1. Глава 1
― Сколько можно! — шепчет юный девичий голос. Сердито и раздраженно. Шуршит чем-то.
В голове шумит, болит горло, словно его режут острыми ножами, а тихий шепот над ухом кажется громким, словно звон церковного колокола.
— Помолчи, Мэри! ― немного громче и тверже шикает другой. Более взрослый. Более серьезный. От него мурашки и дикое сердцебиение. ― Если услышит леди Роуз, у тебя будут проблемы.
— Ой, брось, Сара. Она сама обрадуется. Эта только семью позорит. При таких-то сестрах. Прекрасных, как майское утро, добрых и приветливых. А она вечно мрачная, нахмуренная, молчаливая. И страшная как жаба.
На этих словах не выдерживаю и медленно открываю глаза. Очень интересно посмотреть на бесстыдных сплетниц. Сомневаюсь, что их слова касаются меня. Друзья и знакомые наоборот всегда хвалят за легкий и смешливый характер, оптимизм и энергичность. И, кстати, кто такая эта леди Роуз?
Веки не слушаются, тяжелые, словно налитые свинцом.
Рядом испуганно икают. Что-то пронзительно звякает, хлопает дверная створка.
Я, наконец, фокусирую взгляд на сплетницах. Вернее уже сплетнице. Высокой, худой и чопорной. В черном чепце и переднике поверх серого невзрачного платья. Вероятно, именно она одергивала болтушку.
— Леди Вивьен, — моментально склоняется ко мне, поправляет подушку под головой. И я понимаю, что не ошиблась. Голос действительно принадлежит той, осторожной.
― Пить! — тихо прошу. Губы режет от боли. Облизываю их сухим языком и чувствую, как они потрескались.
Сейчас мне все равно, что я ни разу не Вивьен, этих людей вижу впервые и совершенно не понимаю, где оказалась. Главное — утолить безумную жажду.
К губам прижимается холодный фарфор изящной чашки. Делаю несколько жадных глотков, морщусь от боли. Глотать тяжело, просто невыносимо.
— Как вы себя чувствуете, леди Вивьен?
Обтираю рукавом рот. Удивленно смотрю на кружево старомодной рубашки. Где моя любимая пижама? Мягкая и теплая, напоминающая о доме, с веселым поросенком Пухлей на груди. Удивленно осматриваюсь.
Комната совсем не похожа на больничную палату, в которой я провела последние полгода.
Женщина зыркает озабоченно, ждет ответа.
― Х-х-хорошо… ― тяну удивленно.
Безумно хочется спросить, кто она такая и где я к черту оказалась. Но будто что-то сдерживает, заставляет прикусить язык.
— Все же советую лечь в постель, леди, — сжимает губы женщина, недовольно хмурится. ― Лихорадка может вернуться. Следует поберечь силы.
Я безропотно опускаю голову на подушку. Мысли крутятся как в бешеном колесе. Что произошло? Может, это сон такой, навеянный лекарством, которое ввела медсестра. Новый препарат должен был облегчить страдания, снять тошнотворные спазмы в мышцах и ноющую боль в костях.
— Позвать леди Роуз?
Качаю головой. Не зная, кто это, предпочитаю все же пока ее не видеть. Даже в бреду стоит избегать лиц, желающих от тебя избавиться.
Но дверь внезапно распахивается сама, громко стукнув о стену. Я ошарашено хлопаю глазами, Чопорная Шпала вздрагивает. А в комнату тяжелым шагом входит высокая, элегантная женщина. Ее белокурые волосы собраны в высокую прическу, из которой торчит ядовито-зеленое перо, шею обвивает нить жемчужин. А платье сидит как влитое. И мне кажется, что ее талию можно обхватить двумя пальцами.
— Как ты могла, Вивьен! — прямо порога набрасывается она. — Как ты могла нас так подвести! Заболеть в самый разгар сезона и едва не умереть от воспаления! Теперь все думают, что твои сестры слабые и хилые, их никто не возьмет замуж! Неужели так сложно было немного потерпеть? Ради них!
Застываю от неожиданности, только и могу, что открывать и закрывать рот в немом ошеломлении. Из горла не получается выжать и звука. Это мне только что прилетел упрек, за то, что несвоевременно заболела?
― Не думала, что ты настолько эгоистична, в своем стремлении привлечь внимание. Зависть затмила остатки твоего разума!
― Я… я… ― пытаюсь хоть что-то сказать в свое оправдание.
Но это еще больше гневит напыщенную мадам.
— Впрочем, если хочешь знать, то лорд Спайк дважды спрашивал о твоем здоровье. Похоже, помолвка все же состоится. Ты ведь до завтра встанешь на ноги? Другого ответа я не приму!
Киваю, все еще удивленно моргая. Ну, очень правдоподобный бред.
Когда за леди Роуз закрывается дверь, чувствую невероятное облегчение. Будто что-то давило на грудь, а теперь перестало. Невообразимо высокомерная и жестокая особа. И как только в мою голову мог закрасться подобный образ. В жизни ведь не сталкивалась с подобными индивидуумами.
― Отдыхайте леди Вивьен, ― желает Чопорная Шпала и тоже выходит.
Тихонько вздыхаю. Чувствую себя действительно измученной, будто долгое время сгорала в лихорадке, а сейчас, наконец, температура спала. Может, на самом деле поднялась во сне?
Послушно закрываю глаза и возношу горячую молитву Вселенной. Вдруг, именно таким образом удастся высвободиться из этого причудливого кошмара. Щипать себя за руку нет никакого смысла, боль я чувствую даже, когда сплю. Саркоме плевать на то, в каком состоянии мое тело.
Однако сон не приходит. Зато перед глазами разворачиваются смутные картинки, будто приглушенные, полузабытые воспоминания. Но такие яркие, лихорадочные. Больничная палата, мучительная боль и голос. Странный, глухой, будто через трубу зовут.
― Сделка состоялась! ― извещает он. ― У тебя новая жизнь и новое тело…но…
Я порывисто открываю глаза. Что "но" услышать не удается. Уже наплевав на источенные саркомой кости и воспаленные мышцы, щипаю себя беспощадно за предплечья, икры, бедра... Болит… Впрочем, не сильно. Не сравнить с тем, как пожирает саркома.
В горле пересыхает, сердце колотится. Это не может быть правдой. Это бред, бред. Но почему-то в глубине души понимаю — все так и есть. Я уже не земная девочка по имени Вишня, больная саркомой Юинга, я Вивьен. Но кто такая эта Вивьен, и какие условия были для того, чтобы я оказалась в ее теле, остается загадкой.
К сожалению, мозги не варят от слова "совсем", противятся любой умственной деятельности. Я ясно помню свою земную жизнь. Мне восемнадцать, я студентка второго курса психологического факультета, которая обожает туристические походы, путешествия, имеет замечательную семью и множество друзей. Вернее имела, до тех пор, пока болезнь не загнала меня в больничные палаты на долгих шесть месяцев. Я боролась как стойкий оловянный солдатик – так называл меня папа – но саркома оказалась сильнее. И сердце разрывалось, когда видела грустные глаза родителей, сестричек и брата.
А вот о Вивьен я не знаю ничего. И сомневаюсь, что мне кто-то поможет вспомнить, судя по разговорам двух сплетниц. Но как тогда сыграть роль той, в чьем теле я живу, и где она сама?
