Серая лента ночного шоссе стремительно летела под колеса машины скорой помощи. Бригада, в привычном составе (врач, водитель, фельдшер) как это обычно и бывает, глухой ночью ехала на вызов в отдаленное садоводческое товарищество где-то на границе московской и владимирской областей. Монотонно работал двигатель машины, салон автомобиля покачивало на изъянах дорожного покрытия, из приёмника доносилась какая-то очередная чушь в исполнении ведущего ночного эфира одного из многочисленных радио… Всё это неизбежно вызывало дремоту у бригады… Хотя у фельдшера не вызывало, ибо он уже давно и мирно посапывал в салоне, удобно пристроившись в кресле, и таким образом, компенсируя прерванный диспетчером сладкий сон. Хуже всех было водителю… А как иначе? Ведь он отвечал за целостность не только машины, но и всей бригады! Врач искренне сочувствуя участи коллеги, время от времени старался развлекать Антоныча (так звали водителя) разговорами, хотя и сам временами проваливался в дремоту…
Овдовевший в неполные пятьдесят Антоныч, выдав единственную дочь замуж, в последствии уехавшую с мужем и ребёнком на ПМЖ на Кипр, полностью посвятил себя работе на скорой, чтобы, как он говорил, не скатиться в пьянство.
Выглядел он довольно молодо: ни единой сединки в густой шевелюре волнистых волос, прямая спина, пружинистая походка, уверенный голос, чёткие и точные движения, всегда чисто выбрит и опрятно одет… Что и говорить, служба в ВДВ наложила на него свой отпечаток, хотя, в душе, Антоныч был добрым и отзывчивым человеком, а ещё он всячески скрывал исключительную ранимость своей души.
Все прекрасно знали насколько тяжело ему далось пережить потерю жены и отъезд дочери с внуком, поэтому близких к подобным тем в разговорах не касались. Многие представительницы прекрасного пола откровенно на него засматривались, даже предлагали руку и сердце, но все их старания были бесполезны так, как для Антоныча в жизни была только одна женщина…
– Антоныч! А ты знаешь, что сегодня нам выпало «счастье» дежурить в особенную ночь? – прервал молчание доктор, заметив, что глаза водителя закрываются.
– Что за особенная ночь такая? – взбодрился водитель, обрадованный внезапным диалогом.
– Велесова ночь, друг мой!.. – с важностью в голосе и с многозначительным выражением на лице, даже не сказал, а изрек доктор.
– А вот с этого места, Сергеич, подробнее, пожалуйста?..
Они друг друга величали по отчеству, учитывая относительно незначительную разницу в возрасте. Исключением был только фельдшер, как самый молодой и неопытный в жизненных вопросах. Его, то ли в шутку, то ли всерьёз, с легкой руки доктора, на всей скорой величали не иначе, как Алёшей-поповичем, хотя по документам он был Поповым Алексеем Николаевичем. Своих настоящих родителей Алёша не знал, поскольку женщина, родившая его, на второй день после родов, благополучно сбежала из роддома без объяснения причин. Мальчик родился доношенным и вполне здоровым. Как полагается в подобных случаях, ребёнок был отправлен в Дом малютки, а позже переведён в Детский дом, где на него обратила внимание воспитатель Детского дома – мама Галя, одинокая, бездетная, но бесконечно добрая женщина, ставшая для мальчика, по настоящему, родным человеком. Впоследствии ей, после всех бюрократических проволочек, удалось добиться права на усыновление ребёнка. И надо сказать, что Алёша более, чем оправдал надежды приёмной мамы: вырос статным, белокурым, голубоглазым красавцем, прилежно учившимся в школе и с отличием закончившим медицинское училище. К тому времени здоровье мамы Гали серьёзно пошатнулось, и в двадцать лет Алёша остался один. Но, как говорится, время хороший лекарь, и к парню постепенно стали возвращаться интерес к жизни и жизнерадостность, хотя временами, коллеги замечали грусть в глазах парня. Получив полную самостоятельность, Алёша не опустился до пьянства, а посвятил своё свободное время занятиям спортом. На работе его ценили, как грамотного и ответственного специалиста, за что начальство неоднократно отмечало Алёшу в приказах. Молоденькие сотрудницы соперничали друг с другом за право на его внимание, но наш богатырь оставался со всеми дружелюбен, никому из претенденток не давая ни малейшего шанса.
– Что замолчал, Сергеич? Давай, вещай про особенную ночь, – подбодрил собеседника Антоныч.
– Ну вот так я и говорю… Велесова ночь – это, можно сказать, аналог хэллоуина, приходится на ночь с 31-го октября на 1-е ноября. Если на православный манер, то это духов день…
– Ну и чем знаменит этот духов день?
У дохристианских славян считалось, что в Велесову ночь древний Бог Велес открывал двери между мирами, в эту ночь встречались братья-близнецы Белобог и Чернобог и беседовали. Самым опасным временем было от заката до восхода. Закрывались двери, люди старались не выходить на улицу, не отправлялись в дорогу ни песен не пели, ни плясок не плясали, поминали родственников, просили у духов предков помощи в делах, выставляли за порог угощение для них…
– Во блин!.. А нас на вызов заслали!.. Да ещё в медвежий угол! А что все хоронились-то?
– Считалось, что в эту ночь в реальный мир может просочиться всякая нечисть. Боялись, короче… Да не заморачивайся, всё уже давно в прошлом, как никак в двадцать первом веке живем!.. От мракобесия древнего мира и средневековья пора отказаться.
– Да просто интересно… А чего это они беседовали… ну эти боги?
А Белобог передавал Чернобогу коло…
– Что он ему передавал?..
– Коло – символ солнца…
– Это свастику что ли? Как у фашистов?
– Да нет, коло рисовали о восьми лучах… Да это тема целой лекции с продолжением… А в двух словах: Чернобог получал от Белобога бразды правления на полгода, ну иначе, лето переходило на зиму, когда темное время суток преобладает над светлым. Вот, в эту ночь и выползала всякая нечисть на свет белый, встречались мир живых и мир мёртвых, открывались порталы перехода из одной реальности в параллельную, если выражаться современным языком.
– А сам-то ты откуда всё это знаешь? Ты, Сергеич, часом не чернокнижник?
– Ну ты сказанул – чернокнижник, ещё сектантом секты Святого Мунна обзови!..
– Да ладно тебе, это я любя… Ты дальше рассказывай, а то ехать ещё прилично.
– Да, собственно, рассказывать-то больше и нечего, я не так сильно подкован в этой области.
– Ну а всё же, откуда такие познания?
– А бывшая супружница по образованию историк была…
– Почему была?..
– А развелись мы с ней. Детей не хотела, всё по археологическим экспедициям ездила, диссертацию писала по славянской культуре дохристианского периода древней Руси, а как оказалось в экспедиции она ездила за своим научным руководителем, к которому, в последствии, и ушла, оставив прощальную записку.
