Daron Acemoglu
Simon Johnson
POWER AND PROGRESS:
OUR THOUSAND-YEAR STRUGGLE OVER TECHNOLOGY AND PROSPERITY
Печатается с разрешения авторов и литературных агентств Brockman, Inc. и ICM Partners.
© Daron Acemoglu, Simon Johnson, 2023
© Перевод. Н. Холмогорова, 2024
Школа перевода В. Баканова, 2024
© Издание на русском языке AST Publishers, 2024
Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
* * *
Пролог
Что такое прогресс?
Каждый день мы слышим от топ-менеджеров, политиков, журналистов (и даже от некоторых наших коллег по Массачусетскому технологическому институту), что благодаря беспрецедентным достижениям науки и техники на всех парах мчимся к новому, лучшему миру. Взгляните: вот новый телефон. Вот электромобиль последней модели. Добро пожаловать в социальные сети нового поколения. А еще немного – и ученые найдут способ вылечить рак, решат проблему глобального потепления и, может быть, даже искоренят бедность!
Разумеется, у нас остаются серьезные проблемы: неравенство, загрязнение окружающей среды, экстремизм, распространяющийся по всему земному шару. Но это родовые муки нового мира. Так или иначе, говорят нам, научно-технический прогресс неотвратим. Мы не в силах его остановить, даже если бы захотели, – крайне неразумно было бы и пытаться. Лучше измениться самим – например, заблаговременно приобрести навыки, которые могут понадобиться в будущем. Если же и останутся какие-то проблемы, талантливые предприниматели и ученые всегда найдут решение: изобретут еще более умных роботов, искусственный интеллект, не уступающий человеческому, – словом, сделают очередной научный прорыв, и все уладится.
Мы понимаем, что многие обещания Билла Гейтса, Илона Маска и даже Стива Джобса не сбылись – и, по всей видимости, не сбудутся. Однако в целом им удалось заразить мир своим технооптимизмом. Инновации стали для нас самоценностью: новые технологии надо вводить всем, всегда, везде – чем больше, тем лучше, а что из этого выйдет… там будет видно!
С человечеством такое случалось уже не раз. Один яркий пример относится к 1791 году, когда Иеремия Бентам предложил свой паноптикон — тюрьму новейшей конструкции. Бентам предлагал содержать преступников в круглом здании с особой системой освещения, благодаря которой создавалось впечатление, что охранники, находящиеся в центре, постоянно следят за всеми, а сами остаются невидимы, – по мнению изобретателя, весьма эффективная (и недорогая) мера, позволяющая добиться от заключенных примерного поведения.
Поначалу эта идея заинтересовала британское правительство, однако так и не получила финансирования, так что паноптикон в своем изначальном виде остался на бумаге. Однако он прочно завладел воображением современного человека. Для французского философа Мишеля Фуко паноптикон – символ постоянного надзора, на котором основана власть в индустриальных обществах. В романе Джорджа Оруэлла «1984» этому вездесущему механизму контроля подчинено все общество. А в марвеловском фильме «Стражи Галактики» в тюрьме-паноптиконе обнаруживается уязвимость, делающая возможной ловкий побег.
Прежде паноптикона-тюрьмы родилась идея паноптикона-фабрики. Впервые эта мысль пришла в голову Сэмюэлю Бентаму, брату Иеремии, опытному кораблестроителю, работавшему в Санкт-Петербурге на службе у русского царя. Идея Сэмюэля состояла в том, чтобы дать возможность нескольким надзирателям следить за как можно большим числом рабочих. Вклад Иеремии состоял в том, что он распространил этот принцип на множество разных организаций. Он сам объяснял в письме к другу:
«Вы удивитесь, узнав, какую эффективность обещает это простое, даже, казалось бы, очевидное устройство в делах школьных, фабричных, в тюрьмах и даже в больницах…»
Привлекательность паноптикона – разумеется, для власть имущих – от современников не ускользнула. Чем пристальнее следить за подчиненными, тем они послушнее; нетрудно понять, как это отвечает интересам общества в целом. Иеремия Бентам был филантропом, стремился повысить эффективность общества и помочь каждому достичь счастья – как сам его понимал. В наше время его помнят как основателя философии утилитаризма: суть ее в том, что «наилучшее действие – то, которое приносит наибольшее счастье наибольшему числу людей». А если кому-то придется потесниться, чтобы большинство от этого выиграло, – что ж, дело того стоит.
Однако паноптикон был вдохновлен не только заботой об общем благе. Улучшение надзора на фабриках означало, что рабочие станут работать усерднее, а повышать им жалованье не придется.
Во второй половине XVIII века фабричная система стремительно распространилась по всей Британии. Хотя предприниматели и не спешили возводить паноптиконы, многие из них организовывали работу в полном соответствии с подходом Бентама. Так, текстильные промышленники разделили работу, прежде выполнявшуюся искусными ткачами, на несколько операций, причем важнейшие из них совершались на новейших станках. Владельцы фабрик нанимали неквалифицированных рабочих, в том числе женщин и малолетних детей, для выполнения простейших монотонных задач – например, для поворачивания какой-нибудь ручки – по 14 часов в день. За рабочими неустанно наблюдали, чтобы они не вздумали отлынивать. И платили сущие гроши.
Рабочие жаловались на непосильную работу и на условия труда. Тяжелее всего для многих оказывались правила, которым приходилось подчиняться на фабриках. Один ткач говорил об этом в 1834 году:
«Ни один человек не пожелал бы по доброй воле работать на ткацком станке! Что в этом хорошего? Шум и лязг такой, что многих едва с ума не сводит; и второе – подчинение правилам, каким никогда не подчинялись прежние ткачи».
Новые механизмы превращали рабочих в простые «винтики». Другой ткач свидетельствовал перед парламентом в апреле 1835 года:
«Я твердо убежден: если изобретут машины, заменяющие ручной труд, придется найти железных парней, чтобы за ними присматривать».
Для Иеремии Бентама было самоочевидно, что технические достижения позволяют добиться большей эффективности школ, фабрик, тюрем и больниц, а следовательно, служат общему благу. Сам Бентам, со своими цветистыми фразами, в камзоле и забавной шляпе, в нынешней Силиконовой долине смотрелся бы чужаком; однако мыслил он на удивление современно. Новые технологии, согласно его мировоззрению, расширяют возможности человека, а при их применении в экономике резко повышают эффективность и производительность труда. Рано или поздно, продолжает он, общество научится распределять эти блага на всех, и от внедрения новых технологий выиграет каждый.
