В. Р. Осадчей.
Тысяча восемьсот шестидесятый год в Сэнгамоне, воистину, стал годом бедствий. Январская засуха на юге выжгла урожай фруктов, бататов, пшеницы и хлопка, а спустя полтора месяца тайфун довершил дело, смыв посевы и рощи на севере. Россия, традиционно хорошо относившаяся к далекому тихоокеанскому королевству, буквально спасла Сэнгамон от голода, поставив в конце весны большую партию пшеницы и ржи. Но за зерно пришлось заплатить золотом. Кроме того, личный посланник императора Александра Второго, граф Владимир Истомин, весьма настойчиво и непрозрачно намекнул сэнгамонскому королю Джонатану Пятому, что его страна в счет долга готова приобрести линейный корабль и два фрегата для восполнения потерь Тихоокеанской эскадры в Крымской войне. Положение складывалось совершенно безвыходное, и корабли пришлось отдать, так как парламент решительно проголосовал за урезание военного бюджета. Денег в казне оставалось и без того негусто, в то время как флот был, по мнению сенаторов, непомерно раздут. Король подписывал рескрипт о передаче линкора "Монструм Магнум" и фрегатов "Веста" и "Геката" с тяжелым сердцем: вместе с ними за границу уходили новейшие и секретнейшие нарезные шестидюймовки профессора Ласкондера – орудия, бравшие навылет самый толстый дубовый борт неприятельского корабля. По сведеньям с Артиллерийского полигона, снаряд из такой чудо-пушки пробивал даже доселе неуязвимую французскую броню фирмы Крезо. Одно радовало: в России не было возможности производить снаряды для ласкондеровских пушек, и после расходования боекомплекта союзники вновь будут вынуждены обратиться на сэнгамонские оружейные заводы…
Но самый страшный удар по Сэнгамонскому королевству нанес бомбист – одиночка Рон Меркер, умудрившийся в обнимку со своим смертоносным шаром очень точно броситься под локомобиль короля во время празднования тезоименитства королевы Альмы пятого июня. От самого бомбиста, а также и от короля с королевой остались лишь кровавые лохмотья, а их единственная дочь, наследница престола кронпринцесса Виктория Доннинг отделалась легкими ранениями. Страна оказалась фактически в ситуации безвластия, ибо никаких законов на случай полной гибели или выбытия из строя августейшей семьи просто не существовало.
Вообще-то, народ любил Доннингов, правивших Сэнгамоном с самого момента образования государства, еще с начала семнадцатого века. Основатель гостеприимной страны, король Джонатан Первый, приходился кузеном первооткрывательнице островов Вите Крусэйдер. Не злоупотребляя властью и не самодурствуя, Доннинги за одно короткое столетие вывели свою страну в ряд богатейших мировых держав. Но молодой философ – вольтерьянец Меркер путем логических умопостроений пришел к выводу о том, что конституционная монархия является для его страны страшным злом. Единственным способом покончить с самовластием, с его точки зрения, являлось убийство короля, после чего мужская линия Доннингов пресекалась. Фанатик претворил план в жизнь просто и эффективно: избалованные народной любовью за двести с лишним лет, монархи Сэнгамона не особенно беспокоились о своей безопасности. В результате конный гвардеец не успел перехватить метнувшегося из ликующей праздничной толпы неприметного человека в сером сюртуке и цилиндре, упавшего прямо под колесо локомобиля. Хруст костей философа-бомбиста потонул в грохоте взрыва…
Даже сейчас, месяц спустя, принцесса содрогалась от воспоминаний именно об этом хрусте. Ее отец, представительный сорокапятилетний красавец в парадном мундире, и мать, тоненькая и изысканно – элегантная в своем парадно-выходном фиолетовом платье и широкополой шляпке, сидели на переднем диване локомобиля. Королева встретилась взглядом со своей дочерью, счастливо улыбнулась, слушая восторженные крики горожан… Вдруг экипаж покачнулся, переезжая тело самоубийцы. А затем грянул гром… Принцесса пришла в себя, лежа на брусчатке мостовой футах в десяти от догорающих останков королевского локомобиля. Ее окружали гвардейцы-ликторы…
Пока Виктория, все еще кронпринцесса, лечилась от многочисленных ожогов и незначительных, но от этого не менее болезненных ран, события развивались очень быстро. Как только известие о гибели Джонатана Пятого достигло Дарметта, столицы Помпеи, многочисленный боевой флот этой страны поднял паруса и вышел в море. Намерения помпейцев стали вполне ясны, когда к западу от острова Гагрида они атаковали небольшую сэнгамонскую эскадру, находившуюся под началом адмирала Годсела Чиппи, главнокомандующего сэнгамонским флотом, недавно назначенного на эту должность личным распоряжением министра обороны маршала Рекуина. Чиппи проявил себя с наихудшей стороны: бездарно маневрируя, он так и не смог занять выигрышную позицию и вести огонь всеми бортами, а затем, когда противник, осыпая сэнгеров ядрами, отобрал у них ветер, сэнгамонский главнокомандующий отдал приказ запустить паровые машины на полную мощность и отходить. Численное превосходство было на стороне помпейцев, но ласкондеровские пушки давали Чиппи огромное преимущество в мощи залпа. Сражение можно было закончить если не победой, то, по крайней мере, не позорным бегством. А на отходе произошло самое страшное и непоправимое: у линкора "Виджилент" взорвался паровой котел. Кочегары и большая часть машинной команды даже не успели испугаться. Командир линкора приказал уходить под парусами, но получил указание от Чиппи: эвакуировать экипаж и взорвать корабль во избежание сдачи в плен. Да, в случае угрозы захвата сэнгамонского корабля противником его предписывалось взорвать, чтобы сберечь секрет пушек Ласкондера. Но угрозы захвата-то не было! Пузатые помпейские линкоры нипочем бы не угнались за длинным и узким "Виджилентом", готовившимся поставить лиселя и, пользуясь попутным северо-восточным ветром, посоревноваться в скорости с чайным клипером. Матросы уже были посланы по вантам, когда Чиппи повторил сигнал. Командир "Виджилента", скрепя сердце, отдал приказ об оставлении корабля и подготовке к взрыву. Но Чиппи не только не прикрыл эту операцию – казалось, он попросту забыл о раненом линкоре. Экипаж "Виджилента" сидел в переполненных шлюпках, качавшихся на двухбалльной зыби. Морякам осталось лишь потрясать кулаками и посылать страшные проклятия в адрес своего главнокомандующего, чья эскадра на всех парах бежала на юг. После того, как корабль взлетел на воздух, помпейцы не стали утруждать себя пленением его экипажа, и просто бросили моряков на произвол судьбы. Экипаж "Виджилента" канул безвестно, весь до единого человека.
Министр обороны явился к Виктории в военно-морской госпиталь и доложил о начале войны и поражении в первом бою. Принцесса пришла в ярость, узнав о подробностях. Фельдъегерь доставил в Адмиралтейство предписание от Виктории: как только эскадра бросит якоря в столице, адмирал Чиппи обязан был явиться в госпиталь к принцессе с прошением об отставке. Но он так и не явился. Вместо этого адмирал направил на высочайшее имя депешу, где в изысканнейших выражениях извинялся за отсутствие, ссылаясь на подхваченную в походе тропическую лихорадку. Он просил принцессу повременить с его отставкой и дать возможность "загладить и искупить кровью" свою вину, вызвав помпейцев на генеральное сражение к северу от мыса Стоун Нидл.
