Весна потихоньку вступала в свои права. Во всяком случае, дни исправно становились длиннее, а ночи укорачивались. Вот, только погода не радовала совсем. Снег, казалось, и не собирался таять, тучи застлали все небо, а ветер дул по-осеннему промозглый и сырой. Настроение было под стать погоде, такое же хмурое и мрачное.
Весь день, с самого утра меня преследовали неудачи. Началось все с того, что сломался будильник, и я проспала в школу. Когда я соизволила продрать глаза, на часах уже было без пятнадцати восемь. Потом были сборы в бешеном темпе, порванный на самом видном месте, любимый, школьный сарафан и спешные поиски другого, который, как нарочно, оказался в самом дальнем углу. Завалившиеся за шкаф туфли и заклинивший в замке ключ.
Естественно, на урок я опоздала. Как назло, первой в пятницу была история России, которую вёл самый въедливый на свете препод! Он вызвал меня к доске прямо от двери, не дав даже поставить сумку, и до помрачения рассудка мурыжил, задавая каверзные вопросы по вчерашнему материалу. Потом, на математике, ко мне привязался Лёшка Чёрный, единственный в нашем классе оборотень, со своим извечным "дай списать!" Чего ему не сиделось спокойно? И, ведь, я ничего такого не делала! Только прошипела ему "отвали!" и уже через пять минут сидела в приёмной директрисы, выслушивая лекцию о примерном поведении на уроках и своём разгильдяйстве! Вот, за что, а? На физкультуре подвернула лодыжку, соскользнув с брусьев. Увы, с этим уроком я не дружила. По бревну я передвигалась исключительно ползком, на турнике беспомощно висела, словно груша. "Козёл" вообще являлся непреодолимым препятствием, а канат извивался, словно живой. Физрук только рукой махнул в сторону скамеек, давно отчаявшись вытянуть меня хотя бы на троечку. Впрочем, этот год был выпускной. Осталось доучиться совсем немного. А потом экзамены и здравствуй, новая, взрослая жизнь!
Какой она будет, эта жизнь, я пока не очень представляла. В пятнадцать лет вообще мало кто задумывается об этом. Вот, и я плыла по течению, живя под крылышком родителей в небольшой, двухкомнатной квартире. Родители у меня классные! Папа мастер-ювелир, мама швея, мастер обережной вышивки. И хотя постоянной работы у них нет, оба работают на заказ, но клиенты не переводятся, и денег нам хватает. Ещё есть бабушка! Но она живёт далеко, в Дивногорске, и только иногда приезжает к нам, в Тулу, навестить любимых внуков.
По мнению папы её приезд это настоящее стихийное бедствие и слава Богу, что оно происходит раз в несколько лет! А все потому, что бабуля ведьма и искренне верит в исконно росских богов: Макошь, Ладу, Живу и Перуна. Мама, кстати тоже. Но, в отличие от бабули, она не пытается перевоспитать папу, который не менее истово верит в Единого Бога. А я верила и папе, и маме. Тем более, что Ежевика Дубравовна, наша учительница по этике и культуре, утверждала, что каждая вера имеет право на существование и высшие силы, какими бы они ни были, судят человека глядя в душу, а не на внешние обряды.
И вот, теперь я стояла на остановке, пытаясь наперекор злой судьбе дождаться автобуса под номером три. На улице было уже довольно темно. Фонари безуспешно пытались развеять вечерний сумрак. Мимо прошуршали два автобуса, пятый и семнадцатый. Потом ещё один, под номером десять. И всё! Весь транспорт словно испарился. Вдобавок начал моросить мелкий, холодный дождик, и пришлось забраться под защиту остановочного козырька. Может, пойти пешком? Ведь недалеко же. От дома до школы идти всего пятнадцать минут! Нога отозвалась тупой, ноющей болью. Идти сразу же расхотелось. К тому же я была уверена, что стоит мне отойти от остановки, как подойдёт мой автобус, словно он нарочно стоит за углом и ждёт этого момента!
Под козырёк заглянул, отряхиваясь от холодных капель, какой-то дяденька. Пристроился, нахохлившись в углу, глянул на часы, поморщился и достал газету. Наверное, куда-то опаздывает. А может, ему тоже сегодня не везёт, как и мне? Подошёл автобус. Пятый! М-да, сегодня явно не мой день. От нечего делать, я пнула ногой камешек, уселась на лавочку и скосила глаза в угол, где пристроился дяденька, но его там не было. Странно. Куда он делся? Ушёл? Сел в автобус? Я оглянулась и едва не заорала. На меня смотрели, почти не мигая, жёлтые, волчьи глаза. Точно такие же каждый день умильно смотрели на меня в школе, выпрашивая булочки и домашку.
– Извини, не хотел тебя напугать, – он улыбнулся, демонстрируя идеально белые клыки. Прямо, мечта стоматолога! – Не подскажешь, который час?
Я смущённо выдохнула. Спрашивается, чего я испугалась-то? Ну, дядька. Оборотень. Ночью. На остановке. Вокруг ни души… глянув на мобильник, я скривилась с досадой.
– К сожалению, не могу помочь. Магофон сдох. Что ж за день-то такой, а?
– Неприятности? – с сочувствием спросил дядька. – Бывает. Ты не расстраивайся. Завтра все обязательно наладится.
Рёв мотоцикла раздался неожиданно. Сердце глухо ухнуло в предчувствии беды. Вот она, самая главная неприятность! Я подскочила, словно ужаленная, но подвёрнутая лодыжка именно в этот момент меня подвела снова. А из-за угла, с шумом, визгом и матом, вынырнули мотоциклисты. Один из них, не вписавшись в поворот, понёсся прямо на меня. Кажется, он даже не понял, что потерял управление, продолжая орать похабную песню. В последний момент я увидела, как в мою сторону метнулся дядька-оборотень, закрывая собой. А потом страшный удар, вспышка боли и темнота.
В себя пришла уже в больничной палате. Все тело болело и чесалось немилосердно. Рядом попискивал какой-то аппарат. Передо мной, заслонив потолок, появилось встревоженное, заплаканное лицо мамы.
– Ярочка! Живая! Слава богам! Как же ты нас с папой напугала!
– Ага, – хрипло ответила я, поморщившись. Терпеть не могу, когда меня так называют. – Сама испугалась… я в больнице, да?
– Хорошо, что не в морге! – ворчит где-то рядом папа.
Я поворачиваю голову и вижу его, стоящего у окна. У папы тоже на глазах слёзы, а на лице явные признаки бессонной ночи. А, может, и не одной…
– Ты была без сознания почти две недели! – подтверждает мои подозрения мама. – Врач сказал…
Мама не выдержала и расплакалась, уткнувшись в платок. Но тут открылась дверь и в палату прошёл высокий, худой доктор в белом халате. В руках планшетник с какими-то бумагами и ручкой. А на пальцах вместо ногтей острые полукогти. Присмотрелась. Ну, точно! И глаза с вертикальным зрачком. Везёт мне на оборотней.
– Ага! – радостно улыбнулся доктор, демонстрируя белоснежные клыки. – Проснулась, соня? Ну, как себя чувствуешь?
– Как котлета! – скорбно выдала я.
– Ничего, главное, что осталась жива! – кивнул врач и что-то записал в своих бумагах. Потом присел рядом. – Как тебя зовут?
