Лидия Степановна, опасливо оглянувшись по сторонам, хотя зарекалась каждый раз вести себя подозрительно – особенно при получении «груза», подошла к окошку билетных касс Ленинградского железнодорожного вокзала Москвы, и дождавшись своей очереди, подала кассирше вместе с денежными купюрами своё «блокадное» удостоверение :
– Один до Петербурга, дочка, плацкарт пожалуйста. Только посмотри, миленькая, нижнюю полку. На верхнюю уж годы не позволяют залезть!
При виде удостоверения участника ленинградской блокады каменное лицо столичной работницы билетной продажи немного смягчилось. А просящая речь стоящей у кассовой амбразуры старушки даже немного её растрогала. Достаточно быстро властительница пассажирских судеб оформила требуемый билет, аккуратно положив его со сдачей на кассовое окошко – без привычного небрежного выброса проездных документов, чего обычно удостаивались другие пассажиры.
Получив требуемое, Лидия Степановна рассыпалась в благодарностях по адресу «миленькой» кассирши и, торопливо упрятав билет с несколькими монетками сдачи в ветхий кошелёк, не сдержалась и снова внимательно оглядела окружающую её пассажирскую публику. И на этот раз её глаза, не растерявшие, однако, привычной с детства зоркости, не обнаружили ничего подозрительного.
« Вот черт! Нервы расшалились! Нельзя же так в конце концов!» – который раз одёрнула она сама себя и, преувеличенно не спеша, пошла в находящийся у входа зал ожидания, в котором находился нужный ей вход в зал автоматических камер хранения.
Старательно удерживая себя от быстрого шага, Лидия Степановна, имитируя согбенную, шаркающую походку пожилого человека, прошла в зал ожидания, привычно забитый под завязку людьми, коротающими время до отправления своих поездов. Она присела на сиденье деревянной скамьи, участок которой нехотя освободил небритый кавказец, убравший со скамьи объёмистый баул, когда увидел приближающуюся бабушку. Потом нарочито громко отдышалась, как будто этот участок пути по внутренности столичного вокзала сильно её утомил. Из – под надвинутой на глаза тёмной косынки Лидия Степановна минут пять наблюдала за входом в нужный ей зал с камерами хранения. И опять ничего подозрительного… Хотя вот только служащая этого зала, против обыкновения, слишком уж тщательно следит за гражданами то и дело распахивающими тяжёлые дверцы железных ячеек.
« А вдруг не спроста эта толстуха так пялится на пассажиров?!» – лихорадочно думает Лидия Степановна. – « Надо ещё выждать!»
Оставим на некоторое время нашу героиню в её наблюдении за железнодорожной служащей, сделаем небольшое отступление и поясним, что она, несмотря на внешнюю ветхость и похожесть на маленькую горбящуюся старушку, все – таки гораздо моложе того возраста, на который старается выглядеть. Удостоверение участницы ленинградской блокады у неё настоящее, однако в блокадном Ленинграде она провела всего несколько месяцев, ещё в малолетнем возрасте, после чего была вывезена вместе с другими детьми в глубокий эвакуационный тыл. Поэтому хлебнуть полной ложкой чудовищного блокадного лиха ей не довелось. Однако, с учётом хоть и небольшого срока пребывания в блокадном городе впоследствии ей было выдано упомянутое удостоверение, дающие права, аналогичные правам участника Великой Отечественной войны. Поэтому ко времени настоящего повествования Лидии Степановне было всего пятьдесят с небольшим лет, что было оптимальным возрастом для её теперешнего опасного бизнеса, в который она попала в результате круговерти стоящих на дворе «девяностых» годов прошлого столетия. Эта же круговерть и обрушение привычной жизни в одночасье стёрла те привилегии перед обычными гражданами, что ей давал статус «блокадницы». Она же и поставила перед Лидией ( с учётом того, что мы приоткрыли её возрастную категорию, не будем более величать её по имени -отчеству) серьёзную материальную задачу – как теперь заработать не только на прожитие, но ещё и обеспечить обучение дочери – студентки. И не только обучение, но и дать ей какой – то стартовый капитал для начала самостоятельной жизни во вдруг наступившем в стране диком капитализме.
Однако вернёмся к нашей героине, которая вот уже в течении нескольких десятков минут напряжённо наблюдает за дежурной по камере хранения, которая ей, видимо, очень мешает своим присутствием на рабочем месте…
« Ну, что же! Если она так и будет торчать на своём стуле – придётся рисковать, идти забирать «посылку» у неё на глазах! Не пропускать же поезд! Скоро уже отправление! Повторная покупка билета явно вызовет ненужные подозрения!» – лихорадочно думает Лидия, ощущая как все тело покрывается испариной от нервного напряжения.
Но внезапно, так старательно несущая свою службу железнодорожная секьюрити, вдруг поднимается со своего места и торопливо направляется через весь зал к дверям на противоположной его стороне, где изображены стилизованные фигуры женского и мужского пола, по всем мире обозначающие помещения для удовлетворения естественных потребностей.
Используя счастливое стечение обстоятельств, Лидия, рванув со своего места с излишней поспешностью, идёт по направлению к камере хранения.
Вот она уже внутри, быстро проходит ярусы железных ящиков, пока не находит необходимый номер. Остановившись у камеры во втором ряду, который не виден со стороны зала ожидания, она снова оглядывается, после чего быстро набирает шифр, открывает массивную дверцу, вынимает из металлической квадратной утробы потёртую чёрную сумку из кожзаменителя и покидает хранилище.
На выходе из камеры хранения и по пути к требуемой ей платформе, слава богу, ничего подозрительного или опасного ей не встречается. К счастью отлучка смотрительницы совпала со временем подачи поезда на платформу для посадки. Так что через десять минут Лидия уже располагается в пока ещё практически пустом плацкартном вагоне, и крепко прижимая заветную сумку к себе, понемногу восстанавливает дыхание.
