1. Глава 1
Белый коридор, белые стены – обвожу взглядом все вокруг, чтобы хоть как-то и чем-нибудь занять свои мысли. Я снова сижу у этого кабинета и трясусь как осенний лист. За последние полгода я появлялась в этих дверях чаще, чем на работе.
Дрожь в руках выходит из-под контроля, я никак не могу ее унять.
Белые жалюзи, белая плитка, появившийся передо мной белоснежный халат…
— Вера! Доброе утро! Пойдемте, — высокая брюнетка с большими глазами тянется ключом к замочной скважине.
От ее искренней улыбки всегда на душе творится хаос: с одной стороны, появляется надежда, и душа рвется ввысь. А с другой, каждый раз я боюсь, что она вот-вот скажет, что этой самой надежды у меня больше нет.
Делаю глубокий вдох, медленно поднимаюсь с кресла. Неуверенно шагаю за брюнеткой в кабинет. От волнения трясущиеся ладошки сильно вспотели, и я стараюсь незаметно вытереть их о свою хлопковую синюю юбку. Даже если водой на нее капнуть — никто и не заметит. На то и была сделана ставка. Сюда я всегда приезжаю в такой одежде — чтобы не были видны следы пота и слез.
— Что же, — спустя минуту произносит Захарова, переворачивая очередную страницу в папочке, лежащей на ее столе, — Я… Ну, да… Я вижу положительную динамику. Но, — перевернув последний лист, она смотрит прямо в мои глаза, — обрадовать пока что, увы, ничем не могу.
Раз за разом я слышу от нее такие одинаковые по смыслу слова: нечем порадовать, не могу обнадежить…
— Ну, ничего. Чудес не бывает, — произнести эти слова мне удается только шепотом.
Пока Елена Викторовна изучает бумаги по второму кругу, вытираю слезы салфетками с ее стола. Я давно не скрываю свои эмоции в этом кабинете.
— Чудес, может, не бывает, но медицина не стоит на месте. Мы с вами прошли только половину пути. Вера, рано опускать руки, — ее добрый уверенный взгляд внушает доверие. — Мой опыт подсказывает, что мы уже близко. Я скорректирую немного ваш список и добавлю очень сильный препарат. До этого в нем не было смысла, но, видимо, подошло время применять тяжелую артиллерию. Он усилит эффект, который мы уже имеем. А еще, я увеличу дозировку ваших таблеток с двухсот пятидесяти до пятисот миллиграмм, как мы с вами и обсуждали в прошлый раз.
Гинеколог смотрит на меня очень серьезным взглядом, нервно теребит ручку в руке.
— Я делаю это на свой страх и риск, но верю, что мы с вами уже скоро добьемся результата, — она быстро и размашисто заполняет бланк. Делает так, словно боится передумать.
— Какой в этом для вас риск, если хуже для меня уже быть не может?
Я прекрасно помню о побочках, которые Захарова перечисляла во время прошлого приема. Но они меня нисколько не страшат. Больше года назад я умерла, когда мое сердце разбили. Что может быть хуже, когда ты существуешь с дырой вместо него, а не живешь?
— Вера! Я вас очень прошу, если почувствуете себя плохо, начнется головокружение, откроется кровотечение, другие симптомы… Пожалуйста, сразу в больницу! Не ждите, что само пройдет, не занимайтесь самолечением. Терять, может, и нечего... А навредить организму у нас с вами цели нет. Держите, — она ставит печать и протягивает очередной рецепт. Пятьсот миллиграмм редко закупается аптеками. Если не найдете…
— Принимать две по двести пятьдесят, — заканчиваю я за Захарову.
— Именно так.
После приема я еду в аптеку. Это единственная на моем пути, возле которой никогда нет проблем с парковкой и заездом. Фармацевт знает меня как родную. Всякий раз, когда я протягиваю ей рецепт, она смотрит на меня с сочувствием. Ненавижу ее взгляд. Он полон жалости ко мне.
Расплатившись, молча забираю пакет с медикаментами и уезжаю на работу.
Подъехав к ресторану, какое-то время барабаню пальцами по рулю, собирая себя в одно целое – в Веру. Насмешка судьбы, когда у человека с таким именем как таковой, веры нет ни грамма — ни в душе, ни в сердце. Вообще, нигде. Скорей, обуглившаяся горсточка надежды, но не более того.
С трудом настраиваю себя на нужную волну, оставляю машину на стоянке и прогоняю откровенно плохое настроение. Открывая дверь в ресторан, натягиваю профессиональную улыбку, отточенную годами, и делаю твердый уверенный шаг в новый трудовой день.
— Новенькие уже переодеваются, — Игорь протягивает кружку с капучино, когда я появляюсь в зале уже в форме.
— Отлично! Сейчас взбодрюсь и в бой! — делаю глоток восхитительного напитка богов, ниспосланный таким соням, как я.
— Ты сегодня после работы как, занята? Составишь мне компанию в паб?
— Все не можешь пережить расставание с Ниной? Да помиритесь вы еще, забей.
— Короче, не составишь. Я понял тебя, — обреченно вздыхает мой друг и коллега. — Кстати, сегодня Альберт Игнатьевич заедет.
— Вернулся? Уже? — я удивленно смотрю на Игоря, потому что мой босс не планировал прилететь в столицу в ближайший месяц, а то и два. — А почему он мне не позвонил? Даже обидно как-то.
— Наверное, это моя вина, — он расплывается в улыбке. — Я сказал, что у тебя сегодня стажеры, и до шести часов ты проторчишь здесь.
— Аа-ах ты, негодник! — не могу не отреагировать на довольную моську красивого мужчины.
Допив свой кофе, беру огромную папку учебных материалов и направляюсь к выстроившимся по стойке смирно стажерам. Обучение всегда сильно увлекает меня. Засасывает так, что я теряю счет времени, и администраторы чуть ли не пинками выпроваживают меня из ресторана.
О том, что учеба для моих новобранцев закончилась, я сообщаю им, увидев Альберта Игнатьевича в ресторане. Загорелый мужчина полон сил, он одаривает меня теплой улыбкой. От доброго взгляда начальника как будто крылья за спиной вырастают. Как хорошо, что мой начальник именно он, а не какой-нибудь быдловатый мужлан.
— Я тоже очень рада вас видеть! — не скрываю чувств, пожимаю его крепкую ладонь. — На этот раз вы надолго к нам?
— Хотел бы сказать, что навсегда, но, как получится, — жизнерадостный тон воодушевляет.
Затянувшийся до неприличия отпуск влияет на босса только с положительной стороны. Уже и не вспомню, когда это началось. Альберт Игнатьевич резко исчез с радаров. Кроме электронных писем и звонков, никак не давал о себе знать. Всеми вопросами и форс-мажорами занялся его заместитель. Как начальник отдела безопасности так быстро шагнул в эту должность остается загадкой для многих по сей день. Но, а с другой стороны – кто еще мог взвалить на себя такую ответственность?
— Ты же знаешь, что моя жена занимается благотворительностью? У ее фонда вот-вот состоится встреча всех и вся. И я бы хотел, чтобы ты и состав руководителей тоже присоединились к этому приему. Чем больше народу, как говорится, тем выше огласка. Я сделаю рассылку на почту. Там и приглашения, и адрес, короче все там будет.
