Мне нравятся мои сны. Они настолько реалистичны, что порой, проснувшись, я думаю, что на самом деле я заснул и попал не в реальный мир, а в сон. Все переворачивается – земля становиться небом, а небо землей. Затем кровать начинает давить снизу вверх, стены опять становятся твердыми, потолок низким, а во рту появляется мерзкий вкус недотлевшего тела. Сон впитывается в подсознание, как вода в сухую землю, почти ничего не оставляя на поверхности кроме некоторого сожаления, которое окончательно убеждает меня в реальности происходящего.
Иногда случается так, что я встречаю во снах каких-то людей, которых никогда не видел, но, каким-то образом с ними знаком. Я чувствую себя беззаботным, но несколько опечаленным, мои попытки отыскать среди всех этих людей кого-то для меня дорогого, как правило, тщетны. Иногда мне кажется, что я только что видел лицо близкого человека, я пробираюсь сквозь толпу, но подойдя ближе разочаровываюсь, потому что никогда не нахожу того, кого искал. По правде говоря, кого ищу в этих снах я тоже не знаю. А место начинает незаметно меняться и становится совершенно другим, здесь, во сне это никого не удивляет, да и сами люди меняются, на смену одних приходят другие. И все продолжается: я делаю вид, что меня ничего не беспокоит, но продолжаю поиски. И вот, внезапно появляется чувство, что он где-то рядом, тот, кого я так жду, тот ради которого я еще здесь. Я не знаю и даже не догадываюсь, кто он, как выглядит, какого возраста и пола, но это определенно человеческое существо. Подобно тому, как мы, падая во сне, никогда не долетаем до дна пропасти, я никогда не встречаю в своих снах этого человека. Я просыпаюсь…. В квартире никого нет. Полная тишина. Я уже, почти забыл, что со мной происходило во сне, и кто мне снился, но где-то внутри, в том месте, которое на этой стороне жизни называют душой, остаются теплые и немного грустные чувства….
Это было вяло ползущее к обеду июньское утро. В моей квартире меняли окна, поэтому я спал с открытыми, точнее с отсутствующими окнами. Обычно новые окна ставят в тот же день, когда снимают старые, но незавидное финансовое положение не допускало таких капризов. Тополиный пух густыми клубами, словно перья из растерзанной подушки, вваливался в оконный проем, вовремя душных ночных сквозняков. Он облепил мое потное спящее тело из-за чего я всю ночь чесался, а утром мой нос зудел изнутри.
Пытаясь вырваться из той самой поэтической утренней солнечной неги, я, зевая и почесываясь, прошлепал на кухню, чтобы выпить кофе. Дом по-прежнему пустовал, и это вызвало во мне чувство дозволительной безответственности. Я широко заулыбался и подошел к оконному проему. Возле подъезда стояла пара машин, на лужайке выгуливала черепаху соседская девочка, по всему двору летали клубы пуха и рои наглой мошкары, ярко светило солнце и я стремительно ковырялся в своих мыслях, выискивая стоящий повод для ликования.
И вот наконец-таки раздался звонок мобильника. Как я и предположил – это был Егор.
Егор – это удивительный человек, который был способен приводить людей в бешенство и при этом становиться их другом. В число этих людей попал и я. Делал он все это специально, но мне абсолютно не было понятно, как, а главное зачем. Возможно, он считал это какой-то проверкой, своего рода тестом. Дружили мы не с самого детства, а примерно с подросткового возраста.
Прогуливаясь по городу я не раз был свидетелем того как он заводил беседу с какой-нибудь бабкой, торгующей вареной кукурузой или семечками, а мне оставалось ждать его переминаясь с ноги на ногу, глупо улыбаться и слегка краснеть, когда Егор начинал доставать бедную старушку интимными расспросами об ее бурной молодости. В такие моменты я просто хватал его за локоть и уволакивал дальше по улице. Частенько он разговаривал с какой-либо девушкой о том как она провела выходные или что с ее настроением на настоящий момент, показывал ей фотографии в своем мобильнике и тому подобное, а потом оказывалось, что он вообще ее не знает и завел беседу просто так, а вдруг повезет. Естественно он обладал врожденным обаянием, но его прямолинейность порой обезоруживала, ошарашивала, а иногда даже портила о нем мнение, не у меня, конечно, я то знал его достаточно хорошо, что бы вовремя парировать очередную выходку. Хотя и я, порой, подвергался кратковременному шоку. Кроме всего вышеперечисленного Егор воспринимал мир через некую призму сексуальности, и на этот счет у него даже имелась теория, в которой утверждалось, что секс вездесущ. Ничего нового в науку Егор не внес, но с учениями Фрейда он знаком не был, поэтому не стеснялся озвучивать свою туповатую теорию в компаниях недавно «осовершеннолетившихся» дамочек. Диссонанс, вносимый его косноязычием в итак уже бестолковый рассказ, предавал даже какой-то шарм и ему и всей ситуации. К тому же он был достаточно привлекателен, в меру широкоплеч, не сказать, что хорошо сложен, но имея красивые глаза, светлые волосы и рост метр девяносто восемь можно «покрывать самочек», как он часто говорил, в радиусе нашей солнечной системы.
И вот он стоит возле парочки малолетних девиц, преданно и почти искренне смотрит на них своими большими светло-голубыми глазами, убирает русые волосы со лба и заявляет о том, что его пенис длиннее эры водолея. Или читает короткую лекцию о том, что секс есть во всем, что бы мы в жизни не делали. В общем, его рассказы звучали каждый раз несколько по-разному, но формула оставалась неизменной: сначала какое-то действие, вследствие, которого результат – это и есть секс. Примеры из жизни были бесконечными, начиная от пресловутой починки автомобиля и заканчивая нашими попытками пробиться в «большой» КВН.
В это утро его голос звучал как никогда весело, а потому я подумал, что он достиг того, чего добивался. Дело в том, что мы решили попробовать найти деньги для очередной поездки на сочинский фестиваль команд КВН. Фестиваль должен был состояться только в январе, но учитывая, какая сумма нужна была для поездки и, тщательно взвесив ситуацию, было принято решение заняться поисками денег незамедлительно. Егор, как человек, считавший себя победителем во всем и везде, принялся разыскивать заинтересованных состоятельных людей и видно что-то нащупал.
