1
- Выкладывай, что случилось? - спрашивает
Катерина, стоит мне только усесться рядом за столик.
Оглядываюсь по сторонам. Субботним днем в
маленьком кафе напротив театра обычно аншлаг. Но сегодня - пусто.
Лишь углу печально играет саксофон,
надрывая душу, а на дальнем диванчике какая-то парочка целуется взасос.
– Я решила уйти из дома! - заявляю решительно. – Не могу больше.
Сжимаю в руках телефон и наткнувшись на жалостливый
взгляд Катерины, вздыхаю тяжко.
– Совсем невыносимо?- сочувствует подруга.
Делает
знак официанту подождать.
– Они так не простили тебя? – жалостливо тянет
Катя и добавляет веско. – Уже пора бы.
- Нет, - мотаю головой и добавляю веско. –
Решение окончательное. Обжалованию не подлежит.
- Знаю, систер, - печально соглашается
Катя и сама чуть не плачет.- Не хочу с тобой разлучаться.
Если честно, ближе Кати Димировой у меня
никого нет. Мы с детского сада дружим. Редко расстаемся и с полуслова понимаем
друг друга.
Усмехаюсь горько. Прикусываю губу, чтобы
не расплакаться.
– Давай выкладывай, - требует Катерина,
мгновенно считывая мое состояние.
– Сестра ждет бебика. Но объявлять при мне
не захотела. Дождалась, когда выйду… Вот ей я что сделала? – тяну всхлипывая.
И сама будто снова оказываюсь в прихожей
родительского дома. С кухни доносятся голоса. Мама с сестрой накрывают на стол.
Папа с зятем обсуждают последнюю рыбалку.
- Мы хотим вам что-то сказать… - весело
начинает сестра и неожиданно осекается. – Она ушла или еще нет? – понижает
голос.
- Сейчас посмотрю, - вторит ее муж.
Выглядывает в коридор. Но я успеваю
спрятаться в тамбуре.
- Ушла. Можем рассказывать.
- У нас в феврале родится мальчик! -
торжественно объявляет Ева.
А я, сцепив зубы, тихо выхожу за дверь. Силюсь
не зарыдать от отчаяния. Под окнами, чтобы не заметили, добегаю до калитки. И
без сил вваливаюсь в такси.
Знаю! Я накосячила. Но не до такой же
степени? За два года могли бы и простить! Но не простили. Никто. Даже мама и та
от меня отвернулась.
Только одна моя Димирова осталась со мной.
– Хреново, - морщится она. – Но ты права.
Нет смысла это терпеть. А что надумала?
– Переведусь в Москву. Там общагу дадут.
На работу устроюсь. Как-нибудь справлюсь.
– Москва - это классно!- задумчиво тянет Катерина
и тут же, оживившись, хватает меня за руку. - Давай вместе, Макарова?! Я отцу
позвоню. Может, он разрешит в его хате пожить. Тогда и в общаге жить не
придется. Соглашайся, а? Ну как я тут без тебя останусь?
- Да как-то неудобно, - теряюсь я от
такого напора.
- Он
у меня хороший. Только маме на зло все делает, - весело объясняет Катя, заметив
мой обалделый взгляд. – Они с мамой развелись, когда мне год исполнился.
Молодые были. Дурные. Сразу после школы поженились. Не знаю, что там между ними
произошло, - недовольно морщится она. – Он же научил меня в биллиард играть.
Тряпки брендовые дарит, - кивает Катя на сумочку от Дольче Габбана. - Машину
обещал купить. Мама, конечно, будет против. Но стоит мне заикнуться про Москву,
папа все решит по- своему. Вот увидишь.
- Может, сделаете заказ? - подходит к нам официант.
Наверняка он все слышал. Но мне плевать.
Честное слово!
Скоро меня не будет в этом городе. Уеду.
Навсегда.
- Два латте! – выбираю привычно.
А Катерина, деловито подхватив со стола
сотовый, нажимает контакт. И когда в
трубке слышится «Да, Катя, слушаю!» начинает ныть.
- Пап, мы с моей Макаровой решили в Москву
перевестись. Нужно учиться у самых лучших педагогов. А тут что ловить…
- Я тебе давно это говорю, - слышится властный голос.
Вздрагиваю безотчетно. Аж мурашки
пробирают от бархатистого тембра с легкой хрипотцой.
- Да, папа, да! – вторит Катя и довольно
подмигивает мне. – Так ты нам поможешь? Мы же вдвоем с Настей едем…
- Кто такая Настя? – резко интересуется
Димиров.
- Моя Макарова, - фыркает Катерина. - Я тебе про нее рассказывала. Помнишь?
Улыбаюсь, стараясь не рассмеяться в голос.
Конечно, так все предельно понятно. Моя Макарова и моя Димирова.
- Ладно, - вздыхает Катин отец. – Я
свяжусь с ректором. Вас переведут. Скинь мне все данные. Свои и подружки.
- Папочка, ты самый лучший! – тараторит
Катя.
- Догадываюсь об этом, - усмехается
мужчина и добавляет требовательно. – Собирайся. С матерью я порешаю.
- Спасибо! Спасибо! – снова подмигивает
мне Катерина. Сжав в кулачок наманикюренные пальцы, победно сгибает руку в
локте.
Йес!
- Мы тебя не побеспокоим, ни капельки!
Сразу в общежитие устроимся…
- Нет, Катя, - сдержанно перебивает ее
отец. – Никакой общаги. Жить будешь у меня.
- Но я не хочу разлучаться с моей
Макаровой. Мы же дружи-им.
- Я немного занят, детка. Но если
присутствие подруги в твоей жизни, это обязательное условие, то я не против.
Приезжайте вместе, - стальным тоном отрезает мужчина и, не попрощавшись, отключает
связь.
В трубке слышатся короткие гудки. Но Катю
это мало смущает.
- Мы его сделали, систер. Родители такие
предсказуемые! – ликует она. - Не боись. Папаня мой постоянно в разъездах. Он
нам точно мешать не будет.
Ее
веселье тот час же передается мне.
- Это надо отметить! Два коктейля,
пожалуйста! – зовет официанта Катя. – Или нет. Апероль! Напиток удачи.
Домой я попадаю поздно вечером. Совершенно
спокойно прохожу мимо насупленных родителей.
И на вопрос матери «Как долго это будет
продолжаться?» отвечаю с глуповатой улыбкой.
- Это в последний раз, мамочка.
А ровно через неделю, торопливо собираю
рюкзак и, никому не сказав ни слова, выхожу из дома. Как ни в чем не бывало,
прохожу два квартала до Катиных ворот. И вместе с ней сажусь в черный
агрессивный внедорожник, присланный ее отцом.
- Александр Георгиевич велел побыстрее вас
доставить, - тут же предупреждает водитель. – Поэтому минимум остановок,
девочки.
«Александр Георгиевич», - перекатываю на
языке чужое имя-отчество. Интересно, какой он? Судя по голосу, человек
властный. Будет ли донимать нас своими придирками? Или разрешит отвязаться по
полной?
И словно подслушав мои мысли, Катерина, сплетает
свои пальцы с моими, кладет голову мне на плечо и радостно восклицает.
- Не боись, Макарова! Папа у меня обалденный.
