Дедушка рассказывал мне, что наш предок был пиратом. Однажды он захватил несколько островов и создал целое королевство. Оно существовало десятилетиями, а потом пало под ударами врагов. В наследство от предка нам остался лишь сон. Сон, где ты идешь по улице неведомого города, небо затянуто тучами, но дождя нет. И асфальта нет, лишь кое-где улицы вымощены камнем или широкими деревянными досками. Поначалу кажется, что вот-вот пойдет дождь. Но тучи висят ровно, недвижимо, будто занавес в театре, отливая серебром и фиолетовым цветом. По этому городу можно бродить часами, но, когда выйдешь на берег и увидишь свой корабль – в тучах пробьется солнце. Этот сон передается только по мужской линии и только от деда к внуку.
Отец мой, человек работящий и серьезный, не любил «забивать голову глупостями». Он работал энергетиком на механическом заводе, и эта принадлежность к электричеству придавала ему какой-то солидности. Время от времени он читал мне книги Жюля Верна или Свифта, отчет литератора Плотникова о кругосветном плавании на фрегате «Артемида» или еще что-то о кораблях и дальних странах. Как я понял позже, он и сам был под впечатлением от рассказов своего отца – моего деда, хотя ни разу, даже после пяти рюмок крепкой домашней настойки, не признался в этом никому.
Впервые сон приснился мне за пару дней до моего двадцать первого дня рождения.
Хмурое, хмурое небо. Кажется, что скоро прольется ливень. Под ногой мощеная булыжником мостовая. День залит серебряным и фиолетовым. Всюду властвует тень и сумрак. Даже деревья и кусты выглядят недружелюбно. Шаг за шагом, шаг за шагом. Я медленно иду по владениям сумрака. Пару раз мимо меня прошел человек с тростью, в шляпе и полосатом костюме-тройке. Потом меня остановил крепкий старик в тельняшке и капитанской фуражке, попросил закурить. Я начал рыться в карманах и… проснулся.
– Король признал тебя своим, – сказал мне дед, когда я рассказал ему про сон. Нашего предка он всегда называл королем.
– И как часто мне теперь будет сниться этот сон? – спросил я.
Дед ответил, что один или два раза в год.
После училища я устроился на наш механический завод помощником инженера. Год спустя женился. Работа нравилась мне, но еще больше нравилось ходить на небольшой лодке под парусом – будто предок-пират давал знать, что в какой-то момент мне придется взойти на большой корабль, который пришлет за мной Судьба. Но в тот же год меня отправили в командировку, и на два года я улетел в Сан-Фелипе, где строился новый завод по образцу нашего. Сон не оставил меня и там – раз в год, в августе, мне снилось хмурое небо над головой и мощеные булыжником улицы. День не то, что хмурый, а сумрачный: из всех цветов различимы только блекло-серебряный и фиолетовый. Я иду по вымощенным камнем улицам, узнаю дома. Бревенчатые одноэтажки и кирпичные трехэтажки с трубами. Дым из труб только добавляет серого и темно-серого цвета повсюду. Длинное двухэтажное здание казармы с узкими окнами. Вот сейчас, за этим поворотом, мне встретится старик в тельняшке и попросит закурить…
Нет, в этот раз не встретился. Я разочарованно иду по улице и… просыпаюсь.
Сон повторился через три месяца, уже глубокой осенью, до этого он приходил ко мне лишь раз в год. И снова я не встретил старика в тельняшке. На следующий день в подотчетном мне цеху сломались два станка, и все силы я бросил на срочный ремонт. Их отремонтировали за неделю. И мне сразу же приснился сон.
Хмурое, хмурое небо. Кажется – скоро прольется ливень. Под ногой мощеная булыжником мостовая. День залит серебряным и фиолетовым. Всюду властвует тень и сумрак. Даже деревья и кусты выглядят недружелюбно. Шаг за шагом, шаг за шагом. Я медленно иду по владениям сумрака. Пару раз мимо меня прошел человек с тростью, в шляпе и полосатом костюме-тройке. Во второй раз я окликнул этого денди и спросил, не видел ли он старика в тельняшке.
– Вот уж скоро месяц, как не встречался с ним, – ответил тот. – Старый шкипер куда-то делся.
– Ну вот куда он делся? Куда он мог деться?! – воскликнул я.
– Кто знает? Не хотите ли закурить? – денди достал коробку и предложил мне сигару. – Курение, знаете ли, очень успокаивает настоящих моряков.
Не знаю почему, я взял у него сигару и закурил. Ароматный дым действительно подействовал на меня расслабляюще.
На следующее утро мне позвонила жена и сказала, что уходит, что полюбила другого. «Ты слишком долго сидишь в своей командировке», – сказала она. Не зная, что ответить, я помолчал и положил трубку.
Неделя или чуть больше прошла как в тумане. Переживал ли я? Скорее, думал, что мы не раскрыли с ней до конца своих чувств, и что с другим ей, наверное, будет лучше. И время от времени всплывала мысль – почему я перестал встречать Старого шкипера?
Сон пришел через два месяца, уже весной.
Небо и на этот раз было хмурым, но время от времени среди туч мелькали проблески солнечных лучей. Ощущения, что скоро пойдет дождь, не было. Скорее, что еще немного – и начнется рассвет. Сумрак оставался сумраком, но уже не таким, как раньше. И в этот раз мне на улицах, которыми я шел, никто не встречался. Кирпичные здания будто проносились мимо меня. Я миновал очередной перекресток, повернул направо – и оказался на узкой улице, шедшей вдоль берега. Слева и справа от меня были небольшие дома, крытые тростником и черепицей. Уже впереди были видны остатки крепостной стены, Башня и Восточные ворота. Раньше они никогда мне не попадались, а теперь я знал – мне нужно пройти через них.
Я вышел из ворот и увидел, как примерно в двухстах метрах стоит чудесный двухмачтовый бриг (а может не бриг, а шхуна). И в этот момент выглянуло солнце, освещая и бухту, и сам корабль. Я побежал по мосткам, по длинным и широким доскам. С каждым шагом корабль становился ближе. Уже можно было разглядеть пушечные закрытые порты, матросов, снующих по палубе, штурвального. Среди них выделялся седой высокий человек, похожий на деда и одновременно чем-то на Старого шкипера, встречавшегося мне до этого. На голове его была треугольная шляпа с бело-фиолетовым плюмажем и золоченым галуном, он был одет в коричневый кафтан, шитый серебром, светло-синий камзол и кожаные коричневые брюки.
