Денис повернул направо и сразу вляпался в лужу по щиколотку. Новые берцы не пропустили воду, но жалобно зачавкали, погрузившись в жидкую грязь. Чёрт, выругался про себя парень, нужно было сапоги резиновые одевать. Ну, кто же знал, Сашка говорил, что здесь абсолютно сухо, а ходить целый день в резинках, то ещё удовольствие. Денис достал из рюкзака мощный фонарь и посветил в тоннель. Дальше, насколько пробивал луч, пол подземелья был сухой. Ну и, слава богу. Он убрал фонарь на место, и продолжил путь, подсвечивая себе налобным светильником. Как опытный диггер, он давно понял, что света в подземелье много не бывает. Именно поэтому батареи стоило расходовать экономно. Сейчас в этом небольшом отнорке, вполне можно было двигаться только с налобным светом.
Через несколько минут он вышел к развилке. Проход, по которому он шёл, пересекал под прямым углом другой, более высокий и широкий тоннель. Под потолком, которого шли какие-то трубы, лежащие на ржавых уголках. Так, дальше Сашка не пошёл, уже не успевал, нужно было к отцу в больницу ехать, мать наказала. Значит, Денису выпало право первопроходца. Сегодня друг вновь не смог пойти в подземелья, отцу совсем плохо стало. В больнице с матерью сидят, дежурят по очереди. Так, ладно, ну и куда дальше? Налево или направо? Сашка считает, что нужно идти налево, ближе к храму. Вообще, после стольких поворотов под землёй, довольно трудно сориентироваться, что там наверху. Денис закрыл глаза, прислонился к кирпичной стене и прислушался к своим ощущениям.
В сообществе существовало мнение, что сокровища, обязательно дадут о себе знать, если ты подошёл к ним достаточно близко. Нужно только прислушаться к своим чувствам, освободить сознание, соединиться с вселенским разумом. Ничего он не чувствовал, никакого зова, ни слева ни справа. Слева пахло чем-то непонятным, а справа явно тянуло сыростью. Слева было тихо, а справа где-то вдалеке, на пределе восприятия доносился звук падающих капель. Простояв так несколько минут Денис понял, что-либо он хреновый кладоискатель, либо никаких сокровищ здесь нет. В таком случае, лучше идти налево, по-крайней мере ноги останутся сухими.
Денис оторвался от холодного сырого кирпича и решительно повернул налево. Всё было спокойно, он шагал, внимательно вглядываясь в кладку стен. Клад может быть замурован в любом месте, тут главное не проглядеть более свежую заплатку. Конечно, с тех пор, как монахи спрятали сокровища, времени прошло очень много. Кирпичи, которыми заложили отнорок, или большую нишу не могут сильно отличаться от тех, которыми вымощены стены туннелей при строительстве. И всё-таки, различия должны быть, пускай еле заметные, почти не видимые. У каждого каменщика свой почерк. Чуть заметные различия в толщине швов, в положении кирпичей, в соблюдении пропорций. Он продвинулся уже довольно далеко по новому туннелю, но пока ничего не привлекло его внимания.
Блин, неужели Сашке опять подсунули пустышку, и здесь нет никакого клада. Никаких золотых монет, старинных рукописей и манускриптов. А ещё должны были быть иконы, писанные самим Андреем Рублёвым и гравюры иноземных мастеров. Друг мечтал найти клад, чтобы помочь тяжелобольному отцу. Онкозаболевание в запущенной стадии. Болезнь с каждым днём пожирала Борисова старшего, ещё немного и процесс станет необратимым. У нас, в России, врачи уже не брались за такого больного, предложив родственникам готовиться к похоронам, собирать деньги. Но, Сашка не смирился, нашёл по интернету клинику в Германии, списался с ними. Немецкие врачи взяли тайм аут, и, посовещавшись, объявили цену. За несколько десятков тысяч евро, они готовы были попытаться помочь Сашкиному бате. Гарантий, правда, никаких, европейские эскулапы не давали, но деньги требовали вперёд.
Сашка засел в библиотеках, в интернете, пытаясь встать на след чьих-нибудь сокровищ, погребённых под древней столицей. Он уже несколько лет увлекался этим делом, излазил множество подземных лабиринтов. Одно время упорно искал библиотеку Ивана Грозного, но безуспешно. Собрать требуемую сумму рядовой московской семье, даже опросив всех родственников, просто не реально. Одна надежда найти клад. Сашка даже не собирался заморачиваться с продажей ценностей, готов был всё найденное сдать государству. Он практично решил, что если клад стоящий, двадцати пяти процентов ему хватит, заплатить за услуги заграничных эскулапов. А продавать самому чревато, могут и прикопать по-тихому, или родное государство на зону упечёт, естественно, с полной конфискацией.
В этот раз он нарыл информацию о том, что монахи, перед вторжением Наполеона в Москву, упрятали все свои богатства в подземелье. На вопрос Дениса, почему бы им всё это не достать, после того как французы покинули сожжённую Москву, Сашка пробормотал, что-то невразумительное. Мол, при пожаре храм сгорел, а вместе с ним и монахи, прятавшие сокровища. Потом, много лет спустя храм отстроили заново, но новые служители понятия не имели, где спрятаны церковные ценности. Ответ друга не очень впечатлил Дениса, но спорить он не стал. Ему хотелось поддержать Сашку, дать ему надежду, поэтому он сделал вид, что поверил во все эти бредни. Впрочем, чего в жизни только не случается, тем более в подземной.
Он слышал кучу историй, когда диггеры случайно находили несметные богатства. Или искали одно, а в итоге натыкались совсем на другое, куда более ценное. Поначалу он спускался под землю, только ради друга. Потом, неожиданно для себя, увлёкся поисками и сам стал верить в то, что они что-то обязательно найдут. Поэтому сегодня, несмотря на то, что Сашка не смог пойти, он пошёл в одиночку, хотя подобная смелость не приветствуется в среде диггеров. Он просто не мог смотреть на смурное лицо друга, которого знал с детства, ещё в садик вместе ходили. Денис и отца Сашкиного знал, хороший мужик, правильный. Сына воспитывал строго, но справедливо, никогда не опекал в мелочах. Он старался, чтобы парень вырос самостоятельным, сильным мужиком, способным принимать взвешенные и правильные решения.
У самого Дениса отца не было, мама воспитывала его одна, поэтому он непроизвольно тянулся к дяде Вите, так звали Сашкиного батю. А тот никогда не отталкивал парнишку, не делал никакой разницы между своим сыном и соседским мальчишкой. Обоих брал в лес, на рыбалку или просто в кино. Повзрослев, Денис, конечно понял, что дядя Витя не его отец, но уважение и чувство благодарности к мужчине осталось навсегда. Сейчас, когда того скрутила проклятая болезнь, он переживал не меньше Сашки, но из-за природной скромности старался не показывать своих чувств. В больнице он был всего пару раз. Иссушенное болезнью тело, бывшего шофёра, когда-то легко враз носившего обоих пацанов на своих широких плечах, произвело на него тяжёлое впечатление. Больше он в больницу не ходил, предпочитая сохранить в памяти прежнего дядю Витю.
