Карпейн. Особняк герцогини Тенпиль
Две обнаженные девушки, прямые волосы которых черным водопадом падали на их спины, стояли на коленях перед князем и частично трансформированными клыками прокусывали себе запястья. За их спинами в таком же наряде и в точно такой же позе, с россыпью таких же черных волос, стояли три молодых парня, которые эту процедуру уже закончили.
Молодые крепкие тела девушек и парней, на первый взгляд, только и отличались тем, чем обычно должны отличаться два противоположных пола. И только присмотревшись, можно было понять, что девушки все же намного изящнее. В полных слез глазах, направленных на Атея, помимо безмерного счастья от вновь обретенного человеческого обличья, абсолютно всем, кто в данный момент находился в самом дальнем углу герцогского парка, была заметна бесконечная преданность и верность Макт Руиакатт[1]. Именно так называли вайроны разумного, что дал им, по сути, вторую жизнь, – князя Сайшата.
Сложенные лодочкой ладошки девушек до краев наполнились кровью, после чего каждая из них, щедро окропив (практически искупав) мозолистые ладони Атея в алой горячей жидкости, что несется по их венам, возложили его руки себе на головы. Парни просто прикоснулись окровавленными руками к запястьям князя.
– Парэк ваит уррова пэт.
Хриплые, вначале очень слабые голоса с каждым новым словом обретали крепость камня.
– Парэк иррам рромайт ино. – Неслось над небольшим чистым родниковым прудиком, который стал местом рождения еще нескольких вайронов.
– Кайно мене оррута.
Три десятка разумных, окружавших этот уголок от посторонних взглядов, молча шевелили губами, пытаясь повторить слова незнакомого им языка.
– Верра Макт Руиакатта.
И наступила тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в зеленой листве деревьев, что помимо вассалов князя Сайшат, стал невольным свидетелем этого таинства. Клятва, что в старом мире вайронов была произнесена хорошо если с десяток раз за многие века, но все же не была забыта и передавалась из поколения в поколение, на Тивалене приобрела совершенно другое понимание. Но это понимание пришло только к тем, кто, почти отчаявшись, снова смог встать на две ноги, а не на четыре лапы. Только они могли без доли сомнения утверждать, что эти слова хранились в памяти предков и их памяти именно вот для этого случая. Потому что Макт Руиакатт стоит перед ними. Вождь, что смог поспорить своими деяниями с богами.
Преданные взгляды, с толикой легкого беспокойства в ожидании ответа князя, были направлены на Атея.
– Встаньте волки Сайшат, – прозвучал усталый и грустный голос Призрака, – и назовитесь.
Лишь услышав эти слова, лица оборотней словно осветил Хассаш, хотя он почти уже закончил свой дневной бег. Губы раздвинулись в счастливых улыбках, выставляя напоказ крепкие белые зубы и клыки.
– Латиша, Макт Руиакатт, – поднялась и представилась первая девушка, прижав правый кулак к своей обнаженной груди.
Вслед за ней, словно они репетировали это действо уже неоднократно, стали подниматься остальные вайроны, начиная со второй девушки:
– Геларе, Макт Руиакатт.
– Лигдам, Макт Руиакатт.
– Ариант, Макт Руиакатт.
– Палак, Макт Руиакатт.
Затянувшееся молчание, в течение которого Атей с нескрываемой грустью рассматривал молодых оборотней, нарушил Савмак Преданный.
– Княже, – вышел он перед своими сородичами, – я хочу сказать лишь одно. То, что сделал ты, до этого не смогли сделать даже боги. Ты не потерял троих, наоборот, сегодня с твоей помощью родилось пять вайронов.
И это было действительно так. Уже три недели князь и его вассалы гостили у герцогини Тенпиль в ожидании летнего сезонного бала, быть на котором он пообещал самому королю Даргаса. Неожиданно образовавшееся свободное время было полностью отдано под тренировки воинов. Тем более его дружина увеличилась еще на два десятка неплохих бойцов, которые принесли личную клятву князю. Как несложно догадаться – это были бывшие гвардейцы герцога, сопровождавшие Джинил Строгую в их родовое гнездо и для которых эта поездка едва не оказалась последней. Если бы не князь Сайшат.
Еще в даргасском Мегаре Эрдагу Тихому, что являлся сержантом герцогских гвардейцев и на тот момент, в связи со скоропостижной смертью Фэнка Хвата, был их непосредственным командиром, пришла в голову мысль о том, что пора менять нанимателя. По сути дела он и остальные воины были в какой-то степени обычными наемниками, пусть и не до конца. Да, они приносили клятву герцогу честно служить и исполнять свои обязанности. Но они не были его вассалами. А после того как стало известно о темных делишках Эрая, которые были направлены совсем не на процветание королевства, дружно посчитали себя свободными от всех принесенных клятв. Это гильдейский наемник обязан до конца выполнить свой контракт, несмотря ни на что. На то он и «пес войны», не имеющий ни родины, ни сюзерена. А гвардейцы Тенпиля все же были подданными короля Тедора Первого Радушного. И пусть они не имели в своей собственности даже клочка земли в этом государстве, во всех текла благородная кровь, и пойти против своего короля было для них неприемлемым.
Поварившись в котле под названием «окружение князя Сайшат», а по дороге в Карпейн до конца узнав все, что задумывал герцог, сержант Эрдаг Тихий принял окончательное решение – принести клятву Атею. Он знал, что эта клятва будет совсем не та, что он давал Эраю Видному и обратной дороги ему уже не будет. Но все его чувства говорили, что это будет правильно. Одно лишь то, что ему поклялись в верности альвы-изгои, а княжна Виолин стала его женой, говорило о многом. Он даже собирался сагитировать еще несколько гвардейцев, с которыми был особенно близок. Но как оказалось впоследствии, такой необходимости не было. Один из капралов сам подошел к Эрдагу и от лица всех воинов попросил сержанта представлять их интересы в беседе с князем об этом.
Однако желание это одно, а реальность совсем другое. Две трети бывших гвардейцев были семейными людьми, и они не представляли, как посмотрит Атей Призрак, единственным владением которого является Логово, на то, что кроме воинов у него в подданных (если так можно сказать про князя без княжества) появятся еще и три десятка женщин и детей разного возраста. Но Призрак размышлял недолго. Буркнув себе под нос, что-то вроде «дорогу осилит идущий», он не стал отказывать воинам и принял их клятву. Единственное, о чем он попросил новых дружинников: до окончания их пребывания в столице Даргаса, – пожить там, где они жили до этого вместе со своими семьями, поскольку сам являлся всего лишь гостем в доме герцогини Джинил Строгой.
