ПРОЛОГ
Просыпаться было тяжело. Виски пульсировали болью, горло сжалось от сухости, а живот пронзила резь. Кое-как свесившись с кровати - вырвала. Стало полегче. Однако глаза открыть не удалось. Кто-то положил на лоб холодную тряпку. Женский голос что-то спрашивал, но из-за шума в ушах, я не могла ничего толком расслышать. Край сознания сигналил о неких странностях, только у меня не получалось сосредоточиться на них. Было очень плохо. Тело перевернули и стали обтирать прохладными тряпицами. Снова перевернули. Я почувствовала себя куклой. Что-то было не так, но мозг отказывался работать и я просто отдалась ситуации. Единственная мысль, посетившая меня — я отравилась. Симптомы я знала хорошо. Потом меня заставили выпить горькое снадобье и вязкая темнота, наконец-то, поглотила сознание.
Второй раз просыпалась легче. В теле ломота и дичайшая слабость. Я сразу распахнула глаза и мои брови тут же взлетели вверх. Я лежала на шикарной кровати, коей у меня не водилось. И, если меня не обманывают глаза, кровать была старинной, на что указывали резные столбики. Сверху свисал балдахин украшенный золотой вышивкой и бахромой. Губы разъехались в кривую ухмылку. Чего только не придумает подсознание для себя любимой. То, что это сон я, почему-то, не сомневалась. И, кажется, в этом сне я играю роль принцессы, так как обстановка меня окружала шикарная. Потолки и части стен с позолоченной лепниной; искусной работы трюмо со всевозможными девчачьими баночками на нем, яркие ленты для волос в беспорядке свисают до пола; рядом пуфик обитый тканью цвета “пыльной розы”; тяжелые бархатные шторы такого же цвета в причудливом оформлении закрывают высокие широкие полукруглые окна, сквозь которые пробиваются рассветные лучи.
Повернув голову направо, наткнулась глазами на посапывающую на стуле дородную женщину. Пару раз энергично моргнула, но видение не исчезло. Женщина в длинном коричневом платье с белым воротничком, с повязанным фартуком с кружевами по краям и чепчике. В голове всплыл образ средневековой горничной. Забавно. Мое подсознание сформировало картину девятнадцатого века. Довольно детально. Женщина опасно накренилась, свесив голову на грудь. Как бы не свалилась бедняжка.
Горло напомнило о жажде. Рядом, на дубовой тумбе, стоял серебряный поднос с прозрачным графином наполненным водой и стакан. Рядом полупустые пузырьки и пучок травы. Но мне никак не дотянуться, а пить хотелось всё сильнее. Попытка приподняться на локтях не увенчалась успехом. Я громко кашлянула. Женщина дернулась и резко открыла карие глаза. Ее сонный взгляд испуганно замер на моем лице, тело застыло в нелепой позе.
— Воды, — прохрипела я, указывая глазами на графин.
Женщина стремительно подскочила, опрокинув стул, и бросилась к тумбе. Руки ее дрожали, пока она наливала воду, отчего стакан и графин с неприятным звоном стукались друг об друга. Приподняв мое безвольное тело, приставила, ходящий ходуном, стакан к губам. У меня всё-таки получилось выдуть всю драгоценную жидкость не пролив ни капли. Облизав пересохшие губы, с облегчением откинулась на подушки.
— В-ваше сиятельство, разрешите кликнуть лекаря Авдея, — горничная сжала в руках белый носовой платок и гулко сглотнула под моим взглядом. Я, грешным делом, подумала, что она меня боится. Но это же ерунда. Мы даже не знакомы. Во сне, ага!
— Ну, кликни, — усмехнулась в ответ.
Служанка кинулась к двери, забыв поднять за собой стул.
— Нелепый сон какой-то, — призналась себе вслух. Слишком детальная обстановка, да и служанка...
Прикрыла глаза. Что-то не так. Не могу сосредоточиться. По спине пробежал холодок нехорошего предчувствия. Но не успела начать размышлять, как дверь отворилась и вместе со служанкой вошел седовласый усатый мужчина с объемной черной сумкой в руках. Одежда на нем тоже совсем несовременная: темно-зеленый камзол с воротником-стоечкой, слегка расшитый серебряными нитками, белоснежная сорочка под ним и черные брюки сужающиеся к низу.
— Леди Вероника, — поклонился мужчина с достоинством держа спину. Он прошел к стулу, поднял его и поставил на него сумку, в которую закопался.
Мне удалось сдержать смешок. Все выглядели настолько серьезно и пафосно, что мой смешок мог быть расценен, как насмешка над ними. А меня смешила сама ситуация.
— Как самочувствие? Слабость? Боли в животе? Головокружение?
— Нет-нет, док...лекарь, болей нет, только слабость, — ответила, с любопытством наблюдая, как доктор, точнее лекарь, достает склянки с цветным содержимым. Кстати... почему меня величают Вероникой, а не Виолеттой? Понимаю, имена созвучны, но путать их... Так, стоп! Это же сон! А так ли важно, как меня в нем зовут?! И когда пожилой доктор стал водить надо мною амулетом пятиконечной звезды, я окончательно расслабилась. Ну, где это видано, чтобы доктор осматривал пациентку таким чудным способом. Бред сивой кобылы. А покосившись на служанку, стоящую рядом и сжимающую до побеления костяшек пальцев спинку стула, поняла, что действия лекаря не вызывают у нее удивления.
Лекарь дал мне выпить три флакона с зеленой и красной жидкостью, застегнул сумку и выпрямился, глядя на меня.
—Отравляющие вещества выведены из организма полностью. Слабость будет одолевать Вас еще несколько дней и это нормальное явление. Я оставлю для Вас настойки и прошу принимать их четко по графику. Вам необходим постельный режим хотя бы еще этот день. Питание легкое и диетическое. Через пару дней я Вас навещу. Все рекомендации я оставлю вашему батюшке — графу Романзанских. Выздоравливайте, леди Вероника.
Я кивнула, не сдержав смешка. Всё-таки это так нелепо выглядит. Лекарь недоуменно покосился на меня, но говорить ничего не стал. Подхватил свой багаж и вместе со служанкой покинул покои. Я рассмеялась в голос. Так меня еще не лечили.
— Граф Романзанский... что-то знакомое.
Но мысль ускользала. Я потерла виски, стараясь вспомнить вчерашний день. Так, помню, как пришла с работы, приняла ванну, поужинала и завалилась читать. В последние недели я подсела на чтение романов. Удалось даже вспомнить, что читала, прежде, чем отключилась. Это был странный, но интересный роман про талантливую целительницу Весею, покорившую сурового генерала.
Вздохнув, провела ладонью по постельному белью. Осязание шелкового белья оказалось слишком уж натуральным. Странно. Снова по спине забегали мурашки. Ну, не может сон быть таким четким и осознанным или может?
Рука наткнулась на лист бумаги сложенный пополам. Буквы почти русские, если не считать некоторые закорючки. Я вчиталась в письмо. Увы, прочитать полностью не удалось, глаза спотыкались на непонятных буквах. Однако, смысл был понятен: на жениха Вероники напала какая-то нечисть и оставила страшные раны на теле. Состояние у него тяжелое и смертельное.
