Свободное белое платье колыхалось выше колен. Молодые девичьи груди, влажные после купания, подпрыгивали, просвечиваясь сквозь тонкую ткань. Она спешила домой, где ее давно ждали. Родители не любили, когда их единственная дочь Вендетта опаздывала к обеду, но сегодня море было таким теплым, таким ласковым… Цок-цок. Цок-цок. Каблучки громко стучали по брусчатке, привлекая внимание встречных мужчин. Эти небритые бездельники, попиватели пива замирали от восторга, некоторые не скупились на комплименты, и девушка в ответ одаривала их своей лучезарной улыбкой. Ей было не более восемнадцати, очень красивая, с хорошей утонченной фигуркой. Минуя набережную, она выбежала на площадь, купила у скучающей торговки зелени пучок вялого розмарина. Нужно было как-то задобрить мать. Потом она перекинулась парой фраз с бойким газетчиком. Это был влюбленный в нее кузен, и весь разговор сводился к такому диалогу.
– Привет, красотка. Отлично выглядишь.
– Привет, Джованни, порезче на поворотах.
– Я все же женюсь на тебе!
– Никогда!
Затем у фонтанчика она замедлила шаг, облизывая губы, ей очень хотелось пить. Но там была орава мальчишек. Они шумели и смеялись, зажимая струю воды и пуская напор друг в друга. Их можно было прогнать, но часы на ратуши пробили полдень.
О Санта Мария! У нее совсем не осталось времени, и она побежала, активнее виляя бедрами, что еще больше распетушило Джованни, и он, засунув два пальца в рот, пронзительно присвистнул ей вдогонку. Стая голубей вспорхнула над площадью, обещая хороший дождь помета, но, к счастью, Вендетта уже свернула на родную улицу.
Кто-то шел за ней следом. Девушка почему-то постеснялась оглянуться, может быть не хотела спугнуть наваждение, сладкая истома одолевала ее молодое и разгоряченное на бегу тело. Она точно знала, что это мужчина и не такой сопляк, как Джованни. Может, незнакомец следовал за ней с самого пляжа? Он был намного старше ее, немного грузный, и она чувствовала этот тяжелый пытливый взгляд, эту его напористую поступь. В какой-то момент он оказался очень близко, практически дышал в спину девушке. Аж мурашки по коже. Насильников она не боялась. Здесь в их крохотном захолустье все на виду, да и в сумочке у нее всегда был остро заточенный нож. Но почему так сильно колотится сердце? Она, волнуясь, потянулась за ручку двери, наконец-то нырнула в подъезд. Вроде бы и все, что надо сделать порядочной девушке. От влажных каменных стен шла приятная прохлада. Вендетта прислушалась. Сердце продолжало сильно биться. Ей казалось, что преследователь войдет за ней следом, заткнет рот рукой и начнет лапать под платьем. Абсолютная темень вокруг остановила ее, она колебалась, ждала чего-то. Ничего такого не произойдет, ничего. Она слышала, как где-то наверху ворчит отец, требуя кетчуп, и как мать возится с кастрюлями. Нужно всего лишь преодолеть несколько ступенек, и она дома. Ее тарелка с остывшими спагетти, наверняка, стоит на столе. Вдруг под ногами что-то пискнуло.
– О Санта Мария…
Девушка вскрикнула и инстинктивно отшатнулась, оказавшись вновь на улице прямо в объятиях незнакомца. Губы их оказались преступно близки, и она сразу смутилась, попыталась освободиться. Кажется, ее девичье сердце выскочило из груди. Да нет же! Это ее грудь случайно вышла из декольте. Что скажут соседи, если вдруг увидят такую милую сцену?
– Простите… – прошептала она, не найдя, что сказать. – Я испугалась крысы.
– Пустяки… – вымолвил мужчина с сильным акцентом, явно польщенный такой неожиданной встречей.
– Пустяки? – смутилась она его пристального взгляда. – Я тут живу… – зачем-то добавила потом она, отстраняясь и приводя себя в порядок.
Незнакомец оглядел дом с каким-то сожалением, эту черепичную неказистую крышу, эти маленькие тесные окошки и местами разрушенную кладку на стенах. Вендетте стало немного стыдно, что она живет в этой дыре. Ей хотелось оправдываться, но она не нашла, что ответить. Словно гипноз и наваждение… Может, она просто перегрелась на солнце? Почему-то расходиться не хотелось, и когда ее молча взяли за руку и повели прочь, подальше от родительского гнездышка, Вендетта не сопротивлялась.
Парусинные штаны, шлепанцы на босу ногу, взмокшая от пота рубаха из чистого льна. Такую еще надо поискать в округе. Мужчина дико нравился ей. Гладковыбритое правильное лицо, не такое, как у местных забулдыг, перекошенное алкоголем, а какие у него глубоко посаженные глаза, серые с поволокой. Такой взгляд невозможно выдержать. А какой изысканный парфюм вперемежку с запахом мускуса… У девушки приятно защекотало в носу.
– Куда же мы идем? – наконец решилась спросить она, искоса взглянув на своего спутника.
Редкие соломенные волосы, уже есть лысина на голове, не прикрытая шляпой. И это загадочная улыбка, будто он все о ней знает. Нет, она не в силах была сейчас ему возразить. Кто он? Почему имеет такую власть над ней? Судя по светлой коже, это приезжий, может быть, немец. Может, какой-то инженер. Здесь недалеко иностранцы вложились в порт и требуются специалисты. Может, он просто исследует окрестности в свободное от работы время? Но разве это важно, когда у него такая мягкая и теплая ладонь. Мужчина опять загадочно улыбнулся, коверкая «Пустяки». Неужели он совсем не говорит по-итальянски?
– Уж и не к папе Лучиано? – уточнила она, улыбаясь в ответ.
Ну, конечно, же. Он принял ее за проститутку. Всех проституток тащат в этот скучный притон, чтобы угостить Мартини. Там даже Рио-риту не играют. Нужно как-то объясниться, убрать недоразумение.
– Помолчать, глупышка. Просто помолчать, – с трудом подбирал слова ее попутчик. – Ты хорошо, и мне хорошо. Потом большой подарок.
Он достал из кармана штанов золотую цепочку. Она заманчиво блеснула на солнце. Вендетта рассмеялась. Конечно, такая безделушка не стоит ее девственности. Но это лучше, чем сопли Джованни.
– Как тебя зовут, амико?
– Это не есть значение. Андриане. Карлос. Фидель. Назвать я, как хочешь, глупышка.
Кажется, они возвращались на набережную. Вот и фонтанчик. Девушка посмотрела на часы ратуши. Стрелки показывали, что она окончательно опоздала к обеду. Странно, ее совсем не волновало, что скажет сейчас ее мать. Вендетта была словно во сне, сладком, приятном, преступно приятном. Она мысленно представляла, зачем и куда ведет ее этот Карлос. Пусть его так зовут. У ее первого любовника должно же быть имя. Он по-прежнему нежно сжимал ее руку, загадочно улыбался, словно знал, о чем она думает, словно безошибочно угадывал все ее тайные желания. Ради такого случая можно позлить дотошного кузена.
