Глава I
НАЧИНАЛОСЬ-ТО ХОРОШО…
Папа ворвался в наш дом, как заблудившийся ураган. Мы его никогда таким не видели. Обычно он всегда спокойный и неторопливый. А сейчас папа метался по комнатам, все время за что-нибудь хватался, что-то бросал и приговаривал:
– Быстренько, ребята, быстренько! Живо собираемся! Вечером поезд!
– Какой поезд, отец? – мама поймала его за рукав и приостановила. – Куда собираемся?
– Красивый поезд. Фирменный. В двадцать ноль-ноль за нами придет машина. В Кубанские степи!.. – И он вырвался из маминых рук и снова суетливо заметался по комнате.
Мы с Алешкой даже отошли подальше, на всякий случай. От этого урагана.
– Сидеть! – вдруг железным голосом скомандовала мама. – Смирно! Взять себя в руки! Говорить толком!
Папа вздрогнул и сразу успокоился. Он все-таки офицер милиции и привык к дисциплине. И привык слушать старших по званию. И хотя сам он был полковником, но маму почему-то называл «мой генерал».
И папа сел в кресло «по стойке смирно», взял себя в руки и заговорил толком, преданно глядя прямо в глаза «своему генералу»:
– Мне неожиданно дали отпуск. И нужно поскорее удрать, пока начальство не передумало. Я уже взял билеты на поезд. Целое вот такое купе, – он широко развел руки. – Поэтому нам надо быстро собраться и – на вокзал. Вечером уезжаем.
– Отец, – возразила мама, – вечер уже наступил.
– Это еще не весь вечер, – папа решительно хлопнул себя ладонями по коленям и встал. – С собой брать только личные вещи.
Тут мы с Алешкой переглянулись. У нас уже столько личных вещей накопилось за годы нашей жизни, что в одном – даже «вот таком вот» купе – они не поместятся. Нужно багажный вагон заказывать.
Одно было ясно – собираться надо в темпе, папа прав. У него такая работа, что никогда ничего не знаешь наперед. Я уже не говорю про отпуск. Иногда он приходит вечером домой и, разуваясь, говорит:
– Привет, друзья! А что у нас на ужин? – Тут же раздается телефонный звонок с его работы, и папа говорит, обуваясь: – Ну пока. Я пошел. Ужинайте без меня.
И хорошо еще, если он вернется домой на следующий день утром, к завтраку. А не через месяц. Иногда мне кажется, что преступники всего мира только и озабочены тем, чтобы сорвать наш семейный отдых…
И мы стали собирать личные вещи. Особенно мама. Она постоянно окликала папу своими вопросами:
– Отец! А Джек Лондон в десяти томах – это личные вещи?
Папа вздрагивал и отзывался:
– А зачем тебе Джек Лондон в десяти томах?
– А вдруг дождь? – объясняла мама.
И становилось понятно. Однажды мы поехали отдыхать на Азовское море. Там не было дождей уже двести лет. Дождь начался в тот день, когда мы приехали, и закончился в тот день, когда мы уехали. Оттянулся по полной программе за двести лет. И мы весь месяц спали под зонтиками, потому что за эти двести или сколько-то лет наш домик так рассохся, что протекал во все дырки.
И нам было, конечно, страшно скучно. Потому что на всем песчаном побережье и во всей округе не было ни библиотек, ни книжных магазинов.
Хорошо еще, что папа развлекал нас, под шум дождя, рассказами о своей далекой бурной молодости. И чаще всего он вспоминал о своих путешествиях по Белому морю. По его словам выходило, что на Белом море вообще не бывает дождей, а только снег и легкий штормовой ветерок…
– Никаких собраний сочинений в десяти томах! – отрезал папа.
– Боже мой! – тут мама всплеснула руками. – Я же курицу на ужин зажарила! Что с ней делать? Куда ее девать?
