© Саша Танин, 2015
© Валерий Люшаков, дизайн обложки, 2015
© Алиса Зражевская, иллюстрации, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Первая страница книги – это определяющий момент в знакомстве читателя с писателем. Это как слоган в рекламе какого-нибудь презерватива; это как слова пакистанца на рынке о том, какой у него замечательный товар; это как первая улыбка незнакомки, и ты уже представляешь какие трусики у нее под юбкой; это как пузырьки и пена в стакане пива, и понятно что оно холодное и вкусное, и его хочется.
Не будем усложнять, и давайте начистоту: первая страница – это призыв! Если он сработал, значит, у автора будет какой-то шанс. Если читатель засомневался, есть у него на эту книгу время или нет, то он откроет еще страницу где-то на середине, чтобы удостовериться найдется ли там для него подходящий слог, метафоры, в общем, все то, что цепляет изначально в книге. Чувство смакования. А чтобы уже наверняка решить, так можно и в конец заглянуть: будет там подвох или нет. Так, делает большинство, если автор не раскручен и ранее неизвестен. Такой вот метод. Впрочем, музыку и фильмы тоже перематывают.
Пусть эти строки и будут той самой страницей. Я сажусь, и начинаю писать. Встаю в длинную очередь из писателей, которые надрываются и пытаются обрести славу и признание. Они талдычат про свою жизнь и хотят чтобы их поняли, заплатив в книжном магазине за их строки. Я пишу и жду своей очереди. А когда она подойдет, я буду умолять покупателя, свесить мне еще времени, потому что всегда остается что-то более важное, что ни сделано, ни высказано и не написано.
Как молодые юнцы поклоняются и радеют за звезд футбола и попсы, я завороженно смотрю за каждым действием бородатого и стареющего итальянского футболиста. Каждое движение точно как у мастера, как у портного нитка в ушко уголки проходит, так точно проходит его пас… ох, как же он хорош. Его прозвища: профессор, архитектор, маэстро. Жаль что он не мой отец. Мне так хочется иметь своего отца с таким прозвищем. Ведь я тот у кого его нет, один из многих, сотен, тысяч, и миллионов.
Говорят, что был, но сплыл.
Где же ты, папаша призрак,
Пропил?
Почему бы тебе не найти меня, а?
Ссышь, своего пацана?!
Мне так нужен ты! Особенно сейчас, когда мне уже сорок лет. Когда нет друзей, и наличие их как ценность явно преувеличена. Ведь завтра вы уже можете не разговаривать ввиду политических разногласий, или потому, что я полапал его жену, или он решил уехать в другой город. Расстояние жестоко, как и время. Никаких шансов.
Если бы ты был рядом, ох…
И чем я, мелкий и слепой комочек, был так плох?
Или мать моя тебе не подошла?
Ну?! Чего молчишь, кусок дерьма!
Тот ублюдок, что выдавал себя за тебя, мне не очень нравился. Отчим, который был неплох для моей мамы, мне не подходил. Советы он давал одни и те же, дескать, надо вкалывать и вкалывать, а не бездельничать. Какого хрена он мне говорил это, в мои четырнадцать лет? Рановато, мне показалось, он начал давить с советами. Как считаешь?
Может, ты бы сказал то же самое, но я бы тебе поверил и последовал. Отцовская власть сделала бы свое дело, и я бы покорился тебе, моему папаше: я бы терпел хлысты твоего ремня на своем перманентно красном заду, держал бы твой суровый взгляд на себе, отводил бы глаза, когда ты бил пьяным мою мать. На следующее утро – это все бы, конечно, забывалось.
Все это, за тебя делал чужой мне человек. И я помню каждый такой день. Каково, а? Не давит ли на тебя эта вина, отец? Как ты мог позволить, кому-то бить своего сына, и женщину, которая его тебе родила…
Он и кормил нас, вместо тебя. Не стыдно, па?
Ох, папа! Я бы все забыл, если бы ты был рядом. Время стерло бы все прошлое. Я часто желаю того, чего у меня нет. Все желают именно так. Зачем желать то, что есть?
Тот мужик, отчим, он катал меня на своем мотоцикле. И он, впервые, дал мне порулить автомобилем. Но, ты должен был быть моим героем. А тебя нет, и я равняюсь на чужого человека – создаю культ личности. Не то что бы я геронтофил, но я смотрю за этим старым футболистом…
Взгляд его полон мудрости,
Движения спокойны и холодны,
Он не бежит от былой глупости
Стоит на опыте, как все должны.
Передались ли мне твои привычки, повадки, и прочее на генном уровне? Я сейчас такой как ты в свои сорок лет? Что у меня есть от тебя?
Ох, папа… где же ты, старый козел
Куда ушел? Кого в свой новый дом привел?
Кого трепишь по макушке улыбаясь?
Другого не вспоминая, в старом кресле качаясь.
После бассейна, я сидел на прогнившей лавке от влажности, чистил пятки, и украдкой поглядывал на накаченную задницу одного придурка. Должно быть, парень часто ебется. Его задница была как у тех пидоров с французского подиума, на показах коллекции одежды от таких же, только богатых и уже немолодых. У первых задница крепкая, как орех, а у вторых морщинистая как его скорлупа. Задница – вот мерило.
Наверно мой папаша здорово ей шевелил туда-сюда, так разогнался и выстрелил, что из полумиллиарда своих конкурентов я добрался до цели первым. Остальные братья и сестры сперматозоиды недотянули. Моя первая победа благодаря отцовскому заду.
Качок выдавил из бутылки гель, и начал растирать его по своему телу. Он стал похож на фигурку из крема, как на свадебном торте. Я смотрел на него, взявшись наконец за вторую пятку. Чертовы пятки, как засохшая земля были в трещинах. О, они многое повидали. Я смотрел на него и думал об этом морально-разложившимся мире: эти парни накачивают свою жопу анаболиками, красуются перед зеркалом в спортзале и думают что они крутые. Чертовы нарциссы. На что они способны?! Думают что как Арни, после «Терминатора» прыг и в губернаторы? Хрена с два, это просто еще один вид эгоцентриков. Чего ради наращивать такую груду мышц? Чтобы майку в обтяг натянуть наверно, и покрасоваться перед бабенкой или страху нагнать на улицах, на каких-нибудь бедняг.
Возможности тела. Я понимаю.
В душевую зашла еще пара качков, по восемь кубиков на каждого.
Такие типы, то и дело сгибают руки в локте и проверяют свой бицепс. Ставлю десятку, что у них по всему дому расставлены зеркала, а когда кто-то из них ебет свою маленькую подружку, то любуется своей жопой. С настоящей женщиной такие не справятся. Она их сожрет.
Я свалил из душевой, когда чуваки начали обсуждать что-то. Никогда не понимал этих «мужских» посиделок в раздевалке с побритыми яйцами.
Обвязавшись полотенцем вокруг живота, я встал на весы. Минус фунт. Что же, неплохо думаю я и вспоминаю тут же оказывается, я перед занятиями сбросил немного в туалете. Вот черт. Весу во мне было, двести тридцать злых фунтов, и это при моем коротком росте. Хренов шарик на ниточках. Надо прекращать пить пиво.
