среди деревьев. Сидеть на изумрудной травке с фотоаппаратом в руках и ждать пока утята подплывут к берегу… Иван мотнул головой, нахмурился. Лишние мысли – прочь! От праздности мало хорошего. На тридцать седьмой год нужно быть серьезнее, в том числе, в размышлениях. Хотя, кому нужно?
В университет приехал на удивление быстро. Уже за сорок минут Иван был полностью готов к паре. Лет пятьдесят назад доски заменили на мониторы, а в аудиториях отчего-то всё ещё пахло мелом. Может быть, это дух знаний? Время тянулось мучительно медленно. Неприкаянные секунды заставляли рисовать напротив себя силуэты студентов, не давали насладиться уединением. Даже от ласкового солнца за окном и щебетания птичек веяло издевательством. Нехорошо приезжать настолько рано. Совсем не знаешь, чем себя занять.
Старенький смартфон на столе пикнул о новом сообщении.
«Ув. Иван Валер. на пару не приду, есть ув. прич.» – увидел Иван на экране и внутренне возмутился привычке молодёжи всё сокращать. Конечно, не напечатать пару лишних символов – бесценная экономия времени!
– Но спасибо, – поблагодарил он, – Хоть другие будут внимательнее слушать. Тебе, Савелий, лучше погулять, а не тратить время на изучение нудных технологий и методов программирования.
Иван ответил «Ок» и положил телефон обратно. В коридорах понемногу просыпалась жизнь. Слышались разговоры, шаги. Сквозняк доносил смешанные ароматы духов.
– Здравствуйте, Иван Валерьевич, – робко пропищала девушка и медленно пошла к своему месту.
На её короткой юбчонке красовалась большая алая роза с фиолетовым контуром. Изображение заволновалось разноцветными точками и через долю секунды превратилось в нежный лиловый гибискус. Ага. Светодиодная печать. Причем такого качества, что от обычного принта не отличишь. Иван едва заметно кивнул и отвел взгляд в окно. Преподавателю рискованно так неотрывно рассматривать юбку студентки. Штрафы за нарушение личных границ молодежи нынче раздают направо и налево. И плевать всем, что этот кусок ткани так и кричит «Взгляни на меня! Сейчас роза, а уже фиалка! Посмотрел? А теперь тюльпан!». Так уж в нашем мире устроено – создаем массу броских предметов, до неприличия акцентируем на них внимание, а потом жалуемся на нетерпимое общество.
Девушка небрежно повесила сумку на стул и уставилась в потолок, будто вспоминает что-то важное. Хотела, чтобы преподаватель снова на неё посмотрел. Наивный детский флирт. «М-да, – вздохнул Иван, – в этом возрасте, кажется, головы занимает одна любовь, гормоны же…». Наверняка, она и не думала, что его больше интересует технология светодиодной печати на ткани, чем сама девушка.
И всё-таки хорошо, что день начался с пустой аудитории, а не с пестрящих всеми цветами радуги новомодных нарядов. Анимации на экранчиках обручей для волос и заколках, на рубашках и брюках, меняются с неуловимой для взгляда скоростью. В итоге студенты больше напоминают новогодние ёлки, чем людей, стремящихся к знаниям. Если они заходят в аудиторию по очереди, то ещё хоть как-то можно привыкнуть. Найти точку фокусировки. Иначе яркие пятнышки неизбежно вызывают рябь в глазах настолько, что сосредоточиться на лекции крайне трудно.
Вальяжно заплыл студент со стаканом чая в руках. От напитка исходил приятный цитрусовый аромат. На лбу парня красовалось неровное пятно черного потухшего экрана.
– Это ещё что? – устало спросил Иван.
Первая пара не началась, а скука и утомление взяли верх над настроением.
– Это чай, – показал пальцем студент на стакан, – а это татушка. Ща, ща, – он суетливо поставил напиток на преподавательский стол и щелкнул по лбу.
Пятно медленно посветлело, сравнялось с цветом кожи лица. Потом застыло на секунду, продолжило белеть и превратилось в картинку черепной кости. Иван вздернул брови. Что-то новенькое.
– Круто? Да? Круто же! – растянулся парень в довольной улыбке.
Слишком уж дружеской для общения с преподавателем. Иван закатил глаза и вздохнул:
– Не уверен, что это изменит к лучшему содержимое, но круто.
«А у нас всё, как всегда: за бедою приходит беда» – вспомнил он строчку из стихотворения. Сначала дети наряжаются словно попугаи, ведут себя как цветные танцующие пауки в брачный период. Потом делают светодиодные татуировки. А через двадцать лет обвиняют весь мир в своих проблемах. И никак это не отрегулировать. Только в школах можно диктовать дресс-код. А в университете по мнению правительства учатся «взрослые люди, которые полностью отдают отчет своим действиям».
