В темном углу бара престижного клуба над столом висит красный китайский фонарик со свечей. Пламя ее горело ровно, но иногда от возникающего сквознячка оно начинало колыхаться и вилять. За столом сидели двое. Их тени двигались по столу и по стене. Когда пламя свечи начинало колыхаться, извиваться, по- змеиному вилять, эти тени казались искаженными до неузнаваемости и зловещими. Один сидел в костюме и в белой рубашке с расстегнутым воротом. Он выглядел человеком опытным, зрелым. По его сложению можно было предположить, что когда-то тот занимался спортом и скорее сего борьбой. Об этом говорила его крепкая накаченная шея, широкая грудь, округлые плечи и выпирающие на рукавах бицепсы. Другой выглядел крупным, грузным, и костюм на нем сидел мешковато. Он говорил с угрожающей рокочущей хрипотцой. Между ними шел серьезный разговор.
– Нет, – коротко и категорично сказал тот, который имел спортивный вид.
– Даю сутки, – хриплым голосом заявил вальяжный и толстый. – Потом пожалеешь.
Он встал из-за стола и направился в темноту прохода.
Другой с крепким телом подозвал к себе официанта и что-то ему сказал. Официант удалился и скоро вернулся. За ним шел человек уверенный в себе с мягкой походкой.
– Привет Док, – послышалось у стола и подошедший без приглашения сел за стол. Официант освежил стол, по жесту пришедшего с ним человека, принес новую выпивку и удалился.
– Привет Сэм, – ответил коротко сидевший за столом. – Ты приглядываешь за моей девочкой?
– Как договорились, Док.
– Значит, ты не забыл, что я для тебя сделал?
– Нет, не забыл, Док. Как я могу забыть?
– Значит, я могу на тебя рассчитывать?
– Да, можешь, – ответил Сэм и глаза его вспыхнули светом прежних дней. – А помнишь студенческие годы. Наша дружба… Док и Сэм. Мы гремели по всему институту.
– Да … Док – Дмитрий Олегович Докучаев и Сэм – Семен Эдуардович Молодцов. Кто это придумал? По-моему, ты…
– Да, я.
– Мы неплохо тогда проводили время, Сэм.
– Были времена… Как твой шрам на подбородке? Мне показалось, что он совсем зажил.
– Если я не поднимаю голову вверх, то его совсем не видно. Мне тогда чуть горло не перерезали. А у тебя на спине шрам еще есть или заросло? – спросил Док.
– Еще виден. На пляже, когда отдыхаем на курорте, молоденькие девочки меня расспрашивают, и тогда я им вещаю о героических буднях дяди Сэма.
Док опустил голову и о чем-то задумался.
– Так зачем ты меня позвал, Док?
– Видишь ли, Сэм… – Док поднял голову, посмотрел на друга. – Мне нужен человек.
– Какой человек?
Док нахмурился и сказал:
– Я сегодня встречался с Топором.
– Знаю.
– Когда-то мы с ним вместе работали, помнишь? Когда мы ушли из теневого бизнеса, он остался и поднялся на нем. Сейчас у него хорошие связи и наверху, и внизу. Он по-прежнему занимается наркотиками и работает с авторитетами.
– Я знаю, Док.
– Год назад я встречался с ним. Его люди подкатывали ко мне. Они хотели отжать наш бизнес.
– Я знаю, Док.
– И они хотели забрать этот клуб. Это лучший клуб в городе.
– И это я знаю, Док.
– Теперь я скажу тебе то, что ты не знаешь.
– Я слушаю, Док.
– У моей девочки появился ухажер. Ты знаешь мою девочку?
– Знаю, Док.
– Когда-то она была красавица.
– Не тяни, Док.
– Но после той аварии это стало не так. Все изменилось. Ты знаешь, я потерял тогда свою жену?
– Не томи, Док.
– Теперь у нее появился этот парень. Этот телок… Его зовут Бегемот… Это тебе ни о чем не говорит.
– Нет, Док.
