Из крайностей свободы возникает
величайшее и жесточайшее рабство
Платон
Они сидели на холодном, выложенном бетонной плитой полу, в погребе полуразрушенного частного дома, о страшной судьбе хозяев которого догадаться было нетрудно: ржавые неровные пятна, присохшие к гранитной плитке на дорожке, ведущей от калитки к дому, говорили сами за себя. Трупов они не видели, но ведь нападавшие могли забрать их с собой, закопать в саду или сбросить в колодец. Хесус старался об этом не думать. Он находился в чужой стране всего несколько дней, но уже привык к страшным картинам, зловонным до тошноты запахам, сводящему с ума свисту пуль и рокоту канонады. Впрочем, даже малый боевой опыт подсказывал ему: бояться здесь более всего надо не гулких взрывов и даже не грохота тяжелой техники, а едва уловимых шорохов, и особенно – звука шагов крадущихся людей. Каждый такой шаг мог принести с собой смерть. Хесус хорошо теперь знал: смерть кроется во всем, будь это шорох или валяющийся на земле с виду безобидный плюшевый мишка, в котором диверсант замаскировал и подготовил к взрыву гранату с сорванной чекой. Игрушка с таким «сюрпризом» способна мгновенно убить или изувечить.
Периодически плотные земляные стены вздрагивали, следом доносился приглушенный рык взрыва, а с потолка осыпался песок. Они вздрагивали в унисон взрывам, но не произносили ни звука, иногда обменивались быстрыми, настороженными и испуганными взглядами, с подозрением следили друг за другом. Души обоих мужчин снедал страх, оба боялись за свою жизнь и не доверяли друг другу. Только обстоятельства вынуждали их держаться вместе, но в уме каждого из них пульсировала пугающая мысль: а что, если он хочет убить меня? Имелись ли у них основания так думать? Оба полагали, что да, основания имелись, и потому старались не дать усталости свалить себя с ног.
В небольшом погребке каждый занял свой, противоположный угол, по диагонали друг от друга, чтобы расстояние между ними было максимально возможным. Хесус сидел, устало вытянув ноги и привалившись спиной к холодной стене, откинув голову и упершись в стену затылком. Он пытался вспомнить родной дом, но сосредоточиться ему не удавалось. Он был слишком занят другим. Его глаза были прикрыты, создавая обманчивое впечатление: на самом деле он зорко следил за ученым. Тот сидел, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Взгляд его, устремленный большей частью времени прямо перед собой, казался безучастным. Иногда в подвальном полумраке, в свете мерцающей свечи, которую они отыскали здесь же, сверкали стекла его очков. Хесус замечал это и понимал, что ученый тоже предельно напряжен и следит за ним так же, как он сам следил за своим опасным попутчиком.
По молчаливому согласию они ждали наступления темноты, чтобы под ее покровом пуститься в дальнейший путь и постараться выйти из зоны ведения боевых действий. Главное, чтобы не расстреляли при подходе, не разобравшись, кто идет. Хесус глубоко вздохнул и потянулся. Утомленные мышцы тягостно заныли. Заныло и в желудке, не принимавшем пищу со вчерашнего дня. Сейчас бы поужинать и в теплую, мягкую, сухую постель. Но об этом можно было только мечтать. На протяжении нескольких часов они то бежали изо всех сил, то укрывались в весеннем месиве, вжимаясь в смесь грязи и снега, выжидая и внимательно осматриваясь по сторонам, опасаясь как случайной пули, так и пули, метко пущенной снайпером. Убить могли с любой стороны: на их одежде, грязной и местами изорванной, не было опознавательных знаков. Их могли принять за мирных граждан, но безопасности это не гарантировало. Стреляли здесь и по мирным жителям – палили лихие люди, в руки которых случайно попало оружие, стреляли и те, охмелевшие от запаха крови подонки, которым было все равно, в кого целить и стрелять.
Добравшись до брошенной, сожженной деревни, Хесус и ученый, оглядевшись, вошли в первый попавшийся двор, отыскали погреб и спустились в него. Нашли свечу и зажгли ее: к счастью, у Хесуса нашлась при себе зажигалка. В полном молчании провели часа два, стараясь не заснуть. Говорить им все равно было не о чем. Менее суток прошло с того момента, как судьба свела вместе этих мужчин, родившихся и выросших в разных странах. Они говорили на разных языках и были носителями разной культуры, но вовсе не это мешало им общаться. Оба теперь владели тайной, сам факт обладания которой ставил под угрозу их жизни. Хранить такую тайну в одиночку куда проще, куда безопаснее. Это понимали оба, но оружие имелось только у Хесуса. Иногда ученый мечтательно поглядывал на старый советский «Калашников», который Хесус прижимал к груди, словно любимого ребенка, и с надеждой смотрел, не уснул ли Хесус. Нет, не уснул, а попади автомат к нему в руки, уж он бы не колебался…
О чем думал Хесус? Машинально поглаживая автомат, он думал о том, что ученого надо доставить живым, что о том, о чем знал этот человек, должен узнать весь мир. Иначе прежнего мира больше не будет, никогда. Эта мысль, пришедшая ему в голову лишь какие-то часы назад и показавшаяся тогда смехотворной, теперь стала доминирующей. Хесус точно теперь знал, что должен доставить ученого живым, передать его в руки тем, кто ему поверит, кто сохранит жизнь ученому и найдет возможность выпустить его в прямой эфир. Слова этого человека могут перевернуть все, спасти планету от последнего, рокового шага. Если только он осмелится заговорить.
В этом и заключается его, Хесуса, миссия. Впервые за долгое время у него появилась конкретная, благородная цель, и уж теперь-то он от нее не откажется. Доставить? Куда, к кому? Разницы тут Хесус не видел. Лишь бы поверили, лишь бы не расстреляли. Он знал только одно: тайну надо открыть миру, и ученый мог сделать это куда лучше него самого, ведь знал ученый куда больше него. Да и поверят, скорее, словам ученого, чем словам безымянного наемника из далекой Колумбии, в руки которого случайно попали важные документы. Поэтому он должен оберегать своего спутника, защищать его. Но он и сам должен дойти живым, иначе как мир узнает, что за человек этот ученый: гений, способный спасти человечество, или злодей, способный его уничтожить?
Событие, о котором трубили мировые СМИ, вызвало большой, но очень краткий резонанс в Сети. Новостные агентства и телеканалы рассказали о том, что показалось им главным, однако главное ускользнуло от их внимания. По Сети стремительно разошлись кадры, на которых был запечатлен черный фургон, въехавший в ограду Белого дома. Водителя оперативно задержали сотрудники Парковой полиции, которые затем передали его сотрудникам Секретной службы.
Личность задержанного была установлена почти моментально, но его имя в СМИ не просочилось. Ложной славы этот человек не получил. Однако пресса, ссылаясь на собственные неназванные источники в судебных и правоохранительных органах, наперебой сообщала, что водитель является поклонником нацистов и собирался захватить власть, убив президента Соединенных Штатов. Именно поэтому новость поначалу вызвала ажиотаж, однако уже на следующий день Сеть о ней забыла.
