О герое нашей книги я слышал еще в детстве. Дед и отец изредка рассказывали мне кое-что о нем, правда, их знания были довольно скудны и приблизительны. Как-то отец приобрел многотомную, с потертыми обложками и с пожелтевшими страницами, санкт-петербургскую энциклопедию «Просвещение» 1905 года, где сказано следующее: «Войнович, граф Марко Иванович, по происхождению далматинский славянин, в 1770 поступил волонтером в русскую эскадру в Архипелаге, где отличался своей храбростью… а в 1788 году выдержал упорное сражение с турецким флотом у острова Фидониси»… Позже я нашел сведения о Марко Ивановиче и в других дореволюционных источниках, в них отмечались и даже подчеркивались такие его качества, как честность и усердие на службе Ее Императорского Величества Екатерины Второй.
Однако в советских справочниках 1940-х и более поздних годов о нем приходилось читать совсем другие формулировки: нерешительный, пассивный, бесталанный и прочее. И что, в конце концов, Марко Войновича на посту командующего Черноморским флотом с успехом сменил талантливый и даже гениальный Федор Ушаков – не проигравший ни одного сражения величайший флотоводец, «Суворов на море». При этом было совершенно непонятно, каким образом «бесталанный» иностранец Марко Иванович Войнович, поступив в русский флот мичманом, дослужился до адмирала, дважды став Георгиевским кавалером в двух турецких кампаниях. От чрезмерно негативного описания адмирала Войновича возникало ощущение противоестественной небывальщины, получался некий гротескный образ антигероя, а не реального человека. Примечательно, впрочем, что эти ругательные отзывы местами разительно отличались друг от друга, выдавая буйную фантазию авторов, далеко уносившую их от содержания исторических документов, сохранившихся в архивах.
Априори мы, конечно, склонны были доверять сведениям до 1917 года, но все-таки немного смущало одно якобы фактическое обстоятельство: в турецкую войну 1787–1791 гг. адмирал Марко Войнович на Черном море за два с половиной года выиграл одно сражение у острова Фидониси, а сменивший его на посту командующего флотом Федор Ушаков за каких-нибудь полтора года одержал три громкие морские победы, да и успех у Фидониси советские авторы приписывали ему же. Со временем возросшее желание разобраться в этой давней истории и установить истину побудило меня детально изучить все обстоятельства. Для этого потребовалось провести поиски документов второй половины ХVIII века в библиотеках и архивах. Я благодарю за помощь сотрудников Музея книги Российской государственной библиотеки Ирину Юрьевну Фоменко и Ирину Леонидовну Карпову, сотрудников Морской библиотеки Севастополя, сотрудниц Городского архива города Котора (Черногория) Елену Стахиню и Снежану Пейович. Также я выражаю признательность мэру города Херцег-Нови (Черногория) Жарко Становчичу за приглашение нас с отцом в 1990 году и нашим друзьям в этом городе Георгу и Лидии Будечам.
Престарелый адмирал Спиридов, запахнувшись в турецкий халат, уже не первый час сидел у себя в кабинете. И вчера, засыпая, и сегодня, проснувшись еще до рассвета, он никак не мог урезонить рой мыслей, крутившихся в голове. А раздумывать было над чем. Вчера курьер доставил рескрипт государыни Екатерины: ему опять предлагалось возглавить морскую военную экспедицию в греческий Архипелаг. На первое предложение он осмелился ответить отказом, сославшись на болезни. Опытный, прошедший множество кампаний на разных морях, адмирал как никто другой понимал все трудности затеваемого похода. С семью линейными кораблями, фрегатом и несколькими мелкими судами предстояло обогнуть всю Европу – это 8 тысяч миль! – и зайти в самое подбрюшье Османской империи, в Эгейское море, а там… Там стоял турецкий флот: 16 линейных кораблей и 8 фрегатов! При этом нет никакой базы для наших кораблей… Да и не хотелось к тому же поступать под начало молодого, всего-то 34 года, графа Алексея Орлова, ничего не смыслившего в морском деле.
Императрица была поражена и раздосадована его отказом. Но она умела ласкою и невероятной щедростью склонять людей на свою сторону: произвела Спиридова из вице– в полные адмиралы, назвав при этом главным флагманом флота.
«С другой стороны, англичане обещают всяческое содействие… – думал Спиридов. – Да и для сына будет верный шанс проявить себя…» Он еще раз прочел строки, написанные размашистым почерком государыни: «…Провезти сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия графу Орлову, образовать целый корпус из христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте; содействовать восставшим против Турции грекам и славянам, а также способствовать пресечению провоза в Турцию морем контрабанды». О подчинении Орлову – ни слова. Напольные часы в гостиной мерно отбивали одиннадцать ударов, но адмирал, задумавшись, их не слышал. Надо было принимать решение…
А через неделю, 18 июня 1769 года, императрица с пышной свитой приехала на флагманский корабль «Европа», стоявший на Кронштадтском рейде. Играла музыка, палили из пушек, пили шампанское. Тут последовали новые милости: Екатерина вручила новоиспеченному адмиралу орден Святого Александра Невского и повесила ему на шею образ Святого Иоанна Воина. Сильно вдруг разволновавшийся Спиридов поцеловал государыне руку и попросил… навязать узелков на удачу! Кто-то услужливо протянул ленту, и Екатерина, смеясь, стала вязать узелки.
В Кронштадте поглазеть на торжества собралась порядочная толпа. Среди оживленной публики был молодой человек Марко Войнович, приехавший в Санкт-Петербург из далекой Далмации и поступивший на службу в русский флот. Он внимательно и грустно смотрел на палившие корабли, назначенные не сегодня завтра отправиться в далекий поход.
Служба на холодной, суровой Балтике протекала незаметно, без особых продвижений (см. прим. 1). Разразившаяся турецкая война давала честолюбивому юноше хороший шанс проявить себя и сделать карьеру. Но в первую эскадру Спиридова Марко не попал, оставалось лишь ждать и надеяться.
Основателем сербского рода Войновичей был Воин, князь Ужицкий, воевода и один из знатнейших вельмож короля Стефана Дечанского. Первое упоминание Воина в летописях относится к 1322 году. Он владел землями от города Ужица на западе Сербии до самого моря. Женившись на принцессе Теодоре, Воин имел от нее дочь Селу и трех сыновей. Участвуя со своей дружиной в постоянных войнах с Византией, Болгарией, Венгрией и Дубровником, породнившись через детей с влиятельными старосербскими фамилиями и определив на службу при Дворе сына Милоша, воевода Воин в результате значительно расширил свои владения и добился высокого положения в окружении царя Стефана Уроша IV (Душана Сильного). Для этого ему потребовались не только прирожденная способность к воинскому искусству, но и политическая гибкость, выдержка и проницательность. Его старший сын Милош Войнович умер молодым и не оставил потомства (он сохранился в народной памяти, став героем сербского эпоса так называемого «предкосовского цикла»). От среднего сына Алтомана родился Никола, не оставивший потомства. Лишь младший Войислав через двух своих сыновей далеко продолжил родовое древо: от них пошли, в свою очередь, фамилии Войновичи, Войиновичи, Вуйновичи и Вуиновичи, а также: Милошевичи, Сердаревичи, Кнежевичи, Войиславичи, Биелановичи, Накичичи, Леличи, Лаличи, Вуйовичи, Жаричи… В XIX веке доктор Константин Войнович «покатоличил» и стал писать про себя: «По роду серб, по политике хорват, а по вере католик». А его сын Иво стал известным хорватским драматургом.
