***
– Старик, ты обязан меня выручить!
– Обязан? Тебя?.. Вот еще! Кого угодно, только не тебя.
– Конечно, обязан. Хотя бы ради нашего прошлого.
– А что такого было в нашем прошлом? Лично я ничего такого не помню.
– Как же, а детский сад! Забыл, как мы сидели на соседних горшках?!
Витек вонзил в меня умоляющий взгляд и сложил брови домиком. Когда он так смотрит, любое сердце тает, как масло под раскаленным ножом. Конечно, чаще всего под натиском этого шалопая тают женские сердца, я бы даже сказал, девичьи. Но если Витек постарается, то может растопить любое сердце, даже самое черствое и не самое девичье. Мой же мотор являл собой двигатель среднестатистического сгорания. Не девичий, но не чуждый чужим страданиям и способный сопереживать. К тому же я обладаю мягким характером, что скорее мешает, чем помогает в жизни. Многие говорят, что мягкосердечие – мой основной недостаток. По мне, иметь мягкое сердце не так уж и плохо, но если о нем знают окружающие, то это не так уж и хорошо. Для карьеры, по крайней мере.
Секретов от Витька у меня нет, поскольку он, безусловно, прав относительно общего прошлого. Росли мы в одном дворе, хотя я, конечно в этом не виноват. Просто так пожелали небеса. Выбора у меня не было, и потому мы с Витьком ходили в один детсад и в одну школу, занимались в одних секциях и даже в драках обычно участвовали одних и тех же. Виновником боестолкновений обычно выступал Витек. А меня в них втягивал круговорот событий, к которым он обязательно оказывался причастен. Мало кто упрекнет моего закадычного дружка в поведении, достойном джентльмена. Если под руку подворачивается возможность похулиганить, Витек ее не упускает.
Мы выросли, и судьба вознаградила нас профессиями, достойными характеров. Я окончил исторический факультет, но устроиться сумел лишь в областной краеведческий музей. Иногда провожу экскурсии, это обязан уметь делать каждый музейный работник. Однако большей частью сижу над архивными документами, изучаю мемории и чужие труды, попутно кропаю то, что когда-нибудь, надеюсь, признают ценным научным трудом. Моя рабочая жизнь была неимоверно скучна, и частная жизнь тоже наверняка была бы скучной, если бы не Витек. Он даже сам себе скучать не дает, не говоря уже об окружающих. Впрочем, нет, забыл важную деталь, существует ведь еще и Владик, третий наш друг, который тоже не дает нам скучать, хотя большей частью, как у многих известных убийц, получается это у него непредумышленно. Владик, как и Витек, когда-то восседал в нашем детсаду с задумчивым видом на соседнем горшке. А чуть позже с обычно рассеянным видом постигал вместе с нами основополагающие знания, сидя за соседней школьной партой и иногда глубокомысленно ковыряя в носу. Жаль, но те счастливые дни давно миновали.
Если бы мне предложили выбрать человека-катастрофу, чемпиона мира в данной категории, я бы растерялся. Мой голос пришлось бы разделить поровну между Витьком и Владиком. Первый хоть и стал бизнесменом, но как был в детстве неуемным и бесшабашным, таким им и остался. Он их тех вечно активных парней, кто держит нос по ветру. Стоит его чуткому обонянию уловить хотя бы признак авантюры, как Витек срывается с места и с головой погружается в пучину неизвестности, регулярно наживая неприятности даже не столько для себя, сколько для других. Владик отнюдь не холерик, но и спокойным его не назовешь. Природа не наградила его выдающимися умственными способностями, но парня это не беспокоит. Возможно, он даже об этом не догадывается.
У Владика нет конкретной цели в жизни и заветной мечты, в то время как у Витька жизненная цель только за день может поменяться несколько раз. Возможно, это связано с финансовым вопросом. Когда бюджет у тебя набит банкнотами, под кроватью надежно спрятан золотой запас, а в сейфе припасен на черный день золотовалютный запас, сложно мечтать о чем-то труднодостижимом. Если у тебя появляется мечта или заветная цель, ты просто немного сокращаешь профицит своего личного бюджета, отсчитываешь пачки купюр заинтересованным лица, и вот уже в своем ежедневнике поставленную цель можно зачеркивать, как достигнутую. В отличие от Витька, и уже тем более от меня, дефицита средств у Владика не имеется. Его кошелек всегда туго набит наличными. Вернее, банковскими картами, потому что такие люди, как Владик, наличные с собой не таскают. Денег у него столько, что если бы ему взбрело в голову таскать наличность, то вместо портмоне ему пришлось бы использовать грузовик, а то и целую автоколонну. Владик в этом, конечно, не виноват, родителей не выбирают, а его непосредственный предок по мужской линии много лет уже трудится заместителем губернатора, считай вице-губернатором.
Мама Владика, передавшая сыну гены успеха по женской линии, в чиновники не пошла, зато она успешно руководит сотней, если не тысячей, фирм, которые папа, как подозревает неугомонная оппозиция, оформил на подставных людей. Оно и понятно, ведь чиновникам заниматься бизнесом запрещено. А если один предок сидит в высоком кабинете, а другой в поте лица на бирже управляет финансовыми потоками, то рано или поздно интересы могут совпасть, и благодаря таким совпадениям Владик катается как сыр в масле, хотя это и накладывает негативный отпечаток на его устремления. Родители спят и видят, чтобы отпрыск пошел по их стопам. То есть, чтобы ревностно работал на государство, не забывая наполнять при этом свой собственный карман. Однако Владик пока их ожиданий не оправдывает, потому что он, чего уж таить, откровенный лодырь и лентяй. У него никогда ни в чем не было недостатка, поэтому и к жизни он относится легко и удивляется, как наивное дитя, когда перед ним внезапно восстают труднопреодолимые преграды. Случается, что в такие моменты Владик начинает паниковать. Наверное, будь его воля, он уехал бы на живописный тихоокеанский остров, устроился бы навеки в шезлонге, да и возлежал бы, изредка благодарно принимая из рук крутобедрой, смуглой и белозубой официантки освежающий коктейль. Но в таком случае родители лишили бы его финансирования, а Владик не из тех деляг, кто спокойно может отмахнуться от финансовых санкций и сказать: «И это все, на что вы способны?» Словом, такие вот у меня друзья, и мне они, как братья. Владик и Витек часто бесстыдно пользуются этим, зная, что я не смогу отказать им в просьбе. Когда такое происходит, корабль моей размеренной жизни резко меняет курс и уверенно направляется в сторону ближайшего десятибалльного шторма, отыскивая по пути подходящие рифы. Предвидя подобное развитие событий, на этот раз я твердо решил Витьку отказать, о чем бы он ни попросил. И, как всегда, события развернулись по избитому сценарию, который обещал мне неблагоприятные последствия и новую прядь седых волос.
