Сергей Полехов - Великий князь Василий III Иванович

© ИД «Комсомольская правда», 2015 год

Кто из правителей допетровской Руси вспоминается обычному ее гражданину? Рюрик. Владимир Святославич. Владимир Мономах. Александр Невский. Дмитрий Донской. Иван III. Иван Грозный. Вот, пожалуй, те имена, что сразу приходят на ум.

«Святитель Василий Великий и великий князь Василий III в молении». Икона. 50–60-е гг. XVI в.

Василия III среди них нет. Он оказывается «зажатым» между двумя великими эпохами – своего отца Ивана III Великого (1462–1505) и своего сына Ивана IV Грозного (1533–1584). Оба правили по несколько десятилетий: первый – более сорока лет, второй – более пятидесяти. Оба являют собой яркие образы. При Иване III Великое княжество Московское приросло Великим Новгородом, Тверью, Ярославлем, Вяткой, превратилось в Русское государство, о котором заговорили при дворах европейских и азиатских монархов. Появились знакомые нам всем символы: началось строительство нового московского Кремля с белокаменными соборами, на великокняжеской печати появилось изображение двуглавого орла, который по сей день является гербом России. Не менее колоритна эпоха Ивана Грозного: боярское правление, энергичная Елена Глинская, молодой государь – покоритель Казани и Астрахани, реформатор; кровавая опричнина и затяжная Ливонская война, которая в конечном итоге не принесла никакого результата за исключением разорения и опустошения, невиданного хозяйственного упадка…

Василий III. Раскрашенная гравюра XVI в.

Василий III оказывается в тени отца и сына. Однако стоит задуматься. Ведь почти три десятилетия его правления (1505–1533) – это немалый срок. Что принесли они стране? Россия не могла бы стать Россией без Новгорода и Твери. А без Пскова, Смоленска и Рязани – разве могла бы? Но все эти города были присоединены к владениям московских Рюриковичей именно при Василии III. Да и завершение строительства московского Кремля – того, к которому мы привыкли, – и возведение крепостей на юге страны, начало складывания грандиозной оборонительной системы засечных черт – всё это дело его правления. Так какой же путь прошла страна за эти годы? Задаваясь этим вопросом, важно помнить, что история страны – пожалуй, любой страны и в любую эпоху – неотделима от личной истории ее правителя. Это особенно справедливо для государств с монархической формой правления, а именно таким было Русское государство в первой трети XVI века. Правитель такого государства заинтересован не только в расширении своих владений, но и в том, чтобы их было кому передать, иными словами – в рождении дееспособного наследника мужского пола. Без учета династических интересов невозможно вести речь о политическом развитии страны.

Главными источниками знаний об истории России первой трети XVI века, как и более ранних эпох, остаются летописи, фиксировавшие важнейшие события год за годом. На протяжении всей первой трети в Москве велось официальное летописание, сохранившееся в нескольких редакциях. Продолжалось летописание и в других центрах. Особенно интересна деятельность псковских летописцев, отразившая критическое отношение к московской власти и ее порядкам.

Важным дополнением летописей служат документальные источники – записи дипломатических переговоров, международные договоры, грамоты о пожаловании земель или тех или иных прав, судебные приговоры и др. Их достоинство состоит в том, что они в отличие от летописей меньше подвергались редактированию, а потому могут служить своего рода моментальными снимками, фиксирующими ту или иную ситуацию. С другой стороны, очень многое зависит от их сохранности, от того, насколько представительны эти источники, т. е. насколько равномерно освещают историю страны или того или иного периода, региона, события, мероприятия. До нас дошла опись царского архива, составленная при Иване Грозном, т. е. тогда, когда в архиве еще сохранялись многие документы эпохи Василия III, впоследствии утраченные – сгоревшие, обветшавшие, сознательно уничтоженные. Вместе с тем рос и сам документооборот, и от первой трети XVI в. документальных источников дошло до нас значительно больше, чем от предшествующих эпох, и этим активно пользуются историки. Однако и это количество ничтожно, если сравнить его с числом документов по истории стран Западной Европы (например, Франции или Священной Римской империи) того же времени. Так, согласно подсчетам С. М. Каштанова и М. М. Крома, за год канцелярия Василия III выдавала примерно 100–150 актов, то есть столько же, сколько канцелярия его французского современника Франциска I – за один день!

Особенностью Русского государства первой трети XVI в. была чрезвычайно активная идейная борьба. Полемика охватывала важнейшие стороны жизни – проблемы великокняжеской власти, ее взаимоотношений с церковью, признания страны на международной арене и т. д. Произведения Иосифа Волоцкого, Вассиана Патрикеева, Максима Грека, старца Филофея, Спиридона-Саввы, на которых мы остановимся ниже, являются важнейшими источниками по истории эпохи.

Еще одна специфическая группа источников связана с изменившимся международным положением России. Как уже говорилось, при Иване III страна настолько расширилась и окрепла, ее интересы настолько возросли, что с ней стали вынуждены считаться не только ближние, но и дальние соседи. У Русского государства наряду с региональными интересами появляются и европейские. В Западной Европе растет интерес к новому государству, его посещают многочисленные послы, которые, отвечая на интерес общества своих стран, пишут записки об увиденном. Их оставляют Сигизмунд Герберштейн, Франческо да Колло, Паоло Чентурионе и другие авторы. И такой взгляд со стороны чрезвычайно важен, поскольку позволяет увидеть то, что на самой Руси казалось обыденным или по какой-то другой причине не заслуживающим упоминания. Так, в сочинении имперского посла Сигизмунда Герберштейна мы находим множество подробностей политической жизни, быта Русского государства, его взаимоотношений с соседями. Вместе с тем ни для кого не секрет, что авторы таких записок определенным образом моделировали увиденное по принципу свой – чужой: Русское государство было для них «чужим», «иным», через осознание которого («чем/кем я не являюсь?») формируется собственное самосознание («кто я?»). Преследовались и иные, более приземленные цели – например, оправдать или осудить действия того или иного правителя. И всё же без записок иностранцев невозможно составить полного и ясного представления о Русском государстве в первой трети XVI в.

Сигизмунд Герберштейн во время путешествия по России. Гравюра XVI в.

Работа современного историка отличается от работы его предшественника – средневекового летописца или иностранного путешественника, собирающего и анализирующего сведения о далекой стране. Одно из отличий состоит в том, что историк, глядя с высоты прошедших лет, в состоянии выделить основные явления жизни той или иной эпохи – направления внешней и внутренней политики, истоки и итоги преобразований, течения общественной мысли и т. д. Этот принцип лежит и в основе предлагаемой читателю книги. Разумеется, это не означает (и в этом вполне можно убедиться далее), что все занятия государя сводились к какому-то одному направлению политики, а вся общественная мысль – к двум или трем течениям. И в начале XVI в., как и в начале XXI, жизнь правителя и его приближенных была весьма насыщенной – тем более тогда, когда у них не было «помощников», послушных исполнителей их воли в лице бюрократии, армии, полиции Нового времени… Государя и его советников занимали вопросы, тесно переплетенные между собой: семейная жизнь монарха сплеталась с церковной, а та – с внешней политикой и публицистикой… Задача историка состоит в том, чтобы систематизировать эти вопросы в их историческом развитии. Попытка сделать это применительно к правлению Василия III и предлагается вниманию читателя.