1. Часть первая. Глава первая
Холодные камни холодной pyкой
Не трогай, не надо, и рядом не стой.
Не слушай их песни, не пей их вино,
Холодные камни утянут на дно.
Dartz.
Часть первая. В стаю.
Глава первая.
1
- Тебя отчисляют.
Тройка закадычных подружек – Милана, Марина, Марьяна – не самая сволочная в колледже. Но Лерке никто из них особо и раньше не нравился. Хотя бы потому, что вроде бы не откровенно наглые, а... так. Именно мелкие, пакостные подколочки – в их стиле.
Особенно Миланки-старосты.
- Кто пустил слух? – прищурилась Лерка.
- Физвосовские, - сладенько пропела Милана. Она вся будто приторная – от миниатюрной фигурки до светленьких крашеных кудряшек. - Но это правда. Не повезло тебе.
Ну да. К этому шло. Могло бы обойтись – Лерка почти круглая отличница и почти во всех проектах колледжа честно участвовала.
Могло пронести. Но не когда Артем под следствием. И она сама – уже под вопросом.
Теперь Лерку точно выкинут.
- Барсова! В кабинет директора! – тонко пропищал Виталий Палыч, заглянув в аудиторию. Прямо за минуту до звонка. Совсем плохо.
И тут же исчез вновь. Любовью он не пользуется ни в одной группе. Уходят выпускники, переступают порог колледжа новый первокурсники, но некоторых терпеть не могут всегда.
Тощий, щуплый, сальноглазый. Марьянка хихикнула ему вслед.
Жаль, не только ему.
- Вот видишь? – теперь подала голос Марина – яркая, фигуристая жгучая брюнетка. А склонилась она над столом второй отличницы – Иришки. – Хорошо учиться – не поможет. Всё равно можешь вылететь. Хоть какой зубрилой и заучкой стань.
- Отличников тоже выгоняют, - смеется Марьянка. – Главное: не зубрить. Главное: знать, с кем дружить.
И против кого, мы поняли. Причем, речь идет не о студентах.
Лера пожала плечами. Сильно пожалев, что на первом курсе не давала Палычу остаться наедине с этой самой Марьянкой, тогда еще тихой и застенчивой, с двумя длинными русыми косами. А он так хотел «провести беседу наедине со студенткой».
Даже жалобы строчил на Лерку. Что наглая девица из неполной, неблагополучной семьи...
Но директор у них тогда был мировой мужик. Был.
Нынешняя директриса переназначена с другого колледжа. И Лерку ненавидит.
А нынешней Марьянке защита уже не нужна. Сама кого хочешь... подставит, к сожалению. Будто вместе с новыми подружками, кожаной мини-юбкой и модным каре у нее и характер на сто восемьдесят сменился.
Или просто засиял новыми, прежде хорошо скрытыми гранями.
До привычного кабинета – коридор, рекреация, опять коридор. Почти пустой – все на лекциях уже.
Только пара физвосовцев с выпускного курса демонстративно прогуливает. Рослые, крепкие... наглые. Этим всегда было можно всё. Иногда даже курить в коридорах.
И в коридорах общаги пьяными валяться. Девчонки уже об этом анекдоты рассказывают.
Владимир Михайлович порой приглашал Леру рассказать об их сборах. По образованию биолог, он с юности интересовался историей. И был просто замечательным собеседником. Сколько альтернативных теорий с ним обсуждено, сколько чашек крепкого кофе выпито...
Два года назад Лере показалось, что она здесь обрела второй дом. Увы, теперь его разорили и заселили новыми жильцами.
Как у тех, из-за кого она сегодня здесь. Только у них дом был единственным.
- Барсова явилась, - почти театрально объявил Виталий Палыч. Вряд ли специально.
Не простил ни Марьянки, ни увольнения по собственному на полгода. Правда, потом был восстановлен, увы.
На Владимира Михайловича Лера не сердилась. Иногда сделать ничего нельзя. А он хотя бы попытался.
Правда, потом вел Палыч себя уже тихо. До самого воцарения Грымзы. Теперь снова расцвел и пахнет... ну чем уж такие обычно благоухают.
Грымза, увы, успела поменять здесь всё. Даже черное офисное кресло Владимира Михайловича сменилось на свинячье-розовое. Видимо, под цвет брючного костюма новой директрисы.
И любимый узкий малахитово-зеленый кожаный диванчик Лерки тоже куда-то вышвырнут.
А до кучи в кабинете висит какой-то отвратный гниловато-сладковатый запах. Но идет не от Грымзы. И даже не от Виталия Палыча.
Будто здесь недавно был и уже слинял кто-то, абсолютно не умеющий выбирать себе духи. Или одеколон.
- Барсова, значит, - маленькие тусклые глазки на узком немолодом лице Грымзы уставились буравчиками. Жадными присосками клеща. Наверное, энцефалитного. – Театральная студия? Звезда наша? Прима? – выщипанная в нить бровь поползла наверх. Превращая линию стрелок в пародию на грим клоуна. – Сафи и Сюзон в одном лице?
И Сильва. И Летучая Мышь.
Мастеркова вышвырнули с волчьим билетом. Если бы Лерка и пошла протестовать, то только ради него.
Интересно, Грымзе кто-нибудь решится объяснить, что изничтожать свои родные брови, а потом вместо них рисовать карандашные линии – уже не модно и вообще глупо?
- Началось оттуда. Закончилось антиправительственными митингами. Всё предсказуемо. Когда речь о антисоциальных элементах.
- Не закончилось. Мы на нем не были. Митинг не был антиправительственным. А мы проводили историческую реконструкцию.
- Прекрати юлить и выкручиваться, Барсова! – презрительно бросила директриса. - Нашкодила, ткнули в это носом – будь добра отвечать. Хотя бы это признать.
- Я не шкодила. И никогда не юлю, а говорю правду. И на митинге тоже никто не шкодил! Люди протестовали против бездействия прокуратуры и незаконного отъема у них жилья. Но мы – реконструкторы. У нас была генеральная костюмированная тренировка в сквере...
А рядом со сквером как раз стояли протестующие. Молча. С плакатами: «Верните наше единственное жилье!»
- Не шкодили? – голодным шакалом вцепилась в предыдущую фразу Грымза. – Ты хочешь сказать, что поддерживаешь незаконные митинги? Вот ты и проговорилась, Валерия Барсова. Хорошо, что это всплыло сейчас, а не когда ты получила бы диплом государственного педагогического колледжа!
- А это всё как-то отменяет то, что я не митинговала?
- Всё, с меня хватит твоего наглого, беспардонного вранья и твоего присутствия, Барсова! Решение вынесено. Ты легко отделалась – ни колонии, где самое место таким, как ты, ни даже административных запретов.
К ее явному сожалению.
- Но стать ПЕДАГОГОМ тебе никто не позволит!
- Не сомневаюсь.
- Ты сомневаешься в руководстве колледжа, в наших правилах, в законах, ты сомневаешься во всём! Ты даже отказалась подписать коллективное заявление с требованием об увольнении Мастеркова, хотя все – абсолютно все! – единогласно поддержали решение руководства. Но здесь, к счастью, никто не уважает мнение таких, как ты, так что...
- Не страшно! – голос Лерки зазвенел. – Я тоже не уважаю ваше мнение, как педагога. А Федор Петрович Мастерков таким, как вы, сто очков вперед даст, как педагог и человек.
