Итак, коалиция сложилась. Надо сказать, что я пока себя чувствовал в ней весьма и весьма неуютно. Во-первых, как и любой из Вестников, я всегда работал один. Это не прихоть, а осознанная необходимость. Вопрос выживания. Хотя, в ходе выполнения очередного контракта я и прибегал порой к услугам временных союзников. Правда, для этих союзников всё, как правило, плохо заканчивалось. Либо я сам ликвидировал их, как ненужных свидетелей. Либо они погибали в процессе, как случилось с беднягой Бобом. Единственным, кстати человеком, к которому я даже как-то привязался. Ему моя привязанность стоила в итоге жизни. Во-вторых, опять-таки в целях обеспечения собственной свободы и безопасности никто не должен был знать меня в лицо. Точнее сказать, мой портрет ни у кого не должен был ассоциироваться с кланом Вестников смерти. Теперь же добрых два десятка человек способны были подробно описать каждую мою морщинку, не говоря уже о цвете глаз и форме ушей. А учитывая, что об обещанной амнистии и легализации думать теперь не приходилось, я оказался в чертовски уязвимом положении.
А вот Изабелл, переполняемую праведным негодованием в отношении оказавшегося столь коварным Канцлера, казалось всё это ничуть не заботило. Невзирая на внешнюю аристократическую невозмутимую холодность, внутренне она вся кипела жаждой поквитаться с человеком, покушавшимся на наши жизни. Находясь рядом с ней, я почти физически ощущал жар от бушующего у неё внутри пламени. Всё же, что не говори, она на половину была землянкой. Наверное, это меня в ней так сильно привлекало. И сейчас ей явно не терпелось как можно скорее начать действовать.
Однако любая миссия, тем более столь сложная, требует серьёзной подготовки. Канцлер Земного Альянса самая охраняемая фигура на просторах известной людям вселенной. То, что тогда он прибыл в дом Изабелл практически без сопровождения, было его личной инициативой. Да иначе ему бы просто и не удалось встретиться со мной. Но в то время я ещё не был его врагом. Теперь же, я им стал.
Тигр в очередной раз словно прочёл мои мысли.
– Как только Канцлеру станет известно, что вы с Леди остались живы, он спрячется так глубоко, как только сможет. Он окружит себя непреодолимой стеной, а на вас объявит охоту, – предположил он.
– Непреодолимых стен не бывает, – гордо вздёрнув вверх свой идеальной формы подбородок, произнесла моя супруга.
Замужество за Вестником смерти накладывает свой отпечаток, внутренне улыбнулся я. Изабелл искренне верила в то, что мы всесильны. Правда, до сих пор всё только способствовало этой её вере. Хотя, если бы так было на самом деле, мы не потеряли бы свой собственный мир. Тот, который, как теперь оказалось, был разрушен волею правителей Альянса, а не только сумасбродством нашего покойного нанимателя.
– Значит, нам надо убедить его, хотя бы на время в том, что мы все погибли, – решил я, – погибли именно так, как он и планировал.
Оба мои партнёра согласно кивнули.
– Но как это сделать? – поинтересовался Вадим. – Как я уже тебе рассказывал (и это правда), после смерти командира наёмников никто не знает кода для возвращения на Землю. Один я знаю. Как слух о нашей гибели дойдёт до Канцлера?
– Отсутствие информации – это тоже информация, – назидательно произнёс я. – В ближайшее время на Земле не появимся мы сами, и не будет никаких известий от нас. Но и информация с кристалла никак не проявится. Что это должно означать?
– То, что и мы и кристалл уничтожены. Это очевидно, – сказала Изабелл.
– Дьявол меня подери, а ведь верно!
Вадим задорно хлопнул себя ладонями по ляжкам, а его пышные рыжие усы над растянувшимися в улыбке губами по-разбойничьи затопорщились. В этот момент он снова будто превратился из грозного Тигра в компанейского и ироничного старшину, каким я знал его ещё совсем недавно.
Только одно вызывало у меня беспокойство в этом плане: слишком большое количество свидетелей того, что мы на самом деле живы. Об своих сомнениях я тут же сообщил своим спутникам.
– Среди моих людей предателей нет, – сразу насупился Вадим. – Каждый из них потерял всех своих родных и близких по вине правительства Альянса. Представляешь, что ощущает человек, на глазах которого его дети превращаются в зелёных жаб?
Я понимал его. Ведь и мне довелось потерять свою семью. Хотя мои дети умерли не на моих глазах, боль от этого не становилась меньше. И всё же, чужая душа – потёмки. И история знает множество тому подтверждений.
– Помнится, у основателя одной из самых многочисленных земных религий было тринадцать верных учеников, – тихим голосом произнёс я. – Они делили с ним пищу и тяготы путешествий. Ради служения ему они отказались даже от своего прошлого. Они ушли из своих общин и бросили свою работу. Разве это не доказательство их безграничной преданности? – Я намеренно сделал небольшую паузу. – И всё же, один из тринадцати предал своего Учителя и благодетеля!
Мне показалось, что теперь Тигр едва сдерживается, дабы не зарычать.
– В сердце апостолов не было жажды мести, – медленно выговаривая каждое слово, произнёс он. – Ты сравниваешь несравнимое. Мои люди пойдут на всё, чтобы поквитаться с тем, кто разрушил наш мир. Повторяю, среди них предателей нет.
– Даже планы, о которых знают двое (в нашем случае трое) потенциально опасны для утечки, – продолжал гнуть я своё, – а когда они известны двум десяткам человек…
Очень во время в разгорающийся спор вмешалась Изабелл.
– Да, риск есть, – согласилась она, – но он есть всегда. Ведь Канцлер не глуп. Глупец никогда бы не достиг вершин власти. Он может рассудить, как мы. И он знает, каким терпением обладают Вестники смерти, и как долго они способны выжидать удобного момента для атаки.
Что правда, то правда. Мне вспомнился тот случай, когда мы сутки просидели по самые глаза в болоте, ожидая этого самого удобного момента.
– Так что давайте с одной стороны стараться не допустить утечки. Но с другой стороны действовать так, будто о нашей затее, как минимум, подозревают, – подытожила она.
Наш новый партнёр ещё немного похмурился. Но уже через минуту махнул рукой, словно отгоняя дурные мысли и улыбнулся. Всё же нравился мне этот человек. Он легко вспыхивал, но был отходчив. Он управлял своими людьми твёрдой рукой, но был остроумным собеседником и весёлым собутыльником друзьям. Если б не устоявшееся уже прозвище «Тигр», я назвал бы его «Рыжий Демон». А может «Усатый Мститель»? Я усмехнулся про себя, удивляясь, что даже в столь сложных и опасных обстоятельствах во мне нет-нет, да и просыпается чувство юмора.