– С собой возьмем, – сказал папа. – Пусть тоже мир посмотрит.
Действительно, какая дорога без курицы?
– Курица, – напомнил папа, – смена белья, зубная щетка, кусок мыла на всех…
– И кактус! – твердо сказала мама.
Ей наша соседка тетя Оля недавно подарила зачем-то кактус в горшке. Похожий на арбуз в длинных иголках. Или на свернувшегося в клубок сердитого ежа. И он вот-вот должен был зацвести. Мама трепетно ждала этого момента. Как Буратино волшебного дерева.
Мама поставила горшок с кактусом в полиэтиленовый пакет с ручками и вынесла его в прихожую, чтобы не забыть в суматохе сборов. И все время сборов он, вредный, увеличивал эту суматоху, цепляя нас за ноги своими шипами, торчащими из пакета.
На вокзал мы приехали вовремя, состав еще не подавали, но на платформе собрались уже провожающие и отъезжающие. И провожающих было даже больше, потому что состав был небольшой, всего несколько вагонов, новеньких и блестящих. Некоторые пассажиры были налегке, как мы – с одним чемоданом на всех и с одним кактусом в сумке. А некоторые охраняли огромные бастионы из баулов, сумок, мешков и коробок.
– Гринь, – все время волновалась одна такая тетка, – как же мы погрузимся, Гринь?
– Не боись, Клань, – бодро отвечал ей маленький, шустрый, с бегающими глазками дядька. – Я – подаю, ты – принимаешь. Нет проблем.
Не знаю, может, у него и не бывает проблем, но всему вагону он их создал. Вместе со своей Кланей.
Когда объявили посадку, дядя Гриня так плотно закидал весь тамбур своими коробками, что тетя Кланя не успевала перетаскивать их в купе. Пассажиры заволновались. Тут пришел начальник поезда – представительный такой, симпатичный и бородатый мужчина преклонного возраста в форменном кителе и в фуражке. А когда его борода распахивалась, то мелькала под ней почему-то полосатая тельняшка.
Начальник весело распорядился вытащить весь Гринин и Кланин багаж обратно на платформу.
– Когда все пассажиры займут свои места, тогда погрузитесь, – сказал он Грине.
– Нет проблем! Граждане пассажиры, поможем мне освободить служебное помещение. Для вашей же пользы.
Когда граждане для своей же пользы освободили проход, Алешка, держа перед собой сумку с кактусом, ринулся в вагон за толстой тетей в зеленых обтягивающих брюках.
Тетя с большой коробкой с дырками лезла по ступенькам очень долго, как зеленая гусеница, и вдруг взвизгнула и обернулась:
– Ты что! Ты чем?
– Это не я, – сказал Алешка и показал на сумку. – Это маленький ежик. Вроде большого дикобраза.
– Он у тебя бешеный. На людей бросается. А ты…
Я не дал ей договорить и поспешно вставил:
– У вас брюки лопнули.
Зеленая тетя ойкнула, опять взвизгнула и, прикрывая ладонью… брюки, исчезла в вагоне.
Хорошо, что родители – они еще стояли на платформе в толпе пассажиров – не услышали этого диалога.
– Ты поосторожнее с кактусом, – сказал я Алешке.
– Дим, – обиделся он, – я же не нарочно.
Врет, конечно.
Мы нашли свое купе, и мама сразу же начала наводить в нем порядок. И в первую очередь достала из сумки свой кактус и поставила его на столик.
– Не расцвел еще? – серьезно спросил папа.
– Нет еще. У него стресс. От этой суматохи. Чемодан наверх уложи и протри столик.
Не успел папа забросить чемодан на багажную полку, как прибежала проводница Лелька – она так назвалась – в форменном костюмчике, с ямочками на щеках и пилоткой на локонах. Она протерла столик, застелила его красивой скатеркой, выровняла шторки на окнах, пожелала нам счастливого пути и защебетала в соседнем купе.