– Настоящее его имя Георгий, Жора. Он ходит за моей дочкой по пятам и показывает ей преданность. Дочка говорит, что любит его. Но она не знает любви. В той аварии, ты знаешь, погибла моя жена. Моя дочка не знала, что такое материнская любовь. Я не мог ей дать того, что могла дать жена. Ради нее я не женился. Это все, что у меня есть. И я не верю, что он ее любит.
– Ты говорил, что у нее любовь.
– Говорил. Но недавно я узнал, что Бегемот… Жалко, что его кличка тебе ничего не говорит. Так вот… Бегемот, Георгий, он же Жора, – сын Топора.
– Вот оно что. Может быть, он хочет помириться с тобой?
– Нет. Это не что иное, как хитроумный план Топора отжать у меня бизнес. Через дочь… Я сегодня только что с ним говорил.
– Я знаю, Док.
– Наши дети назначили день свадьбы. Но я не дам им согласие на брак. Я не верю в то, что они любят друг друга. Он хочет воспользоваться мой дочерью. И когда я сказал ему, что не дам согласие на брак детей, он разъярился и пошел ва-банк. Он дал мне сутки, чтобы я изменил решение, иначе, он сказал, ты пожалеешь.
– Ты хочешь его убрать?
– Нет, это он хочет меня убрать. Я хочу его переиграть. Его план мне понятен. Он убирает меня до свадьбы или после. Это не важно. Виолетта выходит замуж за Жору. И они легально забирают у нее бизнес. Ее убирают через некоторое время после свадьбы. Она им не нужна.
– Понятно.
– Меня убирают в любом случае. Но речь не обо мне. О Виолетте… Поэтому я тебе говорю, мне нужен человек. Я за нее очень переживаю. Не хочу, чтобы у нее была еще одна травма. Хочу, чтобы она сама от него отвернулась. Он, этот человек, которого я ищу, должен разрушить отношения моей дочери. У тебя есть такой человек на примете?
– Предположим.
– Виолетта девушка с хорошим вкусом. Она знает языки, умеет одеваться. И он должен соответствовать ее представлениям о прекрасном.
Сэм с пониманием кивнул.
– У тебя есть такой человек? Донжуан, ловелас, дамский угодник. Женщины должны видеть в нем настоящего мужчину, самца. Он должен быть властителем их снов, зовущим к наслаждениям и удовольствиям. – Док расширил глаза и говорил с яростным посылом, увлекательно, страстно. – От него должны исходить запахи любви, и все женщины должны сходить с ума, не давая ему прохода. Он должен быть властителем женским дум, воплощением мечты… Что ты на это скажешь?
– Думаю, что есть, – сказал Сэм так, словно знал, о чем говорит.
– Я хочу с ним поговорить.
– Сделаем, – сказал Сэм. – Подожди здесь.
Он поднялся и ушел.
Через пять минут к столику Дока подошел молодой человек в серебристом костюме, серебристых туфлях, светлыми волосами, с глазами газели, которые особенно хорошо смотрелись даже при ярком гриме.
– Мне сказали, вы хотите со мной поговорить, – сказал он.
Док оглядел молодого человека и сказал:
– Сынок, это твой ежедневный прикид?
– Костюм для сцены, – сказал Грэмми.
– Ты поешь в этом клубе. Я слышал, как ты это делаешь. Тебя, случайно зовут не Эрос? Или, быть может, тебя зовут Орфей? – с некоторой едва заметной иронией спросил Док.
Он подумал, что перед ним стоит настоящий блестящий и неотразимый ловелас. Этот мальчик несомненно ему подошел бы.
– Я должен готовиться к выступлению. У меня мало времени,– спокойно сказал молодой человек с трогательными глазами газели и озабоченно, томно, а на самом деле нервно, посмотрел на часы. Оценивающий пронзительный и жадный взгляд этого опытного взрослого человека ему не понравился. Он привык, когда на него смотрят с восхищением, любовью, покорностью. Поэтому он отвечал отрешенным, холодноватым, спокойным тоном. И этот спокойный холодноватый тон все-таки заставил поменять к нему отношение собеседника.
