В свое время я задалась правильным вопросом: а как, собственно, Вайс создавал драконов из ничего?
И ответ был прост.
Ритуалы Повелителя Культа были направлены на уничтожение стихийных прислужников, а противоестественные природе сплавы привели к тому, что драконы получались довольно неказистые, особенно первые, но зато умели управлять сразу несколькими стихиями, чего не умели остальные.
Не все эксперименты Вайса выжили. Другие были настолько неполноценными, что так и не смогли подняться в небо. Но неудачи его не остановили. И пока Корона ради крыльев и неба убивала живых людей, Вайс уничтожал безмолвных и покорных прислужников.
Они никогда не дали бы ему достойный отпор.
И все из-за Сердца.
Тысячелетия назад Гийлир создал Сердце, а стихии присягнули на верность шаманам этого мира. Отныне стихии целиком и безоговорочно подчинялись драконам, а значит, никак не могли противостоять Вайсу. И он тоже знал об этом.
Вайс собрал под своими стягами фанатично преданных ему шаманов и убивал тех, кто задавал вопросы или осознавал, какие, собственно, у их действий могут быть последствия. Он не собирался ни перед чем останавливаться.
Однако стихийники были фундаментом этого мира, и пусть их было много, это не значило, что их можно безнаказанно уничтожить для этого мира.
Именно на месте погибших стихийников и образовалась Пустота.
Сначала она была неопасной, и стихии умудрялись сдерживать ее собственными силами. Иногда Пустота развивалась медленнее, иногда быстрее, но со временем аппетиты Вайса только росли.
И теперь его стараниями Пустота окрепла настолько, что стала реальной угрозой миру не только стихий, всему миру драконов. А ослабленные Вайсом стихии больше не могли противостоять ей самостоятельно.
Вайс о существовании Пустоты знал, поскольку сам ее и породил. Но не считал ее угрозой, как и мою роль во всем этом не видел, это Гийлир постарался.
Вайс только знал, что моя судьба как-то связана с Пустотой. Это знание было ему на руку – он был уверен, что я умру. А значит, было проще простого заставить Эрика сделать то, от чего он всю свою жизнь отказывался.
Просто так уничтожить Сердце, чтобы разорвать прежний договор с шаманами и вывеси стихии из-под удара, Гийлир тоже не мог.
Достоверно предвидеть будущее могли только действительно сильные шаманы. Такие, как Вайс. Перед их внутренним взором мелькали картинки, и опытные шаманы могли следить за вариативностью событий одновременно во всех направлениях: за прошлым, будущем и настоящим.
Примерно то же самое он проделал в карете, когда я посчитала, что Вайс читает мои мысли. На самом деле, он просто видел наш разговор наперед перед глазами и отвечал за секунду до того, как я успевала произнести вопрос.
Маленькая, но эффектная хитрость.
И даже, когда он рассказал Эрику, что «моя судьба зависит от Пустоты», он был до невозможного прав, просто сам еще не знал этого. И вряд ли узнал об этом теперь.
– Почему же ты не обратился за помощью к королеве? – спрашивала я Гийлира. – Драконам? Зачем действовать через меня, пришлую попаданку, которая только вчера узнала о существовании стихийной магии?!
Черные змееподобные татуировки на плече Гийлира приходили в движение, а сам он смотрел куда-то сквозь меня. Снова выбирал варианты развития событий, как каналы в телевизоре. Ведь, казалось, зачем готовиться к битве, если можно сразу угодить в будущее, подглядеть события и справиться с противниками так, чтобы победа точно осталась за нами?
Но после Гийлир опять смотрел на меня и говорил:
– Мне нужен Эрик, а ему можешь помочь только ты. Ты – наш единственный вариант, в котором у нас есть хотя бы какой-то шанс на будущее. Поэтому хватит болтать и возвращайся к тренировкам со стихиями. Повторяем все заново, Марина!
Я бы не назвала тренировками то, что происходило между мной и стихиями. Скорее это было избиение младенцев. Потому что слушались меня стихии примерно так же, как старшеклассники молодую учительницу.
Одним словом – никак.
Если я обращалась к огню, мне отвечала вода. Если просила землю исторгнуть из себя гору, она обязательно оказывалась вулканом. Действующим, конечно.
Стихийные пакостники, отвечая на мои приказы, успевали вредить не только мне, но и друг дружке. Не раз я оказывалась по колено в кипящей лаве, пока сверху на меня обрушивался ледяной дождь.
Даже эти примитивные силы, с которыми приходилось иметь дело, не желали сотрудничать между собой, и я с трудом представляла, каково было Эрику, когда все шесть могущественных стихий этого мира оказались в его теле.
Управляясь с одной, нельзя было ни на минуту не терять концентрацию. И хотя мне было доступны только три, я не справлялась даже с ними. Если я единственный шанс для этого мира, то у меня для него плохие новости.
После того, как я одним глазком заглянула в прошлое Эрика, Гийлир усилил мои изматывающие тренировки, посчитав, что у меня слишком много свободного времени, раз я успеваю тратить его на ревность.
Именно Гийлир создавал буквально из ничего тренировочные моря, горы и пустыни, но даже эти иллюзорные пейзажи умудрялись надрать мне зад. И я совершенно не представляла, как справляться с ними в реальных условиях.
Стихии ни во что меня не ставили. Им было плевать, что я вообще-то собираюсь спасать этот мир.
Снова и снова я требовала, чтобы посреди пустыни заструился ручеек, но вместо этого там вырастали горы. Или случались обвалы. Или песок, черт возьми, вспыхивал. Что угодно, но никакой реки. Выкуси, Марина!
– Почему они так поступают со мной?! – бушевала я.
– Лояльность стихии еще надо заслужить, – отвечал Гийлир.
А я ее, видимо, не заслуживала.
– Мы только теряем время! Там Лиза в Чертоге! – орала я, пиная песочные барханы. – Пусть со стихиями разбираются шаманы, Эрик, кто угодно! Почему я?!
– Еще раз, – только и отвечал этот бессмертный упрямец.
В Безвременье, как не трудно догадаться, не было Времени. А с ним не было и деления на привычные мне земные сутки.
Здесь не было закатов, ночей и восходов. Не было ничего, что хоть отдалено напоминало течение времени. Тут я могла тренироваться постоянно, беспрерывно, не испытывая усталости, поскольку в каждое мгновение Времени я была все той же, какой только попала сюда.
Сложно, знаю. Мои мозги просто плавились от нестандартности происходящего, а выходки стихий прямо-таки доводили до белого каления.
– Не выходит! – орала я.
– Еще раз, – кивал этот невозмутимый тиран.
– Я не могу одна! Это Эрик помогал мне справляться со стихиями!
Гийлир только криво ухмылялся.
– О, я видел, как именно он тебе помогал. Но теперь его здесь нет, так что еще раз, Марина!
И все повторялось.
И обрушившиеся на меня скалы, и водопады, которые могли разверзнуться прямо над моей головой.
